Ранняя пташка

Мистер Тиффен спустился к нам через десять минут, в неуместном твидовом пиджаке и галифе, выглядящий на удивление молодо – на вид ему можно было дать от силы лет сорок пять. Конечно, вызваться добровольцем можно в любом возрасте, но Спасатели были обязаны постоянно находиться в получасовой готовности. Посмотрев на приборы в центре управления, Оливер Тиффен поморщился, увидев, что температура в реакторе поднялась еще на несколько градусов.

– Похоже, придется немного попотеть, – сказал он, надевая садовые перчатки, очки-«консервы» и примитивные наушники с прикрепленным микрофоном. На шее у него висела старая сумка с противогазом, с привязанным спереди кислородным баллоном, а в руке он держал кожаный саквояж с позвякивающими гаечными ключами.

– Проблемы? – спросил Логан, пока Тиффен листал сервисный журнал, старый, заплесневевший, покрытый пятнами от кофе.

– Если я прав, у нас меньше двадцати минут до того, как взрыв разнесет здание и разбросает горящее радиоактивное топливо в радиусе тысячи ярдов.

– А если вы ошибаетесь? – спросил Логан.

– Ну тогда отказали приборы или меня подводит мой опыт, – усмехнулся Тиффен. – А вам на всякий случай лучше убраться отсюда. Привратник! Будьте готовы затопить реактор, если я не успею вовремя его заглушить.

– Все настолько плохо?

– Все настолько плохо. Вот, – добавил Тиффен, протягивая Логану запечатанный конверт [36] , – возьмите на тот случай, если все пойдет вверх тормашками, хорошо?

После чего он сказал привратнику быть наготове, отпер висевшим на шее ключом дверь, ведущую в реактор, и скрылся внутри. Дверь захлопнулась, и мы услышали его торопливые шаги, грохочущие по железным ступеням винтовой лестницы.

– Если хотите, вы оба можете уйти, – сказал привратник, держа руку над большой красной рукояткой с надписью «АВАРИЙНОЕ ЗАТОПЛЕНИЕ РЕАКТОРА».

36

Тут нет ничего необычного; как правило, приготовленные загодя прощальные слова. Иногда завещание, иногда стихотворение, признание, оскорбление – иногда просто чистый лист бумаги.

Как привратник он вначале показался бестолковым и беспечным, но сейчас, когда наступил критический момент, он был готов поступить так, как поступают все привратники – до конца оставаться вместе со своими спящими подопечными и при необходимости погибнуть вместе с Дормиториумом. Я постепенно узнавал, что Зима диктует свои собственные понятия долга и чести.

– Мы останемся здесь, – сказал Логан, уверенный, как мне кажется, в том, что привратник и Тиффен тем или иным способом решат проблему.

Он не спросил у меня, собираюсь ли оставаться я, но в качестве его Послушника я как бы был его неотъемлемой частью. Через несколько минут из хриплого динамика донесся голос Оливера Тиффена, объяснившего, что вследствие какой-то технической неисправности произошла утечка воды из предохранительного бака, и «здесь все сварилось». Мы услышали «о черт», еще несколько отборных ругательств, после чего спокойным и размеренным тоном: «затопляй, затопляй, затопляй».

Не колеблясь ни мгновения, привратник потянул рычаг. Где-то глубоко внизу послышался гул, похожий на плеск жидкого цемента, затем наступила тишина. Стрелка термометра резко дернулась вниз, и остальные датчики так же медленно упали до нуля.

– Ну вот, – пробормотал привратник, – я остался без работы.

В «Берил Кук» находились две сотни постояльцев, и все те, кто еще не заснул, помогли переносить спящих. Ходящих во сне и дремлющих распределили по дежурным комнатам в других Дормиториумах, но всех, кто уже погрузился в елейную бездну спячки, отправили в Ночлежку «Пчелиные соты», прямо на койках, так что они ничего не заметят до тех пор, пока не проснутся. Прибыла мэр собственной персоной с большой свитой широко зевающих чиновников, горевших желанием приуменьшить серьезность происшествия, вероятно, потому, что это означало меньше бумажной волокиты и скорейшее возвращение в постель.

– Полагаю, мы должны присвоить случившемуся Третий уровень – «Серьезное происшествие», – сказала мэр, – а не Четвертый, «Авария с местными последствиями». Вы согласны?

– Строго говоря, пострадавший погиб не из-за реактора – он утонул. Так что это скорее имеет отношение к береговой охране.

– Его погребли под собой двадцать тонн борной суспензии, – напомнил Логан.

– Согласна, – ответила мэр. – Его тело откопают Весной. Его жертва останется в памяти, ему воздадут почести.

После чего она поднялась на ступени у входа, позируя для одинокого фотографа, который прибыл в паре с равнодушным журналистом, задавшим несколько несущественных вопросов. До Засыпания оставалось два дня. Никто не проявляет воодушевления в чем бы то ни было в последнюю неделю перед тем, как отправиться на боковую.

– Пошли со мной, – сказал Логан после того, как мэр, зевая, удалилась обратно в Муниципалитет.

Все Дормиториумы строятся по одному плану, не слишком изменившемуся по сравнению с первоначальным, принятым в четвертом веке императором Константином. Круглое в плане здание, как правило, увенчанное острой конической крышей, двадцать или больше этажей и проходящая посредине шахта центрального отопления. Лестницы или заключены в толстые теплоизоляционные стены, или, как здесь, закручены спиралью в центральной пустоте.

Комната Оливера Тиффена находилась на восьмом этаже, и Логан отпер ее своим Всеключом. Тускло освещенная комната имела стандартную планировку куска пиццы: сектор в одну восьмую круга, с дверью в усеченном остром углу. Остальное пространство было разделено на ванную, спальню и гостиную. Тепло и свет, удобства, которым придавали большое значение, поступали с двух противоположных сторон: тепло – от центрального ядра, проходящего через все здание, свет – сквозь забранные тройным стеклом щели в наружной стене.

Мы нашли миссис Тиффен в спальне, в окружении пакетов с едой. Она выглядела сытой, но совершенно безучастной, – Оливер Тиффен приютил свою жену у себя после того, как та отправилась в ночное скитание. При нашем появлении миссис Тиффен щелкнула зубами, после чего бойко исполнила переложение «Помоги себе сам» для бузуки.

– А играет она неплохо, а? – заметил Логан.

Для лунатиков было обычным делом демонстрировать навыки, извлеченные из обрывков памяти. Большинство могли произнести несколько слов или выполнить какое-нибудь действие, пусть и такое обыденное, как поход в ближайший магазин или включение радиоприемника. Очень немногие, однако, были способны делать что-то экстраординарное – кататься на коньках или играть в преферанс. К числу последних, или, на жаргоне о лунатиках, «Шутникам», принадлежала и миссис Тиффен. По слухам, более продвинутые из преобразованных – Эдварды и Джейн, например, – создавались на основе именно этих людей. По-видимому, проще перенастраивать тех, кто с приветом.

– Ваш супруг только что утонул под двадцатью тоннами борной суспензии, – сказал Логан, обращаясь к миссис Тиффен, – но он без колебаний и без лишних слов выполнил свой долг. Вы можете им гордиться.

Ничего не ответив, миссис Тиффен продолжала играть на бузуки.

– К чему столько трудов, чтобы сохранить ее? – спросил я, глядя на женщину, с виду вполне здоровую, хоть и немного бледную. – И к чему таким молодым вызваться добровольцем в «Спасатели», потенциально обрекая себя на такую страшную смерть?