Рапсодия в тумане

— Нахрена? — уточняет Мур, перетекая в вертикальное положение и отряхивает руки.

— Хобби у него — спасать людей и вампиров. Мы с ним Фредрикссона вытаскивали, — указываю я рукой на дом.

— У Ниррая? — скептически спрашивает и присаживается рядом со мной. — Я за ним несколько недель следил. У него хобби хлестать виски и над людьми издеваться. По мне так идеальное.

— Не все так однозначно. Я не могу ему отказать в этом.

Хотя есть ощущение, что я для него как игрушка, я все равно не могу сказать ему нет, по крайней мере, в этот раз. Во всем виноваты его эмоции, что с каждой нашей встречей, проявляются все чаще.

— О’кей, но если он все нам завалит, я снимаю с себя ответственность. Следить за ним я не хочу, сам развлекайся.

— Хорошо. Только, если что, сам, главное, оттуда выберись, — я затягиваюсь, разглядывая пучок травы, что вырос прямо перед лестницей в дом.

— Выберусь. Главное, не сожрите меня с братцем, — говорит весело.

Пока меня не было, Мур, видно, отошел от встречи с Милом, даже косички заплел и теперь не такой потерянный, каким был до моего ухода.

— Я могу освободить тебе свою спальню или постелить на диване, выбирай. У меня только комната брата свободна, но там точно никто ночевать кроме него не будет. Ну или к Фредрикссону под бочок.

— Спасибо, всю жизнь мечтал, чтобы на меня пускали ночью слюни. Уж лучше диван.

Мур морщится, на что я коротко посмеиваюсь и, затушив сигарету, утягиваю его в дом.

Выделив постельное и полотенце, показываю, где уборная на первом этаже, и оставляю его одного . Захочет есть, сам вполне с этим справится.

А уже ночью, когда я, покачиваясь в кресле, читаю книгу, Мур заглядывает ко мне и тихо спрашивает:

— Не спишь?

— Нет, я обычно позже ложусь, — отвечаю тоже негромко, откладывая книгу на столик. — Все в порядке?

Мур подходит и забирается в кресло, устраивается на коленях, лицом ко мне, и кладет руки на мои плечи.

— Никак не могу стереть тот поцелуй. Помоги, — шепчет и накрывает мои губы своими. А я… Я вот не хотел стирать свой последний поцелуй, но все равно отвечаю, потому что не могу его сейчас оттолкнуть.

— А ты уверен, что его нужно стирать? — спрашиваю я, когда Мур отстраняется от моих губ, переходя на шею.

— Да, — шепчет, обдавая кожу теплым дыханием. — У меня крыша съедет, если не перестану об этом думать.

— А ты подумай о другом. Тебе самому понравилось?

На этот раз Мур отстраняется и пытается посмотреть на меня в темноте.

— И чего вот ты возмущался, что я во время секса болтлив, если сам недалеко ушел?

— Мне нравится с тобой разговаривать, ты раскрыл мою тайну. Только ты не ответил. Тебе понравилось? Думал ли ты, что такое может произойти раньше?

— Я в тот момент думал о том, какой яд он в меня запихал, и от чего я сейчас помру, — говорит и футболку с меня тянет, но я перехватываю его руки, слегка придерживая. Даже если отбросить то, что я бы хотел повторения с Нирраем больше, чем с Муром, я не собираюсь отказывать, но мне почему-то важно понять, поэтому я уточняю:

— А сейчас?

— А сейчас я думаю о том, что ты занимаешься сексом как бог, и о других думать не хочу. Аман, что не так? Ты не хочешь?

— Я… Я не знаю, запутался немного, — говорю тихо и поглаживаю чужие запястья. — Возможно, я просто схожу с ума.

Еще один, павший к ногам Царевича… Но из головы он не выходит, будто это его частная собственность. Понимаю, что вот точно ничего не выйдет, что скоро ему надоест, и он отправится искать для себя новую забаву, но ничего не могу с собой поделать.

— Это же просто секс, — Мур глаза закатывает. — Идеальное снотворное для вышибания ненужных мыслей без заморочек. Не хочешь как хочешь.

И, сказав, пытается с меня слезть, но я перехватываю его за талию, удерживая на коленях.

— Пока еще ты в ненужных мыслях, скажи мне, хотел бы ты повторить поцелуй с Милом?

— Нет. Наверное. Не знаю, — говорит и прижимается ко мне, кладя щеку мне на грудь и обнимая.

— Все ощущается более-менее похожим, — я поглаживаю его спину и, найдя одну из косичек, тереблю ее кончик. — Кто-то целуется хорошо, кто-то плохо, но это явно не что-то новое. Только вот бывает так, что перемкнуло. Я ничего не понимаю… Просто у меня сейчас такое ощущение, что это неправильно, что не нужно этого делать. У тебя бывало такое ?

Я поглаживаю его спину и, найдя одну из косичек, тереблю ее кончик.

— Не знаю. У меня такого не бывает. Я про это твое «не что-то новое». Каждый партнер, будь это случайный секс или долгожданный поцелуй — это что-то новое. Как оно может быть похоже, если люди и ощущения всегда разные?

— Наверное все дело в отношении к этим людям. Если сейчас вспоминать свое прошлое, то все кажется одинаковым. Может, дело в том, что я изменился или в том, что мне по большей части было все равно. Я даже не могу вспомнить, что мне когда-нибудь кто-то нравился, но ведь не может же так быть? — мои теребления все же приводят к тому, что начинаю расплетать его косичку. Чего он сам их перед сном не расплел, голова же устает?

— Маловероятно. Ну или ты совсем погряз в своих делах, не обращая внимания на остальных. Я воспринимаю каждый секс как маленькую любовь. Она вспыхивает в момент первого поцелуя и заканчивается, стоит подняться с кровати, но она есть, пусть и мимолетная. И да, я помню каждого своего партнера. Возможно, это потому что у меня память хорошая, я вообще все помню, не знаю. Тебе кто-то понравился?

Вроде такой простой вопрос, но ответ для меня оказывается сложным, потому что я и сам не знаю.

— Я точно помню, что он меня раздражал до такой степени, что я готов был совершать глупости, а сделав это, что-то изменилось. Я пока не разобрался в этом. У меня от него настроение скачет.

— Только не говори мне, что это тот милый парень, пускающий пузыри в комнате рядом! — Мур прячет смешки в моей футболке, и я тоже не могу не улыбнуться.

— О, я сражен им наповал, но нет, это не он.

— Между прочим, зря. Очень симпатичный молодой человек, когда глаза не скашивает. О’кей. Я его знаю? Подожди. Дай угадаю. Это либо тот цветной бариста, либо… о! Богатенький сынок?

— Бариста меня не раздражал, по крайней мере, сначала, но он в ужасе от моего присутствия вне кофейни, так что я прекратил с ним общение вне, — закончив с одной косичкой, перебираюсь на вторую.

— Значит, принцесска. Ну и вкусы. Зато понятно че ты его с собой тащишь. Не боишься, что его прибьют по дороге?

— Постараюсь этого не допустить. Он смог добиться того, чтобы я ему не отказал, — говорю, а в голове уже поцелуй тот стоит, случившийся в одной из комнаток здания, где бал сегодня проходил. Будто у меня были шансы противостоять такому. Я, оказывается, очень слаб перед одной конфеткой с виски.