Радость вдовца

— Конечно, за женщин, — лукаво улыбнулся Аркадий и, коснувшись своей рюмкой наших с Маринкой бокалов, сделал небольшой глоток.

Его лицо исказила гримаса боли, рот скривился, глаза затуманились. Он судорожно поднес одну руку к подбородку, второй попытался опереться о стол, но не удержался и стал заваливаться в сторону Всеволода, и, наверное, упал бы, если бы тот вовремя не поддержал его.

— Помогите, — заверещала Маринка, вскакивая со стула.

Десятки пар глаз с немым вопросом и интересом повернулись в нашу сторону. Всеволод усадил Аркадия на стуле, но, видно, дело было плохо. Глаза Аркадия закатились, руки безвольно повисли вдоль тела.

Как-то раз мне довелось видеть смерть человека от большой дозы стрихнина. Признаки были похожими, только тогда у молодого человека, которому сыпанули в бокал шампанского смертельную дозу, еще выступила на губах пена.

Я выхватила из сумочки сотовый и, набрав «ноль три», назвала ресторан.

— Отравление, — сказала я в трубку, — похоже на стрихнин.

Троица в малиновых пиджаках тоже наблюдала за происходящим за нашим столом, но наблюдала недолго. Как только я спрятала трубку в сумку, они дружно поднялись и направились к выходу.

— Что, — мерзко усмехнулся тот из них, который неудачно пытался пригласить меня на танец, — папашка, наверное, съел чего-нибудь.

— Пошел отсюда! — заорала на них Маринка, вытаращив глаза. — Ублюдок.

— Че ты сказала? — остановился было «малиновый пиджак», но приятели утянули его за собой.

— Айда, Кастрюля, не видишь, дама не в себе, — ухмыльнулся здоровяк с длинным лицом, на котором, кажется, навсегда застыло выражение полудебильного удивления.

— Давай, давай, вали отсюда, — агрессивно и насмешливо крикнула вдогонку им Маринка.

Всеволод попытался успокоить ее, дотронувшись до рукава ее, то есть, моего ажурного жакета.

Минут через пять подъехала «Скорая». Доктор, мужчина лет сорока с бородкой на круглом румяном лице, поднял Аркадию веки и внимательно осмотрел глаза.

Рядом с нами собралась уже приличная толпа. Здесь был и охранник, и официант, который нас обслуживал, вышел и директор ресторана — коротышка с совершенно лысой головой и большим животом. Из-за его плеча выглядывал шеф-повар в громадном накрахмаленном колпаке.

— Помогите отнести его в машину, — попросил доктор, глядя на директора.

— Цыбин, — проворковал директор, уставив свой палец-сардельку на охранника, — и ты Серж, — его палец переместился на официанта, — быстро. Чего вы стоите?

— Носилки в машине, — сказал доктор, расстегивая Аркадию верхние пуговицы на сорочке и принялся щупать пульс на его запястье. — Кто звонил на станцию? — доктор посмотрел на Маринку.

— Вот она, Бойкова, — Маринка кивнула в мою сторону.

— Что с ним? — обеспокоенно спросила я.

— Похоже, что вы были правы, — доктор пожевал губами и отпустил руку Аркадия, — это стрихнин. Хорошо, что не слишком большая доза. Промоем вашего мужа — будет как новенький.

«Это не мой муж», — собиралась я опровергнуть его предположение, но в это время подоспели носилки, и Аркадия положили на них и понесли к машине.

— Ох ты, господи, — воскликнул замерший в растерянности Всеволод, — нужно же пальто его забрать!

И он кинулся следом. Народ тоже потихоньку потянулся на выход. Не все, правда, но человек десять — точно. Да и кому приятно ужинать в ресторане, где только что человек едва не отравился стрихнином?

— Господа, господа, — пытался остановить их директор, — мы обязательно во всем разберемся, вызовем милицию. Уверяю вас, ресторан не имеет к этому никакого отношения. Ну куда же вы, оставайтесь! Всем, кто останется, предлагаю скидку пятьдесят процентов, да что там пятьдесят, все семьдесят.

Он энергично жестикулировал, но его никто не слушал.

— Ну что, — удрученно сказала я Маринке, — нам тоже пора идти.

— Ага, — согласно кивнула она.

После того, как отправили Аркадия, мучимый праздным любопытством народ, собравшийся возле нашего столика, быстро рассосался. Только директор, которому так и не удалось остановить клиентов, вернулся к нам.

— Уверяю вас, — он вытаращил маленькие круглые глаза и раскинул в стороны коротенькие руки, преграждая нам путь, — наша фирма не имеет к этому никакого отношения. Пожалуйста, оставайтесь.

— Спасибо, что-то не хочется, — попыталась улыбнуться я. — В вашем заведении это первый случай?

— Да, да, да, — смешно закивал лысой головой директор, — конечно, первый и, надеюсь, последний. Это ужасно, ужасно! Такой инцидент! Теперь мы лишимся наших клиентов.

— Погодите причитать, любезный, — прервала я его, — скажите лучше, как спиртное попадает на стол клиентов?

— Пойдемте, я вам все покажу, — засуетился он, — здесь не должно быть никаких кривотолков.

И он засеменил на кухню, продолжая что-то бормотать себе под нос. Нам ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Сами напросились.

— Пошли, — кивнула я Маринке, — хоть поглядим на святая святых французского ресторана.

Ефим Григорьевич, так звали директора «Триумфальной арки», провел нас через кухню и показал буфет, откуда официанты получают напитки. Через минуту к нам присоединился Серж и стал ходить следом. По ходу дела Серж объяснил, поглядывая в свой блокнотик, сколько коньяку он приносил на наш столик. Получилось, что после первого «полтинника» Аркадий с Владиславом заказали еще два раза по двести граммов, которые Серж и приносил им в небольших хрустальных графинчиках.

Вообще, на кухне и в буфете царила идеальная чистота. Над длинной электроплитой были установлены вытяжки. У столов трудились несколько поваров в накрахмаленных белоснежных халатах. Кухонная посуда сияла чистотой. Ничто не напоминало кухни совдеповских столовых, где на толстостенных алюминиевых кастрюлях, обычно красной или коричневой краской, были нанесены пометки, чтобы не сварить в кастрюле для первых блюд компот из сухофруктов, например.

— Ефим Григорьевич, — к нам подошел охранник, — вас там спрашивают.

— Кто еще? — директор недовольно повернул голову.

— Милиция, — таинственно произнес охранник.

— Черт, этого мне еще не хватало, — Ефим Григорьевич повернулся к нам. — Прошу меня извинить.

Он направился к выходу, мы потянулись за ним. Возле нашего столика, на котором уже была расставлена чистая посуда, стоял милиционер в расстегнутом бушлате с планшеткой в руке. В другой он держал шапку. На погонах у него тускло поблескивали три маленьких звездочки.

— Старший лейтенант Голубев, — представился милиционер. — Что у вас произошло?