Рапсодия

— Пожалуйста, не убивай кого-то из-за меня, — говорю я. Такое случалось раньше.

Он зловеще смеется.

— Никакие бусины в мире не могут заставить меня согласиться на это. — Торговец возвращается ко мне и сжимает в руке моё запястье. На его лице всё ещё отражается ярость, но чем дольше он смотрит на меня, тем больше она тает. — Теперь, ангелочек, — слова стекают с его губ, словно мед, — первая оплата за день: ты возвращаешься со мной домой, и не уйдешь, пока не будут выплачены все долги.

Глава 16

Март, семь лет назад

Дес сидит на моём столе, закинув одну ногу на спинку компьютерного кресла. Прислонившись к окну, он делает наброски. Студенты, снующие из общежития и обратно, должны прекрасно его видеть. Я живу на втором этаже, и окна выходят прямо на университетский городок. Любой, кто сейчас стоит снаружи, может созерцать большую и неповоротливую мужскую спину. Но они не видят. И я прекрасно осведомлена об этом, потому что в противном случае, домоправительница надрала бы мне зад в считанные секунды. Часы посещения давно закончились. И это значит, что Торговец снова скрывает своё здесь присутствие.

— Что не так? — спрашивает Дес, не глядя на меня. Он продолжает рисовать, используя блокнот и уголь, что я недавно купила для него. Всё было бы не так странно, держи он их в руках. Но, вместо этого, блокнот с углем парят в воздухе почти в метре от Деса, и рисунок воплощается на бумаге без какого-либо прикосновения. Торговец же сложил руки на груди.

— Ничего, — говорю я.

— Лгунья.

Я выдыхаю, глядя на рисунок с кровати.

— Ты стыдишься встреч со мной? — спрашиваю я.

— Что?

Уголь перестает двигаться.

По моим щекам разливается румянец. Так унизительно.

— Тебе стыдно видеться со мной? — повторяю я.

Торговец поворачивается ко мне, хмурясь.

— Почему ты спрашиваешь меня о таком?

Я чувствую, как желудок наливается свинцом. Дес и не отрицает этого.

— Бог ты мой, так и есть.

Он исчезает со стола и возникает прямо передо мной. Мгновением позже, блокнот с углем падают на пол.

— Ангелочек, — говорит он, взяв меня за руку. — Я понятия не имею, откуда у тебя такие безумные-пребезумные мысли. Почему, чёрт, я должен стыдиться наших встреч?

И в мгновение ока, беспокойство рассеивается. Думаю, я немного ненавижу себя за то, что позволяю Десу контролировать эмоции.

— Ты всегда магически скрываешь себя рядом со мной, — уточняю я.

Он сжимает мою руку, и его прикосновение пробирает до самых пальчиков ног.

— Калли, у тебя абсурдное представление о том, что я — хороший человек, в то время как я нахожусь в списке разыскиваемых лиц Политией. Сейчас меня ищут несколько охотников за головами. И не только они; у меня есть клиенты и враги, которые с радостью используют тебя, чтобы добраться до меня. Маскировка — это как вторая сущность, особенно рядом с тобой.

Здравая мысль.

Он не отпустил мою руку, и не отошёл от кровати. Похоже, мы находимся на краю чего-то, и чем дольше он смотрит на меня, тем больше я склоняюсь над краем. Я делаю вдох, когда серебристые глаза Деса темнеют. Уже прежде, я видела это источающее жар выражение у некоторых мужчин. Но ни один из них не был Десом.

У меня учащается пульс. Я перевешиваюсь за край, проваливаясь в эти глаза и выражение лица. Если бы в Десе мне нравилось лишь лицо, было бы легче отрицать чувства. Но дело в том, что Торговец спас мне жизнь несколько месяцев назад, и с тех пор продолжает спасать каждый день. Мне нравится, что он, как и я, ненормален, что нечестив и грешен, за что и не оправдывается. Мне нравится, что ему всё равно, что я тоже слегка нечестива и грешна. Мне нравится, что он учит играть меня в покер, а я тем временем заставляю смотреть его Гарри Поттера… и читать книжки (до меня он их даже не касался, неуч). Мне нравится, что я могу путешествовать по миру с ним каждый раз, когда он решается взять меня на одну из сделок, от чего комната становится похожа на музей безделушек. Нравится, как он пьёт эспрессо из крошечных чашечек, и что я могу поделиться с ним секретами, даже если он не делится своими. Он — лучик света, затмевающий одиночество.

Да ладно… Он — самый яркий лучик в моей жизни.

И я очень рада быть его другом, но сегодня вечером, когда он так смотрит меня, я хочу большего.

— Останься на ночь, — шепчу я.

Дес приоткрывает рот, и клянусь — клянусь — я вижу, как его губы изгибаются в «да».

Затем Дес моргает несколько раз, и… момент рассеивается.

Высвобождая мою руку, он прочищает горло.

— Ангелочек, это не целесообразно.

— Я взрослая.

Торговец отстраняется от меня как физически, так и эмоционально; я знаю, что не должна гнаться за ним, когда он такой, но всё равно хочу. В течение нескольких секунд Дес был моим. И я полностью уверена, что не бредила.

— Тебе шестнадцать, — произносит он.

— Именно. Палата коммонеров считает меня взрослой, не понимаю, почему ты нет.

— Ты носишь трусики с днями недели, — говорит Дес. — Это значит, что ты слишком юна, чтобы я… остался.

— Откуда ты знаешь, что я ношу такие трусики? — я подозрительно спрашиваю.

— Мне нужно идти. — Он потирает виски и встаёт передо мной во весь свой впечатляющий рост.

Я пытаюсь встать следом.

— Пожалуйста, не уходи.

Это уже звучит как заезженная пластинка. Я слишком на него давлю, и он сбегает. Самое пугающее то, что чем больше он увеличивает между нами расстояние, тем отчаянней я стремлюсь сблизиться, и чем больше пытаюсь, тем дальше отталкиваю его. Я теряю лучшего друга, и мы оба знаем это.

Дес опускает руки.

— Калли, если я останусь, то сдамся. Если уйду, то нет.

Тогда просто сдайся.

Но он не станет и не будет. Так как, несмотря на все заверения, Торговец — человек чести в отношении меня. Это, как раз-таки, и есть корень наших проблем. Он, возможно, лучший человек, которого я знаю.

Наши дни

Ох, чёрт.

Из огня да в полымя. Лишь об этом я могу думать, пока мы летим над островом Каталины. Мы приземляемся перед ошеломляющим домом Деса, и я, без единого слова, высвобождаюсь из его рук, чувствуя оценивающий меня взгляд спиной.

Коварный придурок безусловно думает о том, как лучше ко мне подобраться.

Ему придется поломать голову над этим. Даже я не совсем уверена, как сейчас ко мне подобраться, потому что ни черта не понимаю, что чувствую. Раздражение, определённо. Мой поводок стал намного короче. Злость — и неверие — в то, что Торговец действительно заставил меня переехать к нему на обозримое будущее. Учитывая, как медленно он заставляет гасить долги, я могла бы жить под его крышей всю оставшуюся жизнь. Я игнорирую искры волнения, возникающие на фоне этой мысли; сердце, по-видимому, без понятия, что такое здравый смысл.

Под всем этим, крылось облегчение. От того, что мне не пришлось уступать своему эго и оставаться в доме, где было небезопасно, и что не нужно было, сглотнув гордость, умолять этого мужчину, позволить мне остаться с ним, хотя только ушла.

— Я не сожалею, знаешь, — произносит Дес позади меня и его голос проникает в каждый уголок двора.

Не обращая внимания на него, я направляюсь к каменным ступенькам роскошного дома.

— Завтрак и кофе, — заявляю я. — Без них, я не умею быть вежливой.