Ракета в морг
Шрифт:
— Да.
— И он вёл себя так, словно у него действительно были бычья грудь, чёрная широкая борода и трость с серебряным набалдашником. Он гремел, доминровал и поражал людей остротой ума. Это была не поза. Он и был таким — крупной личностью. А Даррел Уимпол…
— Это отец миссис Фоулкс?
— Да. Он был… он был таким же, но что-то пошло не так. Крупной личностью, которая не задалась. Он начал с безумных успехов в создании какой-то странной математической теории, великолепно выглядевшей и позднее опровергнутой. Немного писал и всё время ходил по грани успеха. Умел господствовать в салонах, пока
— Думаю, что да. А их дети?
— Видите ли, там было столько жизненной энергии, столько совершенство; отец и сын обычно их делят. Отец Хилари, так сказать, всё забрал себе.
— Итак, Хилари живёт лишь энергией своего отца и ничего из себя не представляет?
— Я не собиралась выражаться так жёстко, лейтенант; но именно это и имела в виду.
— А сын Уимпола? Как его зовут… Вэнс?
— Вэнс… — Дженни Грин откинулась назад и обхватила руками колени. Её взгляд утратил обычную настороженность. — Да, Вэнс…
В этот момент раздался звонок в дверь.
— А Алиса ещё не вернулась с рынка. — Она вскочила на ноги. — Закончим позже, лейтенант.
Маршалл посмотрел на лист в пишущей машинке. Куча имён, многие из них незнакомы. Уэбб Марлоу, Клив Картмилл[54]… Остин Картер, но это он и так знает… И, конечно, Мэтт.
Прислушавшись, Маршалл различил неуверенное “Да?” мисс Грин, обращённое, очевидно, к совершенно незнакомому ей человеку. Затем голос, слегка ему знакомый, проговорил:
— Я хотел бы поговорить с управляющим делами мистера Фоулкса.
— Боюсь, мистер Фоулкс занимается этим сам.
“И, Бог свидетель, это правда”, — подумал Маршалл, пытаясь узнать этот не совсем незнакомый голос. И тут тот раскрылся сам.
— Меня зовут Фин. М. Хэлстед Фин.
Девушка, судя по тому, как изменился её голос, улыбнулась.
— О да. Вспоминаю, что печатала письма к вам. Собственно говоря, я как раз занималась той папкой.
Так и у маленького агента, выходит, были свои неприятности с Хилари. Неудивительно. Но, пожалуй, стоит этим заняться.
Маршалл вернулся в гостиную. В дверях стояли двое мужчин. Вторым был тот обманчиво молодой и незрелый на вид индивидуум, что непревзойдён, по сообщению Мэтта, как в халтуре, так и в творческой фантазии. Хендерсон, так его звали.
Фин выразил удивление.
— Мистер Маршалл! — воскликнул он.
— Боюсь, мы виделись под ложным предлогом, Фин. Я лейтенант. Из отдела убийств. Мисс Грин, вы не возражаете, если я попрошу этих джентльменов войти?
— Естественно, лейтенант. Закончу для вас тот список.
— Спасибо. Прошу вас, входите, джентльмены.
Фин беспокойно протиснулся внутрь. Хендерсон, по-видимому, никак не встревоженный статусом лейтенанта, всё же выражал своим видом некоторое благоговение перед квартирой.
— Мне бы хотелось, — пояснил Маршалл, — задать вам, ребята, несколько вопросов. Для начала разберёмся с именами. Что кроме Фина?
— М. Хэлстед. И пишется через “Ph”.
— А “М.” значит?..
Фин заколебался,
и Хендерсон лаконично добавил:— Майкл.
— И, уверен, Фин писался через “F” и с двумя “n” на конце. Не осуждаю вас за переделку. Микки Финн — не слишком подходящее имя для человека на доверии, например, агента.
— А кто-нибудь доверяет агенту? — печально спросил Фин.
— Не могу сказать. Но я готов попробовать это сделать. Расскажите, зачем вы избрали это ясное утро для визита на место преступления?
Фин мудро решил не отвечать на подтекст.
— Не знаю, насколько вы разбираетесь в литературном бизнесе, лейтенант…
— Одно вымогательство, — сказал Джо Хендерсон.
— Немного, Фин. А к тому времени, когда покончу с этим делом, надеюсь стать авторитетом в этой области. Но что именно я должен знать, чтобы понимать ваш визит?
— Вы, по крайней мере, знаете о положении дел с книгами о докторе Дерринджере? Вот. И, видите ли…
В этот момент Вероника Фоулкс, распахнув дверь холла, радостно пропела:
— Посмотрите, кто пришёл!
Увидев лейтенанта, она понизила голос и повторила совсем другим тоном:
— Только посмотрите, кто пришёл…
Но её реакция запоздала. Над происходящим взял власть бледный и жилистый мужчина, стоявший позади неё. Дженни Грин бросила машинку и явилась на зов Вероники. А теперь она нетерпеливо бросилась в объятия худощавого мужчины и очень просто и радостно промолвила: “Вэнс”. А Д. Вэнс Уимпол целовал её, приветствовал Фина и Хендерсона, знакомился с Маршаллом и требовал неограниченного количества выпивки немедленно.
Следующие полчаса стали для Маршалла кошмаром. Он хотел поговорить с этим шурином, как минимум, по двум причинам: во-первых, потому что он мог знать, будучи у них в деле, о взаимоотношениях Хилари с фантастами, а будучи членом семьи, о взаимоотношениях Хилари с женой и кузиной (рассказ мисс Грин о семейных делах, ясный и наводящий на размышления, всё-таки стоит проверить по другому источнику); а во-вторых, потому что Маршалла чрезвычайно интересовало, где, чёрт возьми, пропадал все последние недели сам Уимпол.
Но возможности для связных расспросов не было. Уимпол приветствовал Маршалла весьма горячо (”…рад встретить человека, планирующего взломать запертую комнату Хилари… со стороны убийцы дурной вкус так всё усложнять, не правда ли?”), но затем перешёл к повествованию о своих странствиях или деловой болтовне с агентом и вторым писателем, чьё присутствие здесь, в квартире Фоулксов, он, похоже, принял с бесконечной терпимостью.
А между повествованием и деловым трёпом помещались братские поцелуи Вероники, жениховские поцелуи Дженни и тщательный контроль за наполнением стаканов, что указывало — Уимпол здесь скорее хозяин, чем гость.
На один не заданный вопрос он в каком-то смысле ответил.
— …и я справился с этим белым медведем. Будет у тебя чудесный ковёр, Рон. Или приберечь его, пока не станем обзаводиться домом мы с Дженни? Кстати, Джо. Меня осенила отличная идея. Что произойдёт, если использовать как коврик шкуру волка-оборотня? Он постоянно меняется, так что время от времени, смотря вниз, будешь чувствовать, что ступаешь по человеческой коже? Не думай, что я это использую. Слишком занят. Можешь забрать, если хочешь.