Рапсодия в тумане

— Что там? — шепчет Ниррай, придвигая ко мне любопытный нос и пытаясь заглянуть в зеркальце. Это все больше похоже на клоунаду.

— Выходим, — говорю и приваливаюсь к двери, открывая.

На звук пацан никак не реагирует, продолжает реветь, и я, пропустив свой цыплячий выводок, оборачиваюсь глянуть, что же не давало двери открыться.

Мил.

Моргаю от неожиданности, но видение не рассеивается, у двери действительно лежит Мил. На черной одежде плохо видно, но несколько бордовых капель уже стекли на пол, и я не вижу отсюда, дышит ли он…

— За что? Что он вам сделал? — раздается вдруг громогласное от паренька в фартуке и он, захлебываясь рыданиями, кидается на нас. Выхватываю пистолет, но воспользоваться не успеваю: пацан, не добежав, падает на колени обессиленно, а затем валится на пол, сжимаясь в позу эмбриона.

— Вы не хотите еще перекусить? — спрашиваю вампиров немного отстраненно. От пацана надо избавиться, он видел Амана и Ниррая, но вместо мыслей о деле, во мне пульсирует образ Мила, что лежит за моей спиной. Как так вышло? Зачем он оттолкнул меня?..

— Я тут только рухнуть хочу… — тихо говорит Аман, и я молча нажимаю на курок. Пацан затихает, уже навсегда.

Ниррай ойкает, и я, подняв взгляд на бледное лицо, замечаю, что тот стоит в сторонке, ошарашенно на все смотря, и при этом руки его абсолютно свободны. Хмыкаю.

— Где бариста потерял?

Тот в ответ глаза закатывает, давая понять, что не потерял, а вполне себе специально оставил, но под моим настойчивым взглядом вздыхает и возвращается к лестнице, я же поворачиваюсь к Милу, сажусь рядом и пульс проверяю. Слабый, но есть. Ну уж нет, хрен ты теперь помрешь, пока не расскажешь про свои мотивы!

Пока Ниррай вытаскивает бариста, успеваю перекрыть Милу кровотечение, обработав по-быстрому и замотав бактерицидной лентой, после чего проверяю жучки и, поняв, что в доме теперь пусто, решаю не париться и выйти через центральную дверь. Камер в доме все равно нет, а через окно опять будет весело, учитывая, что возвращаемся отнюдь не налегке: каждый кого-то да волочет. Пошатывающийся зеленоватый Аман прет крылатого братца, недовольно пыхтящий Ниррай кантует бариста, как мешок с картошкой, ну и я — с Милом, пристегнутым к спине на ремни-крепежи. Суперотряд супергероев прям, для полного счастья осталось еще кого по дороге встретить.

Но нам везет. Особняк пуст, и во дворе никого, единственное препятствие — подъехавший мусоровоз. Пережидаем в кустах сирени и, наконец, покидаем этот сумасшедший дом, сразу перебегая дорогу и ныряя в соседний двор. Ну как перебегая… Мы с Аманом да, а вот Ниррай почти переползает, тихо ругаясь. Если нас кто-то из окон принял за наркоманов, вот вообще не удивлюсь. Но стоит добраться до соседней многоэтажки, как Аман оживает, приободряясь. И все бы ничего, только и братец его тоже: ожив, начинает рваться ко мне, порыкивая и зубы скаля. Аман его крепко держит, но я все равно отступаю на пару шагов, ну его, собака бешеная.

— Я отведу Аша и вернусь, — сдерживая братца, предлагает Аман. — Сможете подождать пару минут? И я, наверное, могу взять Ирсана…

Тут очухивается и бариста: глаза распахивает и с рычанием начинается долбиться намордником о своего спасителя. Ниррай вскрикивает, пугая засевших на дереве птиц, и откидывает пытающегося его сожрать новоявленого вампира. Но не все так просто! Пусть руки за спиной в наручники закованы, но ноги-то свободны! Ими-то он и обхватывает жертву, и, игнорируя намордник, все пытается и пытается Нирраем перекусить… Пиздец дурдом, не участвуй в этом сам — оборжался бы.

— Да делай с ними что хочешь… — говорю устало и разворачиваюсь. — Я — домой. Развлекайтесь. Задачу мы выполнили, если это можно так назвать.

И, поправив ноги Мила, что проходят под моими руками, разворачиваюсь, отправляясь к съемной квартире. У меня прям миллион и одна фраза на языке крутятся по поводу нашего «веселого приключения». У меня редко, но бывает мокруха в деле, но чтобы столько за раз положить — умудриться надо. Одиннадцать трупов… Сходили, называется, в гости. Позор на мою рыжую голову. Если еще хоть минуту пробуду в этой компании, я снова кого-нибудь убью.

К скоропалительности своего решения я прихожу минут через десять ходьбы по заполняющемуся туманом городу. Один бы я добрался минут за тридцать, может, сорок. Прогулялся бы себе спокойненько, может, зашел по пути в круглосуточный за кофе, но с Милом за спиной это затея так себе.

— Знаешь, дорогой, ты слишком много ешь. Может, пора на диетке посидеть, если не помрешь? Мне кажется, тебе бы не помешало. Последнее вот вообще нежелательно. Кто ж умирает с долгами? А ты мне явно должен разговор.

Естественно, никто мне не отвечает, да я и не жду, мне просто немного страшно от мысли, что он действительно может погибнуть. Я считал, что легко отношусь к смерти, как к своей, так и к чужим, но с Милом это не работает. Пусть мы не общаемся, пусть мы (по моему решению!) стали врагами, но мне необходимо знать, что с ним все хорошо. Как вариант, можно вообще ничего не знать. Тоже, кстати, неплохой, по крайней мере, последние годы мне его вполне хватало.

А еще минут через десять, когда половина пути пройдена, чувствую дуновение ветра, и вот перед нами похорошевший Аман. По сравнению с тем, как он в том доме выглядел, прям колоссальная разница, будто лет десять сбросил.

— Давай помогу, — предлагает и, сделав шаг ко мне, обнимает аккуратно, чтобы Мила не задеть, и приподнимает.

— Ты удивительно вовремя, — вздыхаю, к его груди прижимаясь, и чувствую короткий поцелуй на виске.

Уже совсем привычный ветер, мельтешение красок, и вот мы в центре моей съемной квартиры. Облегченно выдыхаю. Удивительно, как быстро люди привыкают к хорошему, вроде часок всего Аман без сил был, а я уже успел соскучиться.

Он помогает стянуть со спины Мила, и мы вместе укладываем его на пол, после чего Аман стягивает с него повязку и, задрав одежду, интересуется:

— У тебя есть пинцет или щипцы?..

— Нет. Но есть кое-что получше.

На самом деле пулевое ранение — одна из тех вещей, к которым я готов всегда. Не переживай я в том дурдоме, что минута промедления — лишний шанс на то, что один из «трофеев» взбесится и на фиг всех сожрет, то занялся бы всем этим не откладывая. Ну а в дороге просто решил не бередить рану, пока нет возможности спокойно Мила уложить.

— Ты случайно рентгеновским зрением или чувствительностью не обладаешь? Не в курсе, где пуля и что задела? — спрашиваю, отстегивая от пояса походную аптечку.