Рандеву

Муж был далеко от меня. Недоступен.

И это задевало. Как раз сейчас. Потому что я так сомневалась во всем. Меня глубоко растрогали рыдания Бастиана. А женщина за стойкой в городской префектуре, которая обругала меня сегодня за то, что я заполнила не те бланки, чтобы поменять номера нашей машины на французские, повлияла на мое настроение больше, чем я могла бы позволить.

И, что довольно странно, я все время вспоминала Мишеля. Он не был у нас уже неделю.

Сегодня за обедом Петер в разговоре упомянул о том, почему Мишеля нет. Он нужен ему на другом объекте — у голландцев, которые живут в городе. Там Петеру не хватало двух человек. Они сидели дома, потому что оба маялись болью в спине. Мишель силен, молод, он может делать больше, чем те, кому за тридцать. Вот и работает сейчас у моих соотечественников, с которыми я не была знакома.

В глубине души я ревновала его к этим людям. А еще мне хотелось узнать о нем как можно больше. Но я делала вид, что это меня не интересует. Слишком боялась, что моя заинтересованность бросится в глаза.

Эрик ничего не замечал. Он был так занят домом, ходом строительства, планами, разговорами с Петером, к которому очень хорошо притерся, что иногда мне казалось, будто муж заметил бы мое отсутствие, только если бы в один прекрасный день уселся пообедать и не обнаружил еды, придвинутой к самому его носу.

А может быть, это совершенно нормально, если то, что занимало меня, полностью ускользало от Эрика? В Голландии я тоже проводила с ним не все время, когда он возвращался с работы. Не обо всем стоило говорить, и определенные вещи я ему никогда не рассказывала. Эрик знал мой внутренний мир только частично. То есть не по частям, а лишь малую часть. Исключительно то, что ему было приятно знать, а мне — приятно демонстрировать. Не все. Иначе ему стало бы труднее чувствовать связь со мной, а именно это чувство важно в браке.

Вот я и оставляла все как есть.

Но сейчас я была готова к серьезному разговору с мужем и к полной откровенности во всем, если это приведет к тому, что он меня обнимет. Успокоит. Поцелует. Или больше. Проявит внимание. Понимание. Любовь.

Я пошла вокруг дома, наискосок через двор к ступенькам перед дверью. Изнутри наш дом изменился. Кроме того, что там повсюду стояли и лежали разные вещи — инструменты, сплющенные банки из-под пива и пустые бутылки из-под воды, расколотые камни, пахло тоже иначе, чем тогда, когда мы сюда приехали. Свежее. Может быть, потому, что там уже висела дверь из новых досок.

Я нашла Эрика в левом крыле. Он стоял на стремянке и толстым карандашом проводил по стене вертикальные линии.

— Эрик?

— Мм?

— Что ты делаешь?

— Отмечаю, куда должны упираться потолочные балки, чтобы завтра Арно с Пьером-Антуаном сразу смогли этим заняться.

— А тебе не кажется, что пора закругляться? Уже десятый час.

Глядя прямо перед собой, Эрик спустился, переставил стремянку на метр вправо и снова забрался на ступеньки. Он отмерял расстояние с помощью рулетки и снова чертил что-то на стене.

— Я хочу закончить, — сказал он коротко.

— Еще долго?

— Минут пятнадцать… А потом мне надо будет съездить на строительный рынок.

Строительный рынок располагался на краю города, в двадцати минутах езды от нашего дома. Я регулярно наведывалась туда за всякой всячиной, и там всегда была толпа, как будто товары давали даром. Это действительно был самый дешевый строительный рынок в округе, и притом с удобным графиком работы: с семи утра до десяти вечера. Каждый день, кроме воскресенья.

— Сейчас? Ты собираешься ехать в город? В девять часов?

Муж сердито посмотрел вниз.

— Симона, чего ты хочешь? Жить в своем доме или еще год сидеть в караване? Я должен обеспечить парней работой, иначе завтра с утра им придется ковырять в носу, потому что не будет материалов.

— А ты не можешь просто взять и провести вечер со мной?

— Я же здесь.

— Я имею в виду — побыть вместе… У меня есть желание выпить бокал вина.

— Так зачем же дело стало? Открой бутылочку. Я вернусь около половины одиннадцатого, и мы вместе допьем остатки. Хорошо?

— Уже темно, — сказала я.

— Мне действительно надо съездить на рынок, Симона. Работа ждать не будет.

Когда солнце опускалось за горизонт, очень быстро холодало. Вдруг становилось сыро, одежда прилипала к телу. К тому же я боялась темноты. Меня определенно не тянуло сидеть возле каравана при свете нескольких свечек на дачном столике в абсолютной, всепоглощающей тьме. Стоило солнцу сесть, как мне уже хотелось оказаться внутри, в караване. А там нельзя было зажигать свет, чтобы не будить детей.

— Я просто хочу поговорить с тобой, — попыталась я еще раз. — Бастиан сегодня плакал. Он скучает по Нильсу.

— Как и следовало ожидать. — Эрик еще немножко переставил стремянку. — Это пройдет, когда у него появятся здесь друзья.

— Правильно, но он никого не может понять, а дети в школе не понимают его. Как же он сможет с ними подружиться?

Эрик провел еще одну черту. Грифель сломался, и он вытащил из-за ремня нож, чтобы очинить карандаш. Мой муж все больше походил на рабочего. Удивительная метаморфоза, потому что до того, как мы сюда попали, он едва ли когда-нибудь притрагивался к инструментам. Руки у него стали шершавыми и во многих местах были покрыты мелкими порезами.

— Все встанет на свои места, как только он начнет говорить по-французски, — пробормотал Эрик. — Еще несколько месяцев, и он все будет воспринимать иначе… Сейчас нам всем тяжело. Тебе, мне и им тоже. Может быть, тебе надо еще раз пройти с ними эти французские уроки? Тогда Бастиан выучится скорее.

Стены осталось немного. Еще две черточки.

— Сегодня я была в префектуре, — продолжала я рассказывать Эрику в спину. — Они там не очень идут навстречу. Я принесла те бумаги, которые запрашивала в нидерландской дорожной службе, но это не помогло. Мне пришлось затребовать документы у французского импортера «вольво».

— Это просто необходимо. Чем быстрее на машине появятся французские номера, тем скорее мы перестанем платить дорожный налог. Позвони им завтра сама.

Эрик слез со стремянки. Обнял меня одной рукой и слегка коснулся губами щеки.

— Дорогая, я побежал. Открой пока винцо и возьми в холодильнике камамбер. У меня тоже скоро возникнет такое желание… Я вернусь через часик.

— Хорошо, — я слышала свой голос будто со стороны.

Под шум отъезжающей машины я пошла на кухню, чтобы взять бутылку вина и сыр. Рука застыла над упаковкой камамбера. Я засомневалась. Я вовсе не собиралась целый час сидеть на улице в ожидании Эрика. Мне пришло в голову, что к возвращению домой он, наверное, уже забудет о своем обещании. Сразу завалится спать.