Ранние беседы. Дикие гуси и вода

Когда Сократу дали возможность выбирать между смертью и жизнью, но не проповедовать послание народу... Если он останется жив, то лишь при одном условии: он не должен вещать истину. Сократ засмеялся и отверг предложение суда. Он сказал: «Такая жизнь мне не нужна. Если я не могу произносить истину, жить ею, передавать свое послание, тогда зачем мне жить? В таком случае я предпочту смерть».

Судья удивился, он ушам своим не поверил. Он сказал: «Тебе необязательно отвечать прямо сейчас. У тебя еще есть время, подумай получше. Не спеши! Жизнь драгоценна - разве можно с такой готовностью идти на смерть?»

Сократ ответил: «Есть два варианта. Если я умру, то либо исчезну полностью, либо лишь мое тело останется, и тогда моя сокровенная суть продолжить существовать. Оба варианта хороши. Если я умру окончательно, тогда некому будет бояться и страдать. Почему же я должен бояться, если я умру полностью, как говорят материалисты? Может быть, они правы. Но тогда бояться нечего, так как меня не будет. А если правы спиритуалисты, и я не умру, тогда зачем беспокоиться о смерти? Умрет только нечто второстепенное, а суть останется жить. Стоит рискнуть чем-то второстепенным ради истины».

Сократ - очень разумный человек, поэтому он осветил эти два варианта. Он прекрасно знает о том, что не умрет, но говорит всегда рационально. Его изречение было не мистическим, а философским. Разумеется, судья согласился с ним. Есть два варианта: либо умереть, либо не умереть. В обоих случаях Сократ прав.

На мой взгляд, Сократ хорошо понимает, что он не умрет. Он не мог не познать истину, поскольку демонстрирует высокий разум, индивидуальность, чистоту, яркое озарение. Он наверняка постиг что-то вневременное, безвременное.

Когда вы понимаете, что вы вечны, то перестаете бояться. Общество существует за счет страха, поэтому вас учат в школе и университете, поэтому у вас отнимают почти треть жизни для изучения слов, языка, логики. Обществу нет дела до того, разумны ли вы. Прадип, обществу не надо, чтобы вы понимали тишину. Таково дело мастера. Он должен освободить вас от всего, что навязало вам общество, должен помочь вас выйти за пределы слов.

Вы сами видите это здесь, слышите тишину. Когда вы слышите тишину, к вам приходит глубокое понимание. Оно приходит за тишиной как тень.

Очень просто понимать слова, слышать их. Любой человек может делать это, нужно лишь немного изучить язык. Но необходимо полное преображение для того, чтобы услышать тишину, понять безмолвие... Тишина - основное требование для понимания Бога, главное условие постижения истины.

Святой отец и один из его прихожан Смит играли в гольф. Священнику целый день не везло. На семнадцатой лунке его мяч улетел в овраг и завяз в песке. Несколько раз он пытался выбить его наверх, но мячик неизменно скатывался назад, в овраг.

Святой отец молчал, но его губы сжались от разочарования. Он долго смотрел на мячик.

«Отче, - сказал Смит.
– Это самое богохульное молчание, которое я когда-либо слышал».

Молчание может быть богохульным. Безмолвие может быть священным. У тишины могут быть самые разные нюансы, великое множество измерений. Безмолвие многомерно, оно исполнено великого значения.

Прадип, пока ты здесь со мной, а саньясе, ты учишься безмолвствовать, так как сидишь со мной в тишине. Я произношу так много слов просто потому, что слова могут дать вам промежутки. Я могу просто сидеть здесь... Однажды я сделаю это, то есть будут просто сидеть здесь.

Мне трудно говорить. Я предпочел бы просто безмолвно сидеть рядом с вами. Но если вы не готовы понять тишину, то уснете. Вы начнете дремать, клевать носом. Вы не сможете понять безмолвие.

Мои слова поддерживают ваше бодрствование, а между словами я вставляю промежутки. Эти паузы и есть сама суть. Вы ждете очередного слова, поэтому вынуждены слушать тишину. Я рассказываю вам анекдот, который пробуждает вас, а затем вы ждете еще один анекдот... Не то чтобы я искал анекдот, у меня они уже есть. И не очень важно, какой анекдот рассказывать. Подойдет любая шутка. Главное, что вы ждете следующий анекдот, затаив дыхание, в полном безмолвии... Даже когда обезьяны залезают на крышу и начинают там свою возню, вы не отвлекаетесь. На самом деле, обезьяны помогают вам стать более безмолвными, бдительными, поэтому вы не можете упустить ни одного моего слова.

Все эти ситуации используются для того, чтобы передать вам тишину. Новички очень удивятся тому, что я говорю только для того, чтобы вы могли услышать и понять тишину. Но Будды всегда так вели себя.

В тот день, когда вы готовы... Со временем многие люди будут готовы. И недалек тот день, когда вокруг меня соберется достаточно готовых людей. Мне необходимо определенное количество таких саньясинов. При температуре в сто градусов вода испаряется, для безмолвия необходима определенная степень. И когда сюда приедет много людей, любой человек, который хочет уснуть, когда я вижу безмолвно, не сможет уснуть. Окружающая тишина будет поддерживать в нем бдительность. Она не позволит ему спать. У тишины есть своя огромная сила, власть.

Итак, я жду определенного количества готовых людей. Они приезжают ко мне. Как только я увижу, что в моей общине достаточно безмолвных людей, что я могу просто безмолвно сидеть, что новички преображаются безмолвными людьми... Я просто сижу между ними, и этого достаточно для того, чтобы ощутить вкус просветления, погрузиться в безмолвие. Тогда мне вообще не надо будет говорить. Несколько человек уже почти уснули. Для них я расскажу анекдот.

Симпатичная девушка рассказывала, как весело она проводила время, странствуя в горах.

«Я встретила в домике туристов мужчину. Весь вечер мы играли в пинг-понг, - сказала она.
– Это очень весело!»

«А я не знала, что тебе нравится пинг-понг» - ответила мать

«Теперь нравится, - сказала дочка.
– Я отправляла шарик мимо стола, и ему приходилось лезть под стол. Потом он запускал шарик мимо стола, и тогда мне пришлось лезть под стол. Мы играли весь вечер. Это было очень весело!»

«Но я не понимаю, где здесь веселье», - пробормотала мама.

«Под столом, конечно», - ответила дочурка.

Джон мог говорить только о гольфе. Его жена Сэлли была на грани историки из-за его постоянных рассказов о правилах этой игры, соревнованиях и разных нюансах гольфа.

Наконец, за обедом она рявкнула: «Я устала от твоей постоянной болтовни о гольфе! Я не хочу слушать о нем еще и за обедом!»

«О чем же мне тогда говорить?» - растерялся Джон.

«О чем угодно, - сказала Сэлли.
– Хотя бы о сексе!»

«Ладно, - согласился Джон.
– Интересно, кто кого трахнет в завтрашнем матче!»