Распутье Воронов

Геральт отреагировал молниеносно. Он прыгнул на пришельца и вцепился в него хватом богомола. Однако пойманный оказался невероятно силён. Он практически без усилий разорвал хват и мощным броском швырнул ведьмака об стену. И врезал ему кулаком. Геральта спасла ведьмацкая реакция, кулак вместо того, чтобы ударить в висок, лишь чуть скользнул по его голове. Геральт ответил ударом по корпусу и снова обхватил противника. Он уже понял, что это никакой не водяной. И габариты были не те, и запах не тот, вместо ила и тростника чувствовался лёгкий аромат рома и пряностей.

Оба упали на пол, покатились. Пришелец оказался снизу, но вскочил и локтём сильно ударил Геральта по голове. У ведьмака звёзды из глаз посыпались. Но он не ослабил хватку, ответил коротким ударом в челюсть, потом ещё одним. И решил, что достаточно. Он ошибался. Пришелец обмяк, но не долее, чем на секунду, после чего нанёс боковой удар — размашистый и точный. А потом обеими руками схватил Геральта за горло и принялся душить, не обращая внимания на удары, которыми ведьмак осыпал его вслепую и куда придётся.

Вдруг отовсюду хлынул свет раскачивающихся фонарей, заплясали тени, по коридору побежали люди. Сильные руки схватили Геральта и оттащили его от противника. Тот тоже забарахтался в тисках крепких рук.

— Пустите ведьмака! — рявкнул Диего Марс. — А этого держите! И связать его! Связать, я сказал!

Ламп и факелов становилось всё больше. В коридоре сделалось многолюдно. И тесно. Противника Геральта поставили на ноги, связали и прижали к стене. Ведьмак был поражён, насколько молод оказался этот человек. Он выглядел не старше его самого.

Диего Марс подошёл, посветил связанному фонарём в лицо. Связанный зажмурился. Он был гладко выбрит, что объясняло оный запах рома с пряностями, молодые франты использовали его после бритья.

— Ну, ну, — сказал сенешаль, не скрывая удивления, — надо же, какой сюрприз. Господин граф Финнеган. Здесь, в Торнхолле. Какими судьбами и каким чудом? Жаль, жаль, ваша светлость, что без предупреждения. Ну что ж, добро пожаловать. Вы четверо, берите его. Пошли наверх. Остальным разойтись! Не тебе, ведьмак. Ты остаёшься и идёшь с нами.

Топот, грохот и беготню, видимо, услышали на втором этаже, и потому Враи Наттеравн ждала их в открытых дверях с фонарём в руках, в белом лекарском халате. Покои за её спиной были освещены несколькими свечами.

Марс дал знак, стражники втащили связанного внутрь. Чародейка, сенешаль и Геральт вошли следом.

В большом кресле, спинка которого почти достигала потолка, сидел Фредерик Ваикинен, граф, сын маркграфа Озёрной Мархии.

У графа были длинные светлое волосы, закрученные в кудряшки, как у барышни, острый нос и злобно прищуренные зелёные глаза. Из под наброшенной на плечи собольей шубы видна была худая голая грудь, перепоясанная крест-накрест повязками, по обоим плечам и подмышками. Ноги у молодого графа тоже были голые, левое колено перевязано.

Около кресла стоял маленький столик, на нём Геральт заметил бинты, флакончики и никелированный шприц. Конечно, медицинские принадлежности Враи Наттеравн. Видимо она, несмотря на поздний час, занималась пациентом.

— Ваша светлость, — молвил, склонять, Диего Марс. — Докладываю, что мы внезапно изловили…

— Вижу, кого вы изловили, — прервал его Фредерик Ваикинен. Голос у него был ещё неприятнее взгляда.

— Высокородный барич Редферн Финнеган, — продолжал Фредерик, вглядываясь в связанного, — изволил лично посетить нас. Ночью. Как вор. Как разбойник. Недалеко яблочко от яблони падает. Ведь воровство и разбой — это семейные традиции Финнеганов. Но ты же не ко мне пришёл, Редферн. Ты не со мной хотел увидеться, а с моей сестрой. А нельзя было как культурному человеку? Днём? Прийти с цветами и подарком? Попросить разрешения увидеться?

— А ты… — юноша, благоухающий ромом, рванулся в руках стражников. — Ты бы разрешил?

— Нет, — рявкнул граф Фредерик. — Я бы приказал натравить на тебя собак.

— Ясно. Потому что такова семейная традиция Ваикиненов. Живодёры!

— Ты на меня пасть не разевай, ублюдок! — заорал Фредерик, вставая с кресла.

— Сам ты ублюдок, Фред! И вообще, пошёл ты в ж….

— Я тебя… — захлебнулся сын маркграфа. — Я тебя… Я тебя сейчас прикажу высечь… Хлыстом, как суку. А потом прикажу повесить тебя на воротах… Марс! Ко мне!

Диего Марс подошёл к графу, наклонился, зашептал ему на ухо. Фредерик Ваикинен покраснел.

— А что ты ко мне с отцом суёшься? — завопил он. — Что, смирение тебе изображать приспичило? Добрые советы давать? Плевать мне на твои советы! Отца здесь нет, он в Ард Каррайге, а когда его нет, распоряжаюсь я! Понял? Я здесь главный! И я сделаю с этим ухажёром, что захочу!

Сенешаль молча поклонился.

— Вижу я, тебе кажется, что ты меня напугаешь, Фред. Не трать зря силы. Не выйдет.

— Да? — граф Фредерик вскочил с кресла, сбросил с плеч соболью шубу, направился, хромая к связанному. — Я тебе сейчас в морду дам, Редферн! Я тебя…

— Я запретила вам вставать, — жёстко указала Враи. — Вы губите результаты лечения. И мои труды.

— Что-то ты осмелела, чародейка! Слишком много себе позволяешь! И о титуле забываешь! Ко мне следует обращаться — «ваша светлость».

— Я вижу, — ледяным тоном отозвалась чародейка, — что во мне здесь больше не нуждаются. А потому прощаюсь. И утром покину остров.

— Счастливого пути. Марс, заплати ей.

— Нет нужды. Я рассчитаюсь с маркграфом Сириусом. Финансовые вопросы я привыкла решать с серьёзными людьми.

Её слова и уход всё-таки произвели какое-то впечатление на молодого графа, потому что он сел, посопел, но явно успокоился.

— Марс.

— Слушаюсь, ваша светлость.

— Финнегана под замок. В темницу. И убирайтесь все к чёрту отсюда.

Враи Наттеравн не покинула остров рано утром, как грозилась. Она отправилась в путь лишь около полудня. Геральт пришёл на пристань попрощаться с нею.

Чародейка поправила сумку на плече, откинула волосы со лба, посмотрела на небо и чаек. Долго молчала.

— У искусства исцеления, ведьмак, — сказала она, наконец, не глядя на него, — есть своя оборотная сторона. Такой, скажем… реверс. Я могу снять боль в суставах, но могу и вызвать в них мучительную боль. Могу обезболить ноющий зуб, но могу и вызвать зубную боль. Могу заставить болеть все зубы. Могу вылечить у кого-то почечуй, но могу и устроить ему же настоящий ад в заднице. Много чего могу в том же роде, сам догадайся. Знаешь, почему я говорю тебе это?