Ракушка на шляпе, или Путешествие по святым местам Атлантиды

Лети, Удача, смелый сокол мой, Взмой выше и с добычею вернись. Те, что хвалили нас наперебой, Теперь, как вши с убитых, расползлись; Лишь ты не брезгуешь моей рукой, Хоть волю ценишь ты и знаешь высь. Лети же, колокольчиком звеня: Ты друг, каких немного у меня.

Белый сокол был эмблемой Анны Болейн на празднестве ее коронования в 1533 году. Значит, можно предположить, что и эти стихи относятся к тому же «болейновскому» лирическому сюжету. [14] Они могли быть написаны, например, в 1534 году, когда Томас Уайет в первый раз попал за решетку (за уличную стычку, в которой был убит стражник). Там он, вероятно, написал и веселый сонет «О вы, кому удача ворожит…» — о несчастливце и вертопрахе, который, вместо того, чтобы радоваться весне, вынужден проводить дни на жесткой тюремной койке, «в памяти листая все огорченья и обиды мая, что год за годом жизнь ему дарит».

14

Southall R. The Courtly Maker. Oxford, 1964. P. 175–176.

Но маяться в веселом месяце мае Уайету пришлось недолго. Вскоре он был освобожден, и удача продолжала ему улыбаться.

Томас Уайет

Отвергнутый влюбленный призывает свое перо вспомнить обиды от немилосердной госпожи

Перо, встряхнись и поспеши, Еще немного попиши Для той, чье выжжено тавро Железом в глубине души; А там — уймись, мое перо! Ты мне, как лекарь, вновь и вновь Дурную сбрасывало кровь, Болящему творя добро. Но понял я: глуха любовь; Угомонись, мое перо. О, как ты сдерживало дрожь, Листы измарывая сплошь! — Довольно; это все старо. Утраченного не вернешь; Угомонись, мое перо. С конька заезженного слазь, Порви мучительную связь! Иаков повредил бедро, С прекрасным ангелом борясь; Угомонись, мое перо. Жалка отвергнутого роль; К измене сердце приневоль — Найти замену не хитро. Тебя погубит эта боль; Угомонись, мое перо. Не надо, больше не пиши, Не горячись и не спеши За той, чье выжжено тавро Железом в глубине души; Угомонись, мое перо.

Влюбленный сравнивает себя с галерным рабом, а даму со звездой

Пусть гавань близко и твой верный раб Гребет упорно, глубь надеждой меря, Но сделай так, пока он не ослаб, Чтоб вспыхнул твой огонь на темной сфере, Указывая верный путь галере. О Киферея, не видать ни зги — Зажгись, гребцам усталым помоги! Как тяжело в тумане и во мгле Плыть, холодея, из последней мочи; Лишь ты — его надежда на земле, В пучинах моря и в пустынях ночи. Когда удары ветра все жесточе И волны наступают, как враги, — Зажгись, гребцам усталым помоги! Так, мучась на одре своем без сна, Взываю я бесплодными ночами; Какой горою ты заграждена, Какими тучами и облаками? И заливаясь горькими слезами, Молю: хоть луч в потемках мне зажги, Явись, гребцам усталым помоги! Как раб, к своей прикованный доске, Забывший даже думать о свободе, Ищу тебя вблизи и вдалеке, Но ни звезды — на черном небосводе; О смилуйся, ведь силы на исходе, И не горят в тумане маяки: Зажгись, гребцам усталым помоги!

In aeternum

Я вечности, казалось мне, вкусил, Когда влюбился, и судьбу просил, Чтоб так любить достало сердцу сил ???????In aeternum [15] .

15

Вечно; в вечности (лат.).

В ту пору возлелеял я мечту Завоевать упорством красоту, Я знал, подобной я не обрету ???????In aeternum. Я тосковал, терпел и уповал, Вокруг нее, как дурень, танцевал, И был готов служить ей, как вассал, ???????In aeternum. Я ждал, мой преданный, покорный взор Смягчит гордячки строгий приговор И завоюет мне ее фавор ???????In aeternum. Увы, я понял, что труды не впрок, Что лейкой поливаю я песок; Ей даже слово это невдомек — ???????In aeternum. Что ж! из груди навеки вырву я То, что мне грызло душу, как змея. Пусть там покоится печаль моя ???????In aeternum.

Влюбленный рассказывает, как безнадежно он покинут теми, кто прежде дарил ему отраду

Они меня обходят стороной — Те, что, бывало, робкими шагами Ко мне прокрадывались в час ночной, Чтоб теплыми, дрожащими губами Брать хлеб из рук моих, — клянусь богами, Они меня дичатся и бегут, Как лань бежит стремглав от ловчих пут. Хвала фортуне, были времена Иные: помню, после маскарада, Еще от танцев разгорячена, Под шорох с плеч скользнувшего наряда Она ко мне прильнула, как дриада, И так, целуя тыщу раз подряд, Шептала тихо: «Милый мой, ты рад?» То было наяву, а не во сне! Но все переменилось ей в угоду: Забвенье целиком досталось мне; Себе она оставила свободу Да ту забывчивость, что входит в моду. Так мило разочлась со мной она; Надеюсь, что воздастся ей сполна.

Сонет из тюрьмы

Эй, вы, кому удача ворожит, Кого любовь балует, награждая, Вставайте, хватит праздновать лентяя, Проспать веселый праздник мая — стыд! Забудьте несчастливца, что лежит На жесткой койке, в памяти листая Все огорченья и обиды мая, Что год за годом жизнь ему дарит. Недаром поговорка говорит: Рожденный в мае маяться обязан; Моя судьба вам это подтвердит. Долгами и невзгодами повязан, Повержен в прах беспечный вертопрах… А вы ликуйте! С вами я — в мечтах!