Расплата за жизнь

— Мне некогда. Я работаю. Дома, сама знаешь, тоже забот хватает. Не остается времени на пустую болтовню и никчемные визиты…

— Вот и мне недосуг! Со школы приду — надо Женьку из садика забрать, — указала на брата. — А пока его умоешь, накормишь, переоденешь, уроки пора делать. Едва их выучу, ты приходишь. Надо помочь.

— Могла бы в это время во дворе поиграть с детворой.

— Ты бы их послушала хоть раз. Все какие–то блатные. Послушай как–нибудь, какие песни они поют. Особо про Розу и Софу! А вот Венька, совсем сопляк, в штаны ссытся, а про Шмаровоза во всю глотку поет. И никто во всем дворе его не одернет. Он своего отца козлом зовет. И тот довольный. Говорит: настоящий одессит растет! Лучше научил бы его в туалет ходить!

— Ну а девчонки? С ними почему не дружишь? — удивлялась Люся.

— Мам! Мои ровесницы живут иначе. Они уже в порту подрабатывают…

— Как? — не поняла Люся.

— Обычно! Телом! И меня звали с собой! Обещали научить, как жить надо.

— Не смей с ними разговаривать!

— Тогда не спрашивай! У меня есть друзья. Отец и ты. Других не надо…

Потапов часто ругал себя за то, что мало внимания уделяет семье, детям. Уходил на работу, когда они еще спали. Возвращался, они уже уснули.

Случалось, Аленке очень нужно было поговорить с отцом. Она садилась в кресло возле его кровати. Ждала. Но, не дождавшись, засыпала. Сашка уносил спящую Аленку в постель. Просил прощения у нее, что вернулся поздно, гладил головенку дочурки. Та на следующий день снова ждала…

А однажды, не выдержав, позвонила ему по телефону на работу:

— Пап! Мне можно к тебе на прием записаться? — начала смеясь, да вдруг расплакалась отчаянно.

— Аленушка, успокойся. Прости меня! Сама знаешь, не веду приемы. Но в эти выходные…

— Тебя опять вызовут на работу! Как всегда! Придет какое–то судно. И ты на нем до ночи останешься работать! А я так и состарюсь одна…

Потапову стало и больно, и смешно. В ближайший выходной он, как и обещал, пошел с семьей погулять по городу. Хотелось отдохнуть, побыть с женой, детьми. Люся с Аленкой не отпускали Сашку от себя ни на шаг.

— Пойдем к морю! — предложил всем Сашка.

— Нет! Нет, не надо туда! Я не хочу! Я не люблю море! Оно тебя у нас отнимает всегда! — вцепилась Аленка в рукав рубашки. И не хотела слушать никаких доводов.

— Тебе нравится Одесса? — спросил он жену.

— Ну, где–то надо жить, — пожала плечами Люся.

— А тебе? — повернулся к дочке.

— Мне все нравится, когда мы вместе…

Женьку спрашивать было бессмысленно. Он целыми днями играл со своими машинками и никогда даже из ребячьего любопытства не выглядывал на улицу и во двор. Он, как отец, едва научившись читать, увлекся книгами. Его не угнетало одиночество. Он умел часами играть сам с собой в шахматы либо слушал музыку, тихую, мелодичную.

— Аленка! Кем станешь, когда вырастешь? — спрашивал Потапов дочку.

— Врачом! — отвечала, не задумываясь.

— Почему врачом? Можно что–нибудь поинтереснее выбрать!

— Другое — не хочу! Я уже решила!

— Женька! А ты кем станешь?

— Только не чекистом!

— Вот как? Почему так категорично?

— Не хочу, чтобы мои дети сами по себе росли, когда отец есть, но рядом его никогда не бывает! Я хочу вместе с ними жить всегда!

— А кем станешь?

— Электронщиком! Это новая наука. Современная. К тому же эти специалисты живут спокойно. Не мотаясь по свету. С семьей…

— Ошибаешься, сынок! Если б ты видел, как это новое везде внедряется. И у нас немало электроники. А наладчики, мастера, случается, приезжают издалека, чтобы отремонтировать, наладить, запустить, отрегулировать оборудование. Так что им тоже не приходится сидеть на одном месте. И граница теперь охраняется электроникой, а не только пограничниками с овчарками, как раньше. Вот и тебе все равно ездить придется…

— Нет! Я на заводе устроюсь.

— И оттуда людей командируют…

— А я на гражданский завод пойду! Там не приказывают, как военным. Откажусь от командировки и все! Силой не отправят…

— Это сейчас дороги не любишь. Много ездить пришлось. Когда вырастешь, иначе станешь воспринимать поездки. В них — мир познаешь… Не робей, Женька!

— Да я и не робею. Но не хочу, чтоб мои дети засыпать боялись и бесконечно ждали бы меня, — глянул на отца с укором.

— Не обижайся. Возмужаешь — поймешь.

Но разговор с сыном запал в душу. В Сумгаите старался уделять больше внимания детям.

— Через два часа поезд прибывает в Москву! — услышал Потапов по радио. Прослушал объявления, сводку погоды. Порадовался, что поезд прибудет в удобное время, когда весь транспорт работает.

— Успею добраться! — глянул на часы, прикинув, сколько времени займет путь от железнодорожного вокзала до окраины Москвы, где жил закадычный друг Сашки — Юрка Баргилов. С ним связывали долгие годы дружбы.

Потапов всегда приезжал к нему внезапно. Не звонил, не предупреждал о приезде заранее. Знал: тот, как всегда, будет бесконечно рад встрече.

Юрий Баргилов работал в аппарате комитета безопасности уже не первый год. Он был старше Сашки и по возрасту, и по званию, но никогда не кичился и не подчеркивал этого.

Юрий всегда тепло относился к Потапову. Когда он приезжал, Баргилов усаживал его на диван, поил чаем, кофе, иногда могли выпить. И долгими часами слушал рассказы Сашки, как ему живется и работается.

Юрий слыл молчуном, некоммуникабельным человеком. Но с Сашкой — другое дело… Человек преображался. Весь светился улыбкой и суетился, чтобы накормить, устроить поудобнее.

Сашка знал: Юрку, несколько лет назад оставила жена. Ушла к другому, забрав с собой дочь. Пользуясь отсутствием мужа, прихватила мебель. Будь квартира не ведомственной, и ее бы забрала. И ушла навсегда… С тех пор у Баргилова не было женщин. Он не верил ни одной…

Когда Потапов приехал из Одессы, он тоже ночевал у Баргилова. Тот слушал Сашку до трех ночи. Смеялся и вздрагивал от услышанного: