Расколовшаяся Луна

– Да, - ответила я просто. Джианна коротко фыркнула.

– Я часто задумывалась о том, что со мной случилось бы в то время. Я думаю, меня бы они тоже поймали. Я бы не смогла держать свой рот на замке. Но даже если бы и смогла - они бы нашли какую-нибудь другую причину. А тебя ...
– Нежная улыбка осветила её лицо.
– Тебя они ещё задолго до этого с воодушевлением сожгли бы как ведьму. Ты можешь смотреть на кого-то совершенно безумно, знаешь?

Я молчала. Что я могла на это ещё сказать? Это было моим клеймо, с того времени, как я приехала в Гамбург. Но изо рта Джианны "совершенно безумно" прозвучало даже немного с восхищением.

– Ты с кем-нибудь говорила об этом?
– Джианна вышла из оцепенения, взяла кухонное полотенце с крючка и начала вытирать кофе.

– Нет, ни с кем.
– Потому что я этого не могла. Только с ним.

– Неудивительно, что в Кунстхалле ты чуть не потеряла сознание.
– Джианна щёлкнула языком. – Может, Фридриха и считают романтиком, но эта картина зловещая. Ты читала Кафку?

– Нет, - призналась я, вздыхая. Джианна была, очевидно, нашей новой ходячей энциклопедией по искусству.

– Ха! Вы охотитесь за Марами и не знаете Кафки? По сути, он литературный эксперт по снам! В одном из своих произведений он пишет о замёрзшем море в наших сердцах. The frozen sea within.
– Произношение "th" Джианны было катастрофическим. Se frosen sie wisin.

– Почему ты говоришь это на английском? Кафка ведь немецкий автор.

Джианна замерла и грустно улыбнулась.

– Один из моих бывших и я пишем друг другу на английском. Нет, писали друг другу, - исправила она себя.
– Он из Боснии. Беженец. В конце наших отношений он растратил все мои деньги на кокс. Обманул и одурачил меня. Это было уже давно. И всё-таки - он мне нравится. Конечно, платонически. У него такое замёрзшее море в сердце. Я точно это знаю. И у тебя тоже. Пока ещё.

– Джианна ...
– Мне нужно было прокашляться, чтобы можно было говорить дальше.
– Как зовут этого бывшего парня?

– Марко, - пробормотала она задумчиво.
– Но он пропал, как твой отец. Я даже думаю, что он мёртв.

«Нет, не мёртв!», кричало всё во мне. Он даже совсем не далеко! Но сейчас было не время для ещё одного откровения. Тем не менее, я должна была знать кое-что ещё, потому что Марко показался мне сломленным, но не жестоким.

– Марко - это был тот преследователь или тот тип с ... хм ...?

– Со сморчком. Нет. Не один из них. Марко был до этого. Можно сказать, из огня да в полымя. Но я не причисляю его больше к моим паршивым бывшим парням. Жизнь и так достаточно наказала его. Значит, есть только две паршивые связи в официальном любовном регистре Виспучи. Две дерьмовые истории - третья должна получиться!

– И получится, - ответила я тихо, но решительно.

– Я восхищаюсь твоим оптимизмом. Послушай, Элиза, я же ведь на несколько лет старше тебя и ... Колин... Он твой первый парень?

– Первый, которого я люблю.
– Она решительно провела по столу.

– Это то, что имеет значение. Значит, твой первый парень. Но тебе уже воткнули?

– Джианна, честно, ты употребляешь такие выражения ...
– Я улыбнулась, почему-то это грубый язык не подходил к её хрупкому телосложению.

– Извини. Ладно. Больше не девственница. Тогда, по крайней мере, не будет больно. Ты хотела помочь Колину, не так ли? Тебе нужно знать одну вещь: мы, женщины, всегда этого хотим. Мы хотим спасти мужчин. Я хотела спасти Марко, хотела спасти Рольфа ... психопата, - добавила она, объясняя.
– Я хотела спасти Кристофа от его комплексов. Но его штука была действительно крошечной. – Она, извиняясь, подняла руки.

– Говорят, те, что с маленькими, перекладывают больше усилий ...
– Её выражение лица показывало, что на Кристофа это не распространялось.

Ладно. Маленький сморчок с комплексами, принимающий наркотики беженец, психопат, отметила я в уме. Пауль получит вместе с Джианной прекрасную закладную. А для меня было слишком много интимной информации из её личной жизни.

– Э-э, вообще-то настолько подробно я не хотела знать ..., - заговорила я робко, но Джианна была в своей стихии.

– Мужчины хотят нас всё время убедить в том, что они спасают нас, - продолжила она с энтузиазмом.
– Что мы не сможем без них обойтись. Но это не правда. Всё совсем наоборот. Мы хотим всё исправить, спасти их. И что мы от этого имеем? Ничего, кроме неприятностей. С этим должно быть навсегда покончено! Ты не можешь спасти мужчину!

– А что мы тогда намереваемся сделать с Паулем, могу я узнать?

Джианна удивлённо ахнула.

– О, - сказала она слабо.
– Один ноль в твою пользу, Элиза. Я предвижу, что впереди нас ожидают тёмные времена.

– Мы уже в самой их середине. И мне нужно отправляться. Не могла бы ты подбросить меня до порта, пожалуйста?
– Джианна долго и пытливо смотрела на меня. В конце концов, она кивнула.

– Тогда давай сделаем это. Рассвет богини, мы идём! Время героев закончилось.

Глава 37.

Непринужденная болтовня

Когда мы достигли парковки в порту и я увидела, что Volvo стоял ещё там (кто добровольно украдёт такую уродливую машину?), у меня вдруг появилось такое чувство, будто я собралась сделать что-то совершенно глупое. Нет, не только глупое. А так же наивное, рискованное, без всякого плана и для моих отношений слишком оптимистичное.

Хватило бы просто спросить Колина о Францёзе, а это я могла выполнить в письменной форме. Для этого у меня всё-таки было две недели. Но в моей голове - и всё больше и больше так же и в животе - вырисовывалось второе, гораздо более значимое намерение. Или оно всё это время было там? Я хотела покончить с дружбой с Колином и собрать осколки наших мечтаний в мозаику. Если это вообще было возможно.

– Ладно, Элиза, мы приехали, - излишне заметила Джианна. Так как я не могла встать, мы сидели уже несколько минут безмолвно в её крошечном, неубранном автомобиле. Перед нашим выездом в порт мне пришлось сначала освобождать пассажирское сиденье (две полупустые бутылки с водой, кулёк с сосательными конфетами, помятая обертка от шоколадки, три записные книжки, стержень от ручки, зарядное устройство от её мобильного и семь дисков без боксов), чтобы можно было сесть, и при каждом повороте в багажнике перекатывались какие-то тяжёлые предметы.

Заднее сиденье было полностью покрыто куртками, шарфами и зонтиками. Мой рюкзак находился между моих колен. Джианна даже не пыталась предложить мне положить его куда-нибудь в другое место.

Я не взяла с собой много вещей. Бумагу и ручку, мой мобильный, – которым, самое позднее на Тришине, я больше не смогу пользоваться - контактные линзы, мой несессер, смена нижнего белья, пара чистых носок. Колин и я ещё никогда не проводили вместе больше, чем восемь-десять мирных часов. Упаковывать для него чемодан не стоило.