Рафаэль

Мои плечи ныли от боли, в голове стучало, а зрение затуманилось.

Я могу умереть здесь. Тихие слезы смешались с потом на моем лице.

Усталость давила мне на легкие и кости, но я все еще находил в себе силы проклинать собственную глупость. Аня сделала свою жертву ради моей жизни бесполезной, потому что в конце концов я был слишком слаб, чтобы бороться.

Я понятия не имел, где мы находимся. В подвале. Я думал, где-то на Карибах.

Тик. Так.

Я потерял чувство времени. В подвале было темно, ни единого проблеска света. Окон не было. Отчаяние сменило мой страх темноты. С каждым часом я становился все слабее и отчаивался все больше.

Смерть была бы желанной отсрочкой.

Но я продолжал бороться. Я продолжал дышать, мой разум возмущался при мысли о том, чтобы сдаться.

Я прикусила губу, ожидая нового удара кнута. Этого не произошло. Но мое тело отказывалось расслабляться. Мой разум знал, что боль придет. Может быть, я достиг точки оцепенения и больше ничего не будет болеть. Я сбился со счета после двадцати.

Трещина.

Я вскрикнула, когда хлыст полоснул меня по спине. Дернув за волосы, он откинул мою голову назад. От его дыхания у меня скрутило живот. Я с трудом дышала и отчаянно пыталась вырваться из его объятий.

Мне нужно было пространство, чтобы отдышаться.

Рот Сантьяго прижался к моему. Желчь подступила к моему горлу. Я ненавидела его прикосновения. Я ненавидела все в нем. Я укусила его. Тяжело.

Он взвизгнул, отпрыгивая от меня, как будто я обожгла его. Моя голова дернулась вперед, и последовал сильный удар. Боль взорвалась в моем черепе. Черные точки поплыли у меня перед глазами. Я сморгнул их.

“Может быть, мы заберем твоего сына”, - съязвил он. “Как быстро ты тогда сломаешься?”

Паника в моей груди душила меня. От недостатка кислорода в легких кружилась голова. Или, может быть, это было из-за недостатка кровотока.

Крики вдалеке. Какая-то бедная душа терпит то, что, я был уверен, постигнет меня.

“Скоро настанет твоя очередь”, - пообещал Сантьяго, подтверждая мои мысли.

В голове пульсировало. Зрение затуманилось. Страх взорвался в моей груди, но надежда все еще оставалась. Что Рафаэль защитит Габриэля. Может быть, ему было наплевать на меня, но он заботился о Габриэле. Они никогда не доберутся до него. Наследие Ани будет жить через него.

“ Этот ублюдок Сантос прикончил тебя первым. Горечь в голосе Сантьяго была очевидна. “Ты был моей расплатой, и вот ты раздвинул ноги перед отбросами Сантоса”.

Трещина.

Еще один хлыст полоснул по моей коже. — Может, он и трахнул тебя, но я собираюсь сломать тебя.

Сдавленный всхлип вырвался из моего горла, но я быстро проглотила его. Аня никогда не доставляла отцу удовольствия плакать. Я бы тоже не доставил этому засранцу такого удовольствия.

И тогда я почувствовала это. Его мясистые, отвратительные руки оказались между моих бедер, раздвигая их. Его таз втирался в меня.

Я покачал головой. Нет. Нет. Нет.

Мой рот шевельнулся, но я не издала ни звука. Пожалуйста, нет.

Его пальцы придвинулись ближе. Желчь подступила к моему горлу, отвратительная дрожь прокатилась по позвоночнику, а по коже побежали мурашки.

Нет. Нет. Нет.

Еще дюйм, и он коснулся моего входа. Я дернулась, но деваться было некуда. От его грязных, отвратительных пальцев никуда не деться. Не было Ани, которая спасла бы меня.

Он еще сильнее раздвинул мои ноги, и я сопротивлялась. Сильно. Недостаточно сильно.

Другой рукой он схватил меня за волосы и откинул их назад, отчего кожа головы взорвалась болью.

— Прекрати, — захныкала я.

Он отказался, просовывая пальцы внутрь меня. Крик сорвался с моих губ, и, начав, я уже не могла остановиться. Я кричала до тех пор, пока мои легкие не загорелись, пока горло не пересохло, и все это время слезы катились по моему лицу, причиняя жгучую желанную боль.

Он просунул пальцы внутрь, боль пронзила меня, поглощая. Я чувствовала его несвежее дыхание на своей шее и его твердую длину, прижимающуюся к моей спине. Он громко дышал, вдыхая и выдыхая, потираясь об меня своим членом и кряхтя.

Я замерла, и он подумал, что победил. Я услышала победный смешок, но мое тело оставалось неподвижным. Пока он не оказался именно там, где мне было нужно. Его голова позади моей, его губы у моего уха.

Я дернула головой назад, наши черепа столкнулись. Звезды поплыли у меня перед глазами, и он выругался, его кулак ударил меня головой о стену. Я почувствовала теплую жидкость. Его или мою, я не знала. Я изо всех сил пыталась разглядеть. Точки плавали у меня перед глазами, чернота танцевала, соблазняя меня забыться.

Затем его рука сомкнулась на моем горле. “ Неудивительно, что твой папочка не хотел тебя. Гребаная шлюха.

“ Мне наплевать на моего папочку, ” выдохнула я, отчаянно цепляясь за свое сознание. Его хватка на моей шее усилилась.

Я умираю. Я задыхался. Я молился о забвении. Об облегчении. О прекращении этих страданий. Но не тогда, когда он был в комнате.

Аня пережила годы пыток. Для меня, возможно, прошло всего несколько дней, и я был готов сдаться.

Драка! Я почти слышал голос Ани. Гребаная драка!

Его хватка ослабла, и воздух снова хлынул в мои легкие. И еще больше слез. Они скатились по моей щеке без моего разрешения, и жжение последовало за ними. Мне не нужно было зеркало, чтобы понять, что мое лицо покрыто порезами и синяками.

— Шлюха, — с отвращением выплюнул слова Сантьяго.

Он сделал два шага вперед, затем схватил меня за подбородок, слишком сильно сжав челюсть, и дернул мою голову влево.

“К тому времени, как я закончу с тобой, ты будешь выкрикивать мое имя”.

И все, что я мог делать, это ждать.

Глава Пятьдесят

РАФАЭЛЬ

F

наши дни.

Четыре гребаных дня без нее, и я был готов сойти с ума. Я не мог спать, я не мог отдохнуть. Мой характер был вспыльчивым и смертельно опасным. Единственный раз, когда я сохраняла хоть какое-то подобие здравомыслия, это когда Габриэль был рядом со мной.

И я сделал это ради своей жены. Только ради нее.

Беззвездное небо служило укрытием, когда я вел своих людей на Кубу.