Рандолевый катран
Шрифт:
– Здесь конечно мало возможностей что либо изменить, но сменить очки и взять платье мы сможем.
– Это рассуждения вслух, или планы на сегодняшний день?
– То и другое. Едем в местную "Берёзку"!
– Попросим счёт?
Волконский вынул пару купюр из портмоне, сунул под бокал.
– Этого довольно и на чай, и на сахар. Идём! – он взял Нину Петровну под локоток.
Аронова повела глазами назад, к столу.
– Что-то забыла, Нина?
– Наш уговор! Обед с меня!
– С тебя обед, не спорю. Это был лёгкий завтрак!
Нина Петровна посмотрела на стол. Почти всё съедено.
– Саша, ты действительно так хочешь, чтобы я пошла с тобой на этот приём, или это часть какого-то плана?
– Очень приятно…
– …общаться с умным человеком, но, к сожалению быстро надоедает.
– Почему?
– Потому что умный человек постоянно умничает, – Нина Петровна наморщила нос, отчего её огромные очки вновь впились в щёки, создав безобразные морщины. Её кожа вновь стала походить на шкуру гиппопотама. Волконский прикоснулся к ладони Нины. Облегчённо вздохнул.
– Проверяешь, всё ли на месте?
– Не в количественном, скорее в качественном отношении, – пробурчал Волконский.
Нина Петровна сделала вид, что не расслышала.
Они сели в машину. Через несколько минут "чистопородный японец" остановился у обычного пятиэтажного дома.
Нина Петровна не понимала, как эта хрущовка связана с "Берёзкой", но продолжала следовать за спутником.
На втором этаже они остановились. Волконский позвонил в дверь.
Тотчас кто-то, не спрашивая, загремел замками. Нина Петровна по щелчкам определила: два замка, щеколда и цепочка.
Показался хозяин. Парень примерно одного возраста с механиком Юриком, немного похожий на него, только одет иначе: вместо комбинезона аляповатые джинсы и необъятных размеров расшитая рубашка навыпуск. Он жестом пригласил в комнату. Хозяин предпочитал ходить босиком, наверное, поэтому не предложил гостям тапочек.
Квартира больше походила на какой-то склад, чем на жилое помещение. У стен стояли холщовые сумки, такие же, как у соседок Нины по номеру. Дверцы шкафов были приоткрыты, и оттуда виднелись коробки и коробочки. Точно такие же стояли наверху. На спинках кресел висели новые плащи, куртки и брюки разных размеров.
– Что пожелаете? – спросил молодой человек, не обращаясь ни к кому по имени.
– Нужно приодеть даму на раут, – сказал Волконский.
– Тусовка?
– Можно и так сказать.
– Понял. В колоде одни тузы! – сообразительный молодой человек потёр ладонями, осмотрел предложенную даму.
– Как жену! – подсказал ему Волконский.
– Жену… кого?
– Меня! Ты что такой непонятливый!
– Понял, что тебя! Но ты-то кем на этом "рауте"?!
– Да уж не холуем! – усмехнулся Волконский.
– Понял! – фарцовщик посмотрел на Нину Петровну: – Вы издалека?
– Я вместе с мужем.
– Никаких вопросов! – парень хлопнул в ладоши, вынул из-за уха сигарету, прикурил от массивной зажигалки, бросил её обратно на столик.
– Так-так-так! – он закружился по комнате, щёлкая пальцами, рассуждая вслух. – Вы посидите пока!
Воспользоваться гостеприимством оказалось сложно: все сидячие места были заняты. Волконский убрал кожаный габардин с дивана, спихнул в кучу несколько пар кроссовок. Упали на пол видеокассеты в футлярах. Нина Петровна вздрогнула. Но хозяин не обратил
на это никакого внимания. Александр Андреевич сложил кассеты с отметкой в четыре креста на спинку дивана вплотную к стене, после чего предложил даме сесть. Нина Петровна уселась на краешек, вцепившись руками в обивку дивана. На её руках вздулись вены. Волконский не удержался и вновь дотронулся до кисти Нины. И всё же она не старуха!Фарцовщик продолжал рассуждать вслух. Он сыпал названиями известных всему миру производителей, модельеров и кутюрье.
Прикидывал так и этак, наконец, остановился напротив Нины Петровны. Смерил её взглядом. Покачал головой.
– Пожалуй, вам больше подойдёт строгий костюм, чем вечернее платье.
– Брюки?
– Нет, – продавец оглядел Нину Петровну со спины. – Лучше всего, юбка ниже колен.
– Ещё лучше, по щиколотку! – сказал Волконский.
– Не такие уж безобразные ноги, чтобы их спрятать совсем.
Нина Петровна сидела как оплёванная: впервые обсуждали её, а не наоборот. Причём делали это, не спрашивая саму Нину Петровну.
– Корма, конечно, подкачала. Но если откормить с месяцок, выбор станет шире.
– Раут сегодня вечером.
– Да понял, понял! Вот кофточка, мерьте, мадам! И юбка! – Хозяин достал вещи, одним движением расправил их в руках. Кофточка салатного цвета и сиреневая юбка. Оба предмета были пошиты волнами и бурунами.
– И где?
– Да вот, пожалуйста, пройдите в ванную!
Нина Петровна закрыла за собой дверь, огляделась. Ванная совсем не похожа на квартиру! Если там кавардак, то тут прямо-таки купальница фараона!
Джакузи, душ с насадками вибромассажа, полочки с разнообразными пузырьками, бутылочками и тюбиками. Зубная щётка на аккумуляторе. Столько средств для бритья и после, как будто хозяин каждый день только и делает, что сбривает волоски со всего тела. А ещё – разглядывает модные журналы, сидя на унитазе. Нина Петровна подняла один из полутораметровой папки: листья слипшиеся, будто только что из типографии. Приторговывает и журнальчиками? До чего ж интересна жизнь нынешних свободных художников – бывших спекулянтов.
Зеркало на всю стену создавало иллюзию большего пространства. Нина Петровна испугалась своего изображения. Действительно, "корма" подкачала. Но и не только. Да, она знала, что далека до красавицы, но не считала себя конченой уродиной. До сего дня. Что ей предложили? Одежду покроя волнами и пузырями! Вещи для абсолютно плоского манекена, не иначе. Нина Петровна закусила губы и быстро, по-солдатски переоделась. Из зеркала на неё смотрела обиженная старая дева. Аронова наскоро умылась, благо косметикой не пользовалась, обтёрлась хозяйским разовым полотенцем и, широко улыбаясь, вышла из ванной.
Шея Волконского вытянулась. Фарцовщик хлопнул в ладоши.
– Упакована по самое не хочу! Только, знаешь, Александр Андреевич, я б тебе посоветовал сейчас пройти в ванную и ненароком сбросить её очки в унитаз!
Нина Петровна развернулась и убежала.
– Зачем пугаешь даму? – донеслось до неё сквозь приоткрытую дверь.
Нина Петровна включила воду и встала у двери, прислонив ухо к косяку.
– Ты разве не понял, что очки её уродуют? Сошла бы за женщину в своём трико, но эти окуляры, просто ужас!