Ракетчики
Шрифт:
Что делать дальше? Второй мент — совершенно ненужный свидетель. Без изысков: пуля в голову. Минутный ступор. Вывела из ступора рация: что-то бухтела в «Бобике». Снял ремни с кобурой с ментов. Если до этого Олег любил оружие, как атрибут силы, скорее на уровне чувств, то теперь перед ним было вполне материальное воплощение этой силы стали. «Включились мозги»: он собрал оружие осознанно. Он не был профессиональным киллером, не стёр отпечатки пальцев и растворился. Нет, наоборот, пошарил по карманам жертв, набрал рублей тридцать. Трупы отволок метров на десять в сторону от дороги, сел в «Бобик» и поехал. У них в семье был «Москвич», отец его учил до армии. Хотя прав у Олега и не было, но водить он умел. На другой машине он мог бы и никуда не доехать. Но неторопливость «Бобика» и ночные пустынные улицы компенсировали адреналин в крови.
Машину он бросил в двух кварталах от дома, пистолеты сбросил в свой погреб, выкопанный самовольно за домом. Официально это никогда не разрешалось, но реально большинство
— Абрамыч, ты, бля, мне должен. Это шо была за погрузка? И водила твой смылся, а меня бросил.
— Олежек, как я могу отвечать за водителя? Он же не мой работник. Я его нанял на один раз. Вот твои честно заработанные сто рублей. Я даже не буду высчитывать ничего, хотя здесь разгружать пришлось Ваську одному, без тебя.
— Ты, бля, мне эти еврейские штучки брось! Ты мне должен! Ты меня втравил в кражу! Кончай мозги парить! Бабло гони! А то щас морду разобью!
— Олежка, так нельзя. Мы так не договаривались.
Разговор этот шёл на один этаж выше будущего клуба, в шикарной трехкомнатной «сталинке» в центре города. За какие деньги, Абрамыч это всё покупает? Хотя, уголки этой ночью ему должны были достаться не слишком дорого. Геннадий Абрамович Гирсман работал замдиректора облплодовощеторга. Может быть, эта должность с окладом в 145 рублей давала ему возможность обставить квартиру по последнему писку моды 1989 года? Везде ковры, дорогая мебель, большой новый цветной телевизор SONY, видик, хрусталь в шкафах, большая библиотека. Недолго думая, Литвин ударил Гирсмана в самое больное место: сбросил с тумбы телевизор, который с сытым чавканьем сообщил с пола о кончине очень надёжного и долговечного японского кинескопа. На Геннадия Абрамовича было больно смотреть: такое выражение лица мог бы зафиксировать средневековый художник у жертвы инквизиции, которой «испанским сапогом» раздавили ногу.
— Бабло гони, чмо! Всё тут щас расфигачу! Гирсман переводил мутные глаза с Олега на пол и обратно. Казалось, большая часть его души улетела в командировку на тот свет, умоляет там душу погибшего телевизора вернуться назад. Не совсем ясно, слышал ли он слова Олега. Тот не стал ждать у моря погоды — лупанул ладонью в ухо. Дикая боль отрезвила Геннадия Абрамовича. Он понял: просто так Олег не отвяжется, быстро обмануть его не выйдет. Решил схитрить.
— У меня дома нет денег. Они на книжке. Я сегодня сниму и тебе компенсирую доставленные неприятности. Зайди завтра, в это же время.
Взяв руку еврея на болевой, Олег и не думал обманываться.
— Книжки где, сука?
После пяти минут борьбы жадности и жажды жизни, Олег ушёл из квартиры Гирсмана с книжкой государственной сберегательной кассы на сумму около тридцати тысяч рублей. Гирсман, же, сидел на полу в луже и жаловался кому-то: «Гад, не мог левую! А-А-У-У! Чем мне подпись ставить?! Ау!» Все пальцы на правой руке были сломаны, сломана и сама рука в локте. Тем не менее, Гирсман был рад — он отдал старую книжку десятилетней давности, она лежала отдельно. А ещё четыре книжки, по сорок девять тысяч на каждой, спокойно остались лежать в его квартире в другом тайнике. Им там лежать ещё одни сутки. На свет божий их вынет оперативник при обыске.
Олег парил над землёй. «Как удачно всё сложилось, а!? Отличный способ заработка! Это не у младшеклассников мелочь отбирать! Совсем другой масштаб! Нужно найти ребят и организовать банду. Будем кооператоров трясти». Этим планам страшно хотел помешать майор милиции Соловей Анатолий Иванович, он был замначальника РОВД Заводского района. Причина была проста и печальна: один из убитых милиционеров был его родной племянник. Несколько уголков, валявшихся за стеной завода, чётко указали мотив преступления. Поиски следов на территории завода привели в цех горячего проката. Работа с людьми быстро вывела следствие на бригаду стропальщиков. У них 132 года отсидки на бригаду. Не поленились, изъяли по 1-й штуке обуви у каждого, вызвали кинологов, собачка нашла пару следов от стены к цеху. Это уже были косвенные улики. Впрочем, зеки права не качали, адвоката и один телефонный звонок не просили. Но и «петь» никто не спешил. Соловей вызвал на допрос неформального лидера бригады: водителя большого погрузчика «Сталэва воля». Следы колес этого погрузчика были обнаружены возле стены. Его полутораметровые колеса легко переезжали через рельсы заводских путей, а в ковш влезало до трёх тонн металлопроката. Анатолий Иванович вывел Кручёного на улицу, угостил сигаретой.
— Кручёный, ты в курсе, что убили двух наших?
— А я тут причём?
— Ты дурака не валяй, один из них — мой племяш.
— Бля буду, начальник, это не мы!
— Я догадываюсь. Мне нужен тот, кто это сделал.
— Начальник, понимаю твоё горе, но ты ж знаешь наши законы: стучать — западло. И мы не знаем кто их вальнул, век воли не видать!
— И этому верю. Но у меня есть только вы. За уголки по-любому кого-то посадить придётся. Предлагаю сделку: вы мне сдаёте покупателя,
а я сажаю только одного из вас, по вашему выбору. Может, кому пришло время зону проведать. Если не сдадите покупателя — посажу всех, причём постараюсь, чтоб ты, лично, повесился в камере.— Эт чёй-то я буду вешаться?
— Захочется тебе. И не смотри так, сам — не ангел. Я посажу вас в одну камеру, потолкуй со своими, вечером опять тебя вызову. Чтоб ответ был.
В тот же вечер были получены санкции на арест и обыск. Уголки нашли на даче, записанной на мать жены Гирсмана, книжки на огромную сумму, по советским временам — в тайнике на квартире. ОБХС взяло в работу плодовощторг. На допросе Гирсман запирался недолго. Сторож показал, что в ночь убийства водитель выезжал за территорию базы на овощеторговском «Газоне». Водитель также дал показания. «Довешивать» себе соучастие в убийстве смысла не было. Да и гипсовая рука требовала мести.
Когда старший лейтенант милиции Свиристелкин шёл домой с дежурства, не доходя пару домов до своего временного дома, он увидел коллег на «штатской» служебной «Волге». Остановился, поговорил и прозрел. Весь отдел гудел, когда в нашем районе нашли «Бобик» убитых «заводчан». Теперь все концы связались. Его шурин и есть тот самый ночной убийца милиционеров!
«Блин, карьера под угрозой! Если его арестуют, вину докажут, осудят — он станет обычным преступником, а я, Свиристелкин, стану ментом, у которого родственник — зэка. Ай-яй-яй. Пока что шурин — только подозреваемый. Дома сидит засада. А Олег по вечерам обитает у бывшего одноклассника, через два дома. Что же делать? Мои с отделения не знают, что я — родственник. Фамилия другая. Найду и сдам гада — жена и тесть с тёщей проклянут. Жена скоро родит. Не по-человечески это. Просто тянуть время — потом всё всплывет, мне же по башке и дадут: «Почему молчал, должен был донести». Ещё и прокуратура может прицепиться. Если помочь сбежать — может ничего и не выплывет. Не для того я из села сюда вырывался, чтоб опять с позором возвращаться, коровам хвосты крутить.»
Свиристелкин знал, где живёт товарищ Олега — они разок выпивали втроём. Сказано — сделано. Вот так Олег Литвин и сумел избежать ареста по горячим следам. Доброта души родственника была так велика, что он даже выбросил из дома ключ от подвала для Олега. Логика рассуждений была такая: «Будут брать с оружием — больше шанс, что застрелят при задержании». Хотя Олег и не сказал родственнику, зачем ему ключ, но не совсем же Свиристелкин тупой — догадался.
Забрал Олег пистолеты, с горем пополам добрался до Волгограда. Там жил его дружок по армии. Олег создал банду, куролесил до 93-го. Рэкет, «крышевание», грабежи, убийства. Потом вполне закономерно перешёл дорогу выходцам из КПСС, те «пробили» Литвина. А старый, ещё союзовского разлива, 1989 года выпуска, розыскной лист — тут как тут. Правдами-неправдами, но Олежку «закрыли». По этому делу доказывать было легче всего, как ни странно. Скорее всего, его бы в тюрьме убили. Но очень удачно совпало: СССР заключил с Россией договор о возврате заключённых. Основное положение которого предусматривало выдачу заключенных, имевших корни, в тех республиках старого СССР, которые вошли в состав нового СССР. Договор написан мудрёнее, с большим количеством условий и оговорок, юридических терминов и длинными перечнями статей. Олег Литвин вполне подходил под этот договор. И родился и большую часть жизни прожил в УССР, родители и брат с сестрой там живут. На зоне он был козырным фраером. Это высокое звание в воровской среде. Сейчас, впрочем, значение этой иерархии уменьшилось, но всё же приятно быть где-то вверху пирамиды власти. Пусть даже эта власть — за решёткой. Кем он будет, и как будет жить в новом СССР, Олег не задумывался. Впрочем, его желание всё равно никто не спросил. Всех, подпадающих под договор, собрали, загрузили в автобус, перевезли в СССР. Охраняли колонну, судя по нашивкам и форме, спецназовцы СССР. В автобусе был туалет и вода. И всё. Можешь спать — спи, хочешь есть — пей. Можешь погулять по салону туда-сюда. Никаких конвенций. Один резвый принялся бузить. Охранник шмальнул прямо сквозь решетку из травмата. Синячара — на полгруди. Даже кожу пробило. Больше выступать желающих не нашлось.
Не спеша, за день, их колонна достигла Донбасса. Раньше в шахтах платили длинный рубль рабочим. Теперь тут бесплатно работают зэки. Уже табличка с названием зоны проняла: «Исправительно-выбраковочный лагерь N12». Выбраковочный! В СССР есть смертная казнь. Причём, не одна. В зэковской среде ходили разные слухи. Есть шанс проверить на себе. Олег смерти не сильно боялся. Он, вообще, ничего не боялся.
За воротами зоны тоже было несколько необычно. Отличный спортгородок, клумбы, чистые здания. Впрочем, хорошо разглядеть всё не удавалось — уже темнело. Санобработка прошла нормально. Всё простенько: обычный кафель, обычные души… Что отличало от ранее виденного: все краны исправны, распылители воды есть в наличии, а не только труба торчит, выбитых кафелин на полу нет, вода из решёток уходит нормально. Мыло есть и оно обычное, а не куски хозяйственного, даже слегка пахло яблоком. Обычные деревянные лавки и вешалки, но они тоже все исправны и покрыты лаком. Стены такие же: незамысловатые и чистые. Ничего не написано, нигде не ободрано.