Расправа

– - А вот мы их рассудим, -- сказал писарь -- Здравствуй, дядя Федот, --отнесся он к богачу.
– - Подсаживайся-ка вот к самовару: погреемся.

– - Это нам к руке, -- согласился Федот.
– - Только будь милостив, Микита Иваныч, пошли-кась ты Василья-то за пол-осьмухой, потому как нам дело до тебя есть, так угостить, поди, тоже потребуется.

– - Да уж это как есть. Безотменно потребуется. Были тут у меня вчера барышники из города, вволю красным употчевали; так оно теперь и тово... выпить-то, дружище, самое что ни есть любезное дело будет.

– - Вот она, сладость-то!
– - шутил сторож, вынимая полуштоф и предчувствуя здоровенную выпивку.

– - А знаешь ли ты, грамотный человек, -- спрашивал у писаря Федот, наливая ему водки, -- кто самому этому вину главная причина и отец?

– - Ничего мы эфтова не знаем, -- отвечал писарь, -- кроме как ежели вот дерябнешь с похмелья стаканчика три-четыре, так оно словно повеселее на животе сделается.

– - А я тебе про эту причину расскажу. Шел черт по горе...

– - Погоди с разговорами-то: я вот еще приспособлю, -- перебил его писарь.
– - Заодно разоряться-то.

– - На доброе здоровье... А под горой мужик землю пашет.

– - Не так ты, Федот Иваныч, описывать начал, -- вмешался сторож.
– - Оба они, примером, под горою бымши...

– - Сидел бы, музланище, да слушал; перенимал бы, как поумней тебя люди разговаривать станут, -- наставительно заметил сторожу писарь.

– - А я к тому, Микита Иваныч, разговор подгоняю...
– - оправдывался Василий.

– -А ты вот выпей лучше, -- угощал его дядя Федот.
– - А поправлять меня вряд ли, надо полагать, придется тебе.

– - Где нам!.. К слову пришлось, -- благодарно согласился Василий, учтиво принимая стакан.

Проходившие мужики, чувствуя в воздухе полугарную струю, лакомо облизывались. Федот Иванов радушно приглашал всех, кто был побогаче и позначительней. Выпивка с каждой минутой принимала все более и более широкие размеры, и скоро правленское крыльцо все, так сказать, зачерпнулось разными сельскими тузами. Сторож Василий бойкой иноходью раза два бегал в кабак, и уже не с полуштофом, а с пузатою четвертною бутылью.

– - Запили наши мироеды, должно быть, на много рублев, -- с завистью толковали не попавшие в пир мужики.

– - Козлихе теперича, бедной, надо думать, дюже достанется, потому всех горлопятов-то Федот Иванов на правленское крыльцо пить созвал, --соболезновали бабенки.

И действительно, с правленского крыльца по всему селу раздавалось пьяное гуденье, обрекавшее на погибель серую бабочку, разбранившуюся вчера с Федотовой старухой. Голос угостителя покрывал собою голоса всех.

– - Известно, бабы люты на брань, -- толковал он собранию, обнося всех водкой.
– - Потачки своей старухе я не дал, потому ярка Козлихина в самом деле ко мне на двор забежала. Только рази могла Козлиха сыновей моих ворами и разбойниками, а меня жидом и иудой ругать? Хорошо она это сделала или нет?

– - Што тут хорошего...
– - согласно отвечали прихлебатели.

– - Приятности тут точно что малость, -- поддерживал писарь, заряжаясь под шумок стаканищем.

– - Бездельница она выходит, Козлиха-то, вот что!
– - с тихой, но просящей улыбкой ввернул свое словцо сторож Василий.

– - Што же ты, братец ты мой, по очереди ко мне не подходишь?
– - с удивлением спросил его дядя Федот.

– - Да так, Федот Иваныч; не пристойно нам, малым людям, вравне с богатыми компанию держать, -- вежливо отвечал Василий, выламывая стакан.

– - Поруху она чести моей великую нанесла, -- ораторствовал дядя Федот.
– - Опять же, в бедности такой находимшись, Козлиха богатому человеку должна уважение всякое воздавать, а она вот куда затесалась -- в брань! Ежели бы она с старухи моей за лютость ее не взыскала, я к ярке-то ее баранчика своего еще бы придал; а она, про богачество мое позабымши, сама, сказываю, при бедности при своей пустилась в брань.

– - В брань?
– - раздавалось в толпе.
– - Ах ты господи!

– - Следствует ее теперича сюда привесть и наказание мирским судом положить, -- за то я вас и пою, -- закончил дядя Федот.

– - Как не наказать?
– - согласно запел хор.
– - Бабенка она вдовая, убогая; уму-разуму беспременно научить ее надоть.

– - Мы это живо скомандуем! Мы ее, Козлиху безрогую, с одного маху сюда предоставим, -- улыбался сторож, накидывая на плечи дырявый армячишко.

– - Ббу-у-у! Трры-рр-ры!
– - заревела пьяная толпа на предоставленную с одного маху Козлиху.

– - Ты какими делами занялась?
– - азартно спрашивал ее писарь.

– - Почто ты людей почище себя обижаешь?
– - кричали из толпы.

А Козлиха стоит так-то, сама в землю потупилась, красная вся. И конфузно-то ей и досадно, потому зло взяло, что за ее же добро ее же и судят теперь на миру и ругают.

– - Православные!
– - взмолиться она было со слезами попробовала, -- вы ведь все хресты носите...

А сама перед крыльцом наземь упала, как бы в ноги всему сходу кланялась.

– - Вот, сейчас умереть, пречудная бабенка какая!
– - с насмешливой улыбкой толковал Козлихе арестовавший ее сторож.
– - Нечего в ногах-то валяться, а лучше штраф приготовь поскорей, потому без штрафу тебе быть невозможно. Рази не видишь, глупая, какая тут махина вина выпита? Должна ли ты после того нас угостить, али нет? Сказывай?

– - Васильюшка! Кормилец ты мой! Где же я теперича возьму этот самый штраф?

– - Ах ты голова с мозгом!
– - возражал ей Василий.
– - Рази мир-то без угощения когда расходился? Ему, уж коли он собрался, вот как надобно выпить -- вплоть!

– - Веди-ка ты ее, Василий, без разговора в чулан, -- скомандовал писарь.
– - Мы ее там ублаготворим. Перестанет она с богатыми людьми в ругательство вступать.

– - Отец родной! Микита Иваныч!
– - завопила Козлиха.
– - За какую же провинность в сарай меня весть велишь?

– - Разговаривай!
– - крикнул писарь.

Сторож как бы колебался тащить бабенку.

– - Я так полагаю, Микит Иваныч, как мое рассуждение есть, может, она насчет штрафу осилит как-нибудь, -- вмешался он.

– - Вправду, может, она как-нибудь на четвертинку собьется. Выпить бы теперича, признаться, знатко бы, -- вступились мужики.

– - Штраф штрафом, -- возразил заступникам дядя Федот, -- а блох из нее выпужать беспременно следует, потому я вас для самого этого дела и вином поил.