Рашен
Шрифт:
– Пого… погодите, что-то я недопонял…– промямлил он.
– Что ты не понял? – приподнялся я и присел на кровати, облокотившись спиной о стену. – Подозреваю, что в вашем дебильном городе вообще мало понимающих. Вот ты, например, сам-то кто есть такой? Убийца, насильник или просто слабоумный идиот, которого держат в клетке, чтобы не покусал прохожих?
Юноша явно сконфузился от моей пламенной речи.
– Что вы такое говорите! Я не убийца и уж точно не идиот, а всего лишь люблю читать. Разве я виноват, что некоторые книги находятся под запретом властей?
– Ну, если ты говоришь о «Майн Кампф», тогда да, эту заразу следовало вообще не издавать.
– Здесь
– Погоди, дай сам угадаю, – перебил я паренька. – На вершине хит-парада в вашей психиатрической клинике «Фашизм для чайников». Верно?
– Не понимаю, зачем чайникам нужен фашизм, а точнее национал-социализм. Наливай в них воду и ставь на огонь. Да не забудь снять, когда закипит, чтобы крышку не сорвало. Не угадали. На первом месте труд Иосифа Сталина «Железная немецкая дисциплина на благо русиянского народа».
– Сейчас точно 2021 год? – все больше впадал я в панику.
– Точно так. А что вас так удивляет?
Стараясь сохранять самообладание, я встал с кровати, пододвинул стул и подсел к столу, за которым мой сосед пытался смастерить бутерброд из куска хлеба и ломтиков сала. Только тут до меня дошло, что я не ел уже целый день. Это без промедления подтвердил урчащий желудок.
– Пожалуйста, – участливо протянул мне бутерброд юноша. – Не стесняйтесь – берите, закусывайте. Сейчас налью чайку. Кстати, меня зовут Дмитринг. Извините, что сразу не представился. Дело в том, что я принял вас за стукача, коих за время моего заточения в этой камере перебывало немало. Узколобые сволочи из службы морального контроля и учета пытаются разузнать, кто снабжал меня запрещенной литературой.
Повторюсь, я очень люблю читать, но, к великому сожалению, не все книги в нашей стране являются разрешенными для свободного ознакомления. Вот и приходится пользоваться услугами некоторых не совсем добропорядочных личностей, отдавая немалые деньги за прочтение очередного томика классической литературы.
– Угу, понимаю… – промычал я, не переставая жевать, вкусный, как оказалось, хлеб с изумительно нежным салом, запивая крепким сладким чаем. Про себя решил, что лучший способ хоть что-то выяснить о происходящем вокруг, – это дать юнцу выговориться.
– Так получилось, что во время очередной передачи книг меня задержали и доставили прямиком сюда.
– Это тебя барыга сдал, сто пудов! – с видом эксперта изрек я.
– Это невозможно. Самуил Яковлевич – добрый, интеллигентный человек, хоть и очень любит деньги. Если бы вы знали, сколько шедевров мировой литературы он мне перетаскал за эти годы! Нет, не может быть, не верю. Подлость людская тоже, знаете ли, имеет свои границы.
– Ну-ну. Что же этот твой Самуил не сидит сейчас с нами в одной камере? Его наверняка и не задерживали. Может, даже медальку прикрутили за очередную подставленную жертву.
– Об этом я как-то не подумал. И все равно мне не хочется наводить напраслину на этого пожилого ученого. Он много лет трудится в главной библиотеке нашего города, откуда и приносил мне книги. Бог с ним. Расскажите лучше о себе. Кто вы, откуда. И почему говорите таким вычурным заумным языком?
– Дмитрий Неверов, – представился я. – По всей видимости, мы тезки, если не принимать во внимание идиотское окончание твоего имени. Я из Санкт-Петербурга, работаю журналистом. В свободное время пишу детские книги, что само по себе утопично в наше время помешательства
на цифровых гаджетах. Как-то так….Как и почему оказался в вашей психиатрической лечебнице, не понимаю. Последнее, что помню, как заснул за рулем. Наверное, мою машину занесло в канаву, но вместо обычной больницы меня зачем-то привезли сюда. Надеюсь, что друзья, ехавшие со мной, живы и здоровы и скоро меня вызволят.
– Про какой Петербург вы говорите? – сделал удивленное лицо Дмитринг.
– Тот, который ранее был Ленинградом, а до этого Петроградом, а еще раньше Петербурхом.
– А, вот оно что. Есть такой городок на карте нашей державы. Только сегодня он называется Пиэтари.
– Городок? Ты в своем уме, молодой человек? Санкт-Петербург – второй по величине мегаполис в России. У нас только официально проживает шесть миллионов человек, а неофициально все десять. А Пиэтари нас называли немытые чухонцы и шведы, когда Петр Первый согнал их с насиженных земель.
– У вас действительно богатая фантазия. Город на шесть миллионов жителей – какой полет мысли! Вы, вероятно, забыли, что сегодня всё население Русии составляет тридцать миллионов человек. Даже в нашей столице, Московии, проживает не более полутора миллионов.
– Это в Москве, что ли? – снова пришло мое время удивляться.
– Да, в Московии, – терпеливо поправил меня собеседник. – Вы все время оперируете старыми, отжившими свое словечками. Словно появились в наших краях из далекого прошлого.
– Из Сибирейской, а точнее Сибирской тайги, – съязвил я, вспомнив недавний
разговор с офицером Хрусталвым. – Тридцать миллионов, говорите? А почему так мало? Если мне не изменяет память, до 1941 года на территории СССР проживали примерно сто пятьдесят миллионов человек. Пусть Великая Отечественная война и внутренние репрессии забрали около сорока миллионов человек. Но куда тогда делись остальные?
– Говорите странно и историю в школе, похоже, совсем не учили, – покачал головой Дмитринг. – Ну да ладно, времени у нас много, буду вас просвещать, хоть вы и старше меня.
Видя, с каким аппетитом я поедаю хлеб с салом, сокамерник протянул мне очередной внушительный бутерброд и подлил в кружку порцию кипятка.
– Значит, так: сразу же после капитуляции «красной плесени» и окончательной победы Великой Германии началось переустройство всего бывшего СССР. Азиатские и Кавказские республики отошли к Ближневосточным государствам – Ирану и Ираку, Крым достался Турции. Украину и Белоруссию поделили между собой Польша, Румыния, Венгрия и Болгария. Практически весь Дальний Восток заняли японцы. На Северо-Западе теперь ведет хозяйство Швеция, Финляндия и Норвегия. Так мудрый фюрер отблагодарил не только своих союзников, но даже тех, кто просто не мешал воплощению его грандиозных планов.
– Куда уж «мудрее»… Раздал направо и налево все, что собирали наши предки почти тысячу лет.
– Не раздал, а перераспределил с немецкой рачительностью. Нельзя жрать в три горла и ни с кем не делиться. От этого может случиться понос или того хуже – заворот кишок. При Адольфе Гитлере Германия стала еще более великой и уважаемой остальными странами.
– И как же это мы раньше жили, без всех этих премудростей? – съязвил я.
– Плохо жили. Как собака на сене. Владели самой большой территорией в мире с полным набором таблицы Менделеева в недрах, богатейшими ресурсами и полезными ископаемыми. А сами отменили рабство только в 1861 году. Да и то потом через 56 лет, в 1917 году, позволили снова накинуть себе ярмо на шею и вернуться в стойло.