Раскаленная броня. Танкисты 1941 года

Кровь молотками бьет в виски, дыхание все чаще сбивается, ноги в тяжелых сапогах все труднее могут преодолевать заваленный сухостоем подлесок. Гауптман остановился, грудь ходит ходуном, из нее вырвался хрип, офицер вскинул «люгер», попытался прицелиться в приближающуюся зеленую фигуру, но ствол сильно пляшет в дрожащей руке. Он зажмурился и навскидку выпустил несколько пуль в сторону преследующего его офицера и тут же нырнул в густую листву кустарника, послышался треск короткой пулеметной очереди, прямо над головой в сторону брызнула листва, за спиной рухнуло несколько веток.

– Стой, паршивая немецкая собака! – выкрикнул пограничник и нажал на спусковой крючок, оранжевая вспышка рванула из жерла ствола. Тут же послышались ответные пистолетные шлепки, свинец почти у самого лица рванул воздух, одна из пуль с шипением вонзилась в ближайший ствол дерева.

– Ты еще и отстреливаешься, сволочь?! – взревел пограничник и также наперевес с пулеметом рванулся к улепетывающему немецкому офицеру.

Гауптман со всего маху плюхнулся в очередной овражек, на голову посыпалась сухая земля вперемешку с листвой, грудь как сумасшедшая ходит ходуном, китель промок – хоть выжимай! – воздух с хрипом вырывается из груди, в горле пересохло до болезненного спазма, ноги одеревенели, в мышцах – ноющая боль. Дальше сил бежать нет.

Немецкий офицер судорожно вытащил обойму, всего одна пуля, плюс одна уже в стволе. Негусто, мрачно подумал немец. Он бросил короткий взгляд на лежащий рядом портфель, вздохнул. Вариант лишь один – успеть всадить оставшиеся пули в этого обезумевшего русского.

Послышался приближающийся топот, отчетливо различим надрывный хрип. Гауптман вдохнул в грудь побольше воздуха и буквально выпорхнул из оврага. Перед ним тут же выросла фигура пограничника, дважды щелкнул затвор «люгера», его перебила короткая пулеметная очередь.

Немецкий офицер бухнулся в траву, поднял голову, вскинул руку, палец дважды нажал на спусковой крючок, но вместо выстрелов раздались лишь щелчки, гауптман чертыхнулся, отбросил в сторону пистолет и пополз вперед. За немцем тянулся обильный кровавый след. Метров через двадцать еле различимая в густой траве перелеска серо-зеленая фигура вдруг вздрогнула и замерла.

Пограничник хмыкнул, сделал шаг вперед и его тут же повело. Он едва не выпустил ППШ из рук – резкая боль вонзилась в плечо. Он застонал.

– Все-таки продырявил мне мундир. Вот же паскуда! – зло выругался пограничник, ладонь осторожно прижалась к обильно кровоточащей ране, выцветшая цвета хаки хлопчатобумажная ткань жадно впитывает красно-бурую жидкость.

Из кустов с чудовищным хрустом вынырнул Баир, тут же подставил плечо пограничнику, тот покосился, но одобрительно улыбнулся, подмигнул. Пот крупными градинами стекает по лбу, шее и вискам, проникает за шиворот, растекается огромными темными пятнами.

Следом к оврагу вышел Семен, едва не падает на колени. Все никак не может отдышаться. Но винтовку из рук не выпускает.

– Фух, вот это вы дали жару, товарищ капитан, – сквозь тяжелые вдохи наконец проговорил Горобец. – Вдарили так, что за вами и с собаками не угнаться.

– Была б нужда, гнал бы эту падаль до самого Берлина! – зло процедил пограничник и мгновенно сморщился – Баир туго стягивает кровоточащую рану бинтом. Ранение оказалось не тяжелым – пуля прошла по касательной.

– Зря только бинт на меня переводишь, – недовольно пробормотал капитан-пограничник. – Это даже не рана, а царапина.

Баир промолчал, пальцы ловко закидывают еще один оборот бинтом, рана больше не кровоточит.

Семен с любопытством рассматривает скорчившуюся фигуру немецкого офицера, осторожно трогает его кончиком сапога. Внезапно тело вздрогнуло и издало стон. Опешивший Семен отпрянул, руки с готовностью передернули затвор.

– Он живой, что ли? – пробормотал Горобец и опустил медленно винтовку. – Чего теперь с ним делать?

– Как чего? Добивать!

– Я не-е-е, я пас!.. – мотнул головой Семен и отступил на шаг назад от немецкого офицера. – В солдат стрелять – еще таки можно… но добивать раненых. Это увольте!

Пограничник прорычал, дернул плечом, бинт белоснежным лоскутом свалился на землю, руки привычно вскинули пистолет-пулемет, послышался оглушительный треск, несколько пуль пробили спину, одна из них угодила в голову. Немец вздрогнул, нога затряслась в предсмертной судороге.

Пограничник исподлобья посмотрел на Семена.

– Такие, как ты, нам победу и оттянут! – зло процедил пограничник. – Не можешь воевать, дуй в оккупацию – бельишко фрицам, как бабы в соседней деревне, стирай!

– Чего?! – взбеленился внезапно Семен, руки до белых косточек сжали отполированный сотнями рук приклад винтовки. – Поговори мне еще!

Пограничник зло осклабился и шагнул в сторону Семена.

– Ладно, хватит вам! – скомандовал Игорь, преградив путь пограничнику. – Воевать нужно с врагом, а не собачиться друг с другом!

– Правильно, лейтенант! Вот только воевать с сосунками не намерен! – зло бросил капитан, сплюнул и отошел в сторонку. Чиркнула, вспыхнула спичка, в нос ударил острый запах лежалой махорки.

Протасов, Семен и Баир обступили тело немецкого офицера, переглядываются. Игорь вздохнул и наклонился над фрицем, руки неумело расстегнули верхнюю пуговицу кителя, похлопывают по карманам, украшенным значком и орденом с ненавистной свастикой. Семен недовольно цокнул, Баир тоже задымил папироской. Игорь с силой рванул сине-зеленый китель, черно-красная ленточка ордена Железный крест безжизненно повисла.

Наконец, в руках у лейтенанта стандартный набор: документы офицера, наградные листы, пропуск и предписание прибытия. Игорь осторожно зашелестел бумагами и тут же присвистнул.

– Э-э-э, ну так и есть – эсэсовца положили. Гауптмана, то есть капитана Штефана Фельда. Вот, в документах так и значится – Ваффен-СС.

– Я это и без документов увидел еще там, у дороги, – пробурчал пограничник, выпустил облако дыма. – У него на петлицах эмблема СС, да на фуражке этот чертов череп.

– Так… он, очевидно, был старшим группы… А значит, этот немец нужный.

– А я тебе что говорил, лейтенант, – пробурчал пограничник. – Мы, стражи границы, напраслину никогда не делаем!

– Тоже мне, герой… – едва слышно пробурчал Семен. Но пограничник услышал, недобро сдвинул брови и проговорил сквозь зубы:

– Помалкивал бы, чернявенький…

Пограничник закинул за плечо свой ППШ, поправил повязку, поморщился и шагнул в густую листву. Туда, где еще несколько минут назад кипел бой.

– Товарищ лейтенант, а что делать с убитыми? – обратился Баир.