Рамсес II Великий. Судьба фараона

Комендант казармы был наслышан о событиях предыдущего дня; он вышел на порог и встретил гостей со всей торжественностью. Судя по всему, под его командованием находилось порядка пятидесяти человек, которые выстроились по случаю прибытия принца и военачальников во дворе казармы. Па-Рамессу насчитал двадцать лучников, двадцать пехотинцев и дюжину копейщиков, четверо из которых были на лошадях. Армия мятежников насчитывала по меньшей мере три тысячи солдат.

— Я наслышан о победе славного соправителя над мятежниками, — сказал комендант. — Эта весть наполнила мое сердце и сердца моих людей радостью.

Па-Рамессу кивнул. В душе он сочувствовал этому человеку.

— Ты не мог ничего предпринять, — констатировал он.

— Светлейший принц уже знает, что численное превосходство на стороне бунтовщиков. Бросить моих людей в бой означало бы пожертвовать ими, причем без всякой пользы для царства.

— Ты отправлял донесение в Уасет?

— Год назад, светлейший принц. Хотя правитель нома был против.

— Номарх упрекал тебя в том, что ты сообщил о происходящем в Уасет?

Комендант пристыженно опустил глаза. Оба военачальника слушали его, закипая от гнева.

— Говори! — приказал Па-Рамессу.

— Номарх Осехру заодно с бунтовщиками, светлейший принц. Он позволял Серашебесу и многим другим запускать руку в казну и грабить государственные склады. Я знаю, что сам он взял пятнадцать тысяч мер зерна из государственных амбаров и продал, забрав деньги себе. У меня есть тому доказательства, но против него я бессилен. Тысячи человек хватило бы, чтобы вырезать мой гарнизон и сжечь казарму.

— Откуда у Серашебеса и его людей хорошее оружие?

— Часть они забрали у нас, часть — в арсеналах других казарм. А где еще, я не знаю.

— И ты позволил им забрать оружие?

— Что мог я сделать, светлейший принц, когда явился отряд в тысячу человек, половина из которых уже была вооружена, и окружил казарму?

Па-Рамессу проглотил свой гнев. В данных обстоятельствах он был бесполезен.

— А что жрецы храмов?

— Некоторых мятежники запугали, а иные, светлейший принц, полагают, что смогут обогатиться и даже, кто знает, возвести на трон новую династию.

— Новую династию? — озадаченно переспросил Па-Рамессу.

— Светлейший принц, я не могу сказать ничего определенного, я солдат и не обращаю внимания на нечестивые слухи.

— Но что конкретно ты слышал?

— Что в Бухене живет претендент на корону. Светлейший принц, прости, если я оскорбил тебя этими вздорными речами.

Па-Рамессу не знал, что и думать. Претендент на корону? Птахмос? Он ведь живет в Бухене! Неужели этот босяк еще предается мечтам о царской власти? И находятся люди, которые рассчитывают воплотить их в жизнь?

— Принц, нельзя терять время, — обратился к нему Именир. — При сложившихся обстоятельствах нужно как можно скорее допросить номарха.

Па-Рамессу выразил свое согласие. Солдаты свернули лагерь и выступили, оставив в гарнизоне Вотура две сотни воинов в качестве подкрепления. Хорошо, что армия была такой многочисленной, это позволит и впредь обеспечивать порядок в отвоеванных поселениях и городах.

Под ногами тысяч солдат взметнулась дорожная пыль. Примерно час спустя они подъехали к дворцу правителя нома Вотур, которого звали Осехру.

В небе с утра кружили хищные птицы.

— Мы похоронили убитых? — спросил Па-Рамессу.

— Да, светлейший принц.

— Тогда что высматривают эти птицы?

— Поджарившихся в огне крыс и трупы, которые мы не смогли забрать, потому что земля была еще очень горячей.

Неприятная мысль посетила Па-Рамессу: выходит, благородный Хор питается трупами?

* * *

В белом одеянии и с ожерельем на шее, символизирующим его власть, номарх вышел из дворца и теперь стоял в окружении своих писцов на пороге, готовый приветствовать соправителя Па-Рамессу и военачальников армии Хора. Пузатый, в блестящем парике и золоченых сандалиях на толстых ногах, Осехру, широко улыбаясь, раскинул руки, когда Па-Рамессу, военачальники и несколько командиров подъехали к его жилищу верхом.

Кони нетерпеливо гарцевали во дворе перед дворцом. Торопливо подбежали конюхи и подставили соединенные руки, чтобы всадники могли спешиться.

— Я благодарю небо за это знаменитое событие в истории нашего нома! — воскликнул наместник Осехру звонким голосом. — Сам Ра направил твои светлейшие стопы к нам, чтобы положить конец бесчинствам мятежников…

Мрачное выражение лица принца и его спутников обескуражило номарха. Он попытался выдавить из себя еще несколько цветистых фраз, потом умолк на полуслове.

Во двор въехало два десятка всадников. Вдалеке показались копейщики, послышался грохот подъезжающих колесниц.

Па-Рамессу устремил взгляд на номарха.

— Арестуйте его! — приказал он.

Солдаты подступили к испуганному наместнику.

— Светлейший принц…

— Ты — соучастник мятежников из этого нома и из других номов, наместник. Хватит, ты уже достаточно напакостил.

— Что происходит? — выкрикнул номарх, когда солдаты стали связывать ему руки за спиной.

Желая преподать ему урок, Па-Рамессу выпустил на волю свой гнев и ударил номарха по щеке с такой силой, что тот зашатался.

— Ты вор и клятвопреступник! Не ты ли, червь, лизал мне сандалии в день моего восхождения на трон, желая заполучить сбор налогов и еще получать за это плату! Мошенник!

— Я буду просить справедливости у божественного фараона! — проблеял номарх.

— Ты получаешь то, что заслужил! И первым делом ты вернешь пятнадцать тысяч мер зерна, украденные из государственных амбаров! Потом разберемся и с остальными твоими грешками.

Лицо Осехру стало мертвенно-бледным. На глазах оторопевших писцов солдаты увели его во дворец.

Это совершенно не походило на открытое противоборство с хеттами; впрочем, от любого мятежа попахивает предательством, а этот вонял еще и продажностью.

— Светлейший принц, в распоряжении мятежников намного больше солдат, чем мы предполагали, — сказал военачальник Именир. — Два боя, которые мы провели, боюсь, покажутся нам незначительной стычкой в сравнении с предстоящими сражениями. Предлагаю без промедления продолжить путь. Чем скорее мы окажемся в сердце мятежной провинции, тем лучше.