Ракета в морг
Шрифт:
— Что это? — лениво спросил Мэтт.
— Ничего важного. Одного типа по фамилии Тарбелл убрали на Мейн-стрит. Но это не то, что я…
— Тарбелл… — наморщил лоб Мэтт. — Я недавно где-то встречал какого-то Тарбелла. Не самое частое имя. Джонатан Тарбелл…
— Так, — подался вперёд Маршалл. — Может быть, это всё-таки профессиональный визит. Когда? Где?
— Чёрт, не могу вспомнить. Так случайно… Знаю. У Остина Картера.
— Помните, — вставила Конча, — тот человек, о котором я вам говорила, из Литературного общества Маньяны.
Маршалл кивнул.
— Так этот Тарбелл — друг
— Нет, думаю, он с кем-нибудь пришёл.
— Кем?
— Не помню. Я там мало кого знаю. Может, Рансибл или Чантрелл.
— Так. — Маршалл медленно кивнул сам себе. — Мэтт, прошу тебя об одолжении и не буду объяснять причины этого. Тебе придётся мне поверить на слово.
Что-то зазвенело.
— Телефон. Я возьму, — сказала Конча и исчезла.
— Окей. Предварительное согласие получено, — признал Мэтт. — В чём дело?
— Отвезите меня к Картеру на следующее собрание Литературного общества Маньяны. И не представляй меня как лейтенанта. Просто ещё один забредший, полезный на будущее.
— Я не задаю тебе вопросов, а ты мне не лжёшь, так?
— Примено.
— Ну, во-первых, Теренс, ты плохо представляешь себе ЛОМ. Это не какие-то регулярные обрания. Просто иногда кое-какие парни пересекаются, обычно у Картера. Кроме того, не знаю, какую мне сшить овечью шкуру для такого волка, как ты, в нашем тихом стаде.
Маршалл поставил бутылку на стол.
— Мэтт, если я расскажу, то смогу тебе объяснить, как это важно. Есть чертовски хорошая возможность раскрыть одно убийство и предотвратить второе. И, коли ты настаиваешь, я расскажу. Но не хочу этого делать. Не сейчас.
Мэтт хотел что-то сказать, но вместо этого уставился в своё пиво.
— Дружба — одно, — наконец, проговорил он, — а полиция — совсем другое. Не знаю, хочу ли я…
Именно в этот момент вернулась Конча.
— Просят вас, лейтенант, и это сестра всех людей Урсула. О, послушайте, что я подумала: мы сегодня собирались к Картеру, а он всегда рад новым людям. Почему бы вам с Леоной не пойти с нами? Вам понравятся фантасты. Они чокнутые.
Мэтт покорно пожал плечами.
— Может и не повезёт.
— Да, сестра? — отвечая на звонок, Маршалл про себя улыбался.
— Леона сказала мне, что вы еще не вернулись, и я подумала, что позвоню сюда. Это может быть важно.
— Да?
— Те чётки. Сестра Перепетуя говорит, что это очень известный образец резного искусства, считавшийся утерянным. И что их сделал Доменико Салтимбанко, судя по тому, как она произносит его имя, личность в высшей степени выдающаяся, по заказу первой миссис Фаулер Фоулкс.
Маршалл выругался и поспешно извинился.
— Не извиняйтесь, лейтенант. Это и правда удивительно, ведь мы только сегодня говорили о Хилари Фоулксе, не так ли? Но это не мать Хилари; думаю, он родился во втором браке. Первая миссис Фоулкс была католичкой и в высшей степени почтенной прихожанкой.
— Не знаю, как и благодарить вас, сестра.
— Если вы действительно хотите отблагодарить меня… Но нет. Не буду даже просить. Ведь я стараюсь быть добродетельной. До свидания, лейтенант.
7
Объявление гласило:
!!!ОПАСНАЯ
ЗОНА!!!НИТРОСИНКРЕТИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ
!ВХОД ВОСПРЕЩЁН!
Маршалл остановился, созерцая его.
— Так, — заметил он. — А что такое, чёрт возьми, нитросинкретическая лаборатория?
— Хорошая шутка, да? — улыбнулся Мэтт Дункан. — Понимаешь, из-за того, что этот дом стоит на холме, люди обычно подходят к этой двери, а не главному входу. Это кабинет Остина, и он потратил кучу времени на коммивояжёров. Стук в дверь отвлекает, когда работаешь над крахом межгалактической империи. Но с тех пор, как он повесил эту табличку, продавцы глядят на неё, пожимают плечами и удаляются ко всем чертям.
— Попробую что-нибудь такое, когда дети спят, — засмеялась Леона.
— Дети… — повторила Конча. — Должно быть, так приятно произносить это столь непринуждённо.
— Я говорю непринуждённо? Конечно, я пытаюсь, но всё ещё каждый раз меня охватывает какое-то тепло.
Маршалл отказлялся.
— Дети спят дома под надзором компетентной девицы. В данный момент они её дети, а мы — просто люди. Пошли, дорогая. Посмотрим этот фантастический зверинец.
В должной двери их встретила Бернис Картер.
— Остин вещает, — мягко проговорила она. — Отложим представления, пока он не закончит.
— Это Маршаллы, — сообщил Мэтт. — Они просто хотят послушать.
— У них будет такая возможность, — сказала Бернис.
В тот вечер зверинец имел скудный ассортимент. В большой гостиной сидели всего пятеро. Высого и худого, разместившегося в тяжёлом кресле у настольной лампы, Маршалл по праву счёл хозяином. Что до остальных, один был несколько пухл и невысок — что-то вроде версии Хилари для бедных, без того почти бессознательного представления о собственной важности, которое даётся только урождённому наследнику Фоулкса. Другой был коренастой личностью серьёзного вида с козлиной бородкой (но без усов). Ещё один, юнец с дружелюбным лицом, мог быть второкурсником в колледже. Четвёртым был невысокий мужчина с острыми чертами лица, чьи глазки выражали странную смесь скуки и полного погружения в тему.
— И в этом, — разглагольствовал Остин Картер, — и состоит проблема с его писаниями. Они слишком галактичны. Научная фантастика интересна до тех пор, пока сохраняешь человеческий взгляд на мир. Конечно, читатель должен подумать: “Бог мой, это чудесно! Космические корабли, бластеры и всё такое!” Но он должен думать и другое: “В конце концов, может, я именно это и чувствовал бы на космическом корабле”. Если ваши концерции станут слишком грандиозными, вы оставляете читателя на тысячу парсеков[28] позади себя.
— И всё же его вещи продаются, — возразил остролицый. — А фанаты с воем требуют новых.
— Держу пари, долго так не продержится. Только пока удаётся занимать читателя новыми концепциями. В конце концов, он скажет: “Фу-уй!” и вернётся к более привычным банальностям вроде моих или здесь присутствующего Джо, ибо мы скромно полагаем разрушение солнечной системы или даже одной планеты достаточно колоссальным, не требуя налево и направо уничтожения галактик.
Второкурсник открыл рот, задумался и нерешительно проговорил: