Расщеплённая сталь. Том 1

Пожиратель взревел — звук был не столько криком боли, сколько объявлением о начале нового акта кровавой вакханалии. Его контрудар был мгновенным и безжалостным: когти врезались в живот, разрывая тело Грима вдоль. Рёбра хрустнули, как сухие ветки под ногами. Из зияющей раны с отвратительным звуком вывалились внутренности, пульсируя и стуча в такт умирающему сердцу.

Но тело не остановилось. Пустая оболочка, подчинённая единственному приказу — продолжать, лишь пошатнулась, но удержала равновесие. Струи крови хлестали из разорванного живота, однако эта беспощадная сущность, равнодушная к боли, всё равно оттолкнулась от земли, оставив за собой густой кровавый след.

[КЛИЧ СТОЙКОСТИ: АКТИВАЦИЯ.]

Рёв, не принадлежащий ни одному живому существу, сорвался с его изувеченной гортани. Семь шардов, истерзанных, но готовых к бою, взмыли в воздух, словно голодные хищники, вонзаясь в туловище Пожирателя, вырывая плоть и дробя кости.

Потроха, свисающие из разорванной брюшной полости, мотались и хлестали при каждом движении. Часть мышц живота и рук восстановилась, покрыв кровавую массу плотной тканью, будто сама природа пыталась удержать его в этой бойне. Прочие раны давно перестали поддаваться классификации, превратившись в сплошное месиво. Воздух наполнился удушливым смрадом крови и горелой плоти — сама смерть витала над ареной.

Пожиратель не уклонился. Он стоял, жаждущий боли, позволяя осколкам пройти сквозь себя, чтобы не дать им разделиться в своём теле. Они прорвали плоть, прошли через рёбра и с отвратительным звоном вырвались из спины, исчезая в тёмной пустоте.

В тот же миг монстр рванулся вперёд. Когти пронзили воздух со свистом и врезались в ноги тела Грима, дробя и разрывая мышцы, превращая их в клочья. Остались лишь торчащие обломки костей.

Тело Грима не знало ни страха, ни боли. Проигнорировав разрушенные конечности, оно резким движением подняло руку, опрокинуло флакон скорости и, словно заточенный клинок, вновь ворвалось в смертоносный вихрь боя. Кинжал и штык-нож, изрыгая багровое сияние, одновременно вонзились в пустые глазницы Пожирателя, впиваясь всё глубже в его череп.

В этот момент последовала команда:

[ВОЗВРАТ: АКТИВАЦИЯ.]

Шарды с бешеной скоростью вернулись и прорезали Пожирателя изнутри, точно раскалённые клинки, превращая его внутренности в фарш. В груди чудовища появились дымящиеся, окровавленные разрывы.

Пожиратель захрипел, но не отступил. Его массивные лапы, движимые яростью древнего зверя, раз за разом обрушивались на тело Грима, разбрызгивая плоть, ломая кости, разрывая остатки доспеха. Каждый удар был точно молот возмездия, но тело не падало.

Оно вбивало оружие всё глубже в череп чудовища с неестественной, безумной жаждой; при каждом толчке раздавался влажный хруст — кости черепа начинали трещать. Словно одержимое, лишённое души, тело Грима продолжало бой, в котором не существовало ни боли, ни рассудка, ни страха — только слепая, безумная воля к полному уничтожению противника.

Тем временем, в бездне сознания Грима царил абсолютный мрак, поглощающий всё. Моё тело распадалось на бесформенные куски, будто сама ткань реальности отказывалась удерживать остатки плоти. Кишки бессильно свисали из разорванного живота, ноги представляли собой размазанное кровавое месиво, едва напоминавшее человеческие конечности. Только одна рука, покрытая рваными волокнами мышц и кожи, оставалась целой в этом кошмаре.

— Я умираю… — прошептал я в пустоту, и мой голос эхом отразился, растекаясь в бездонной черноте. — Похоже, это мой последний бой. Мой голос звучал на удивление спокойно — ни мольбы, ни страха, лишь усталая констатация факта.

Рядом со мной сидела сестра. Её лицо — мягкое и нездешнее — было единственным маяком среди кромешного ужаса. От её фигуры исходил едва заметный свет, разгоняя вокруг часть тьмы. Она присела ближе, и мне даже почудилось, будто от неё веет тёплым умиротворением — настолько оно было чуждо здешнему мраку.

— Ты хорошо боролся, Джордж, — сказала она с печальной нежностью, её голос звучал одновременно как утешение и как прощание. — Наконец-то мы встретимся. Тебе больше не придётся нести этот невыносимый груз памяти. Он не твоя ноша.

С её словами пришло странное, иррациональное спокойствие. Где-то далеко, за границами этой тишины, моё изуродованное тело продолжало мучительно разрушаться: новые раны — если это вообще можно было назвать ранами — появлялись вновь и вновь, превращая плоть в бесформенную массу. Казалось, оно отказывалось покорно умереть.

— Тебе понравится быть с нами, Джордж, — продолжила она, протягивая ко мне бледную руку. — Там нет боли, нет злобы, нет той тьмы, что преследовала тебя в твоём мире.

Я поднялся. Моё изодранное тело подчинилось этому движению — легко, почти невесомо. Я не чувствовал ни боли, ни тяжести, казалось, моя плоть и вовсе исчезла. Всё вокруг было иллюзией. Но стоило мне сделать шаг вслед за ней, как нечто неведомое из глубин самой моей сущности вдруг остановило меня.

Невидимая сила, словно холодный стальной трос, безжалостно рванула меня назад. Там, на грани между реальностью и забвением, остатки моего истинного тела отказывались сдаться.

В это же время, всего в нескольких метрах и за считаные секунды до финала, в материальном мире бушевала безумная, первобытная схватка. Пожиратель — монстр, чей череп был испещрён трещинами и чья грудная клетка извергала фонтаны чёрной крови в такт звериному сердцу — продолжал с яростью терзать разорванные остатки тела Грима.

Пожиратель знал: противник мёртв. И всё же тело продолжало бороться, двигаться, цепляться за жалкие крохи существования.

Изувеченное, лишённое большей части мышц и кожи, тело Грима отдало последний приказ. Все семь шардов синхронно сорвались с места и прочертили в воздухе сверкающие дуги, вонзаясь прямо в голову чудовища и разрывая плоть и кости.

[ВОЗВРАТ: АКТИВАЦИЯ.]

Шарды с неестественным визгом прорезали мозг монстра, превращая его череп в вязкую, пульсирующую кашу из плоти и костей.

Пожиратель, ещё мгновение назад терзающий моё тело, вдруг застыл; его лапы в последний раз дёрнулись и безвольно обмякли. С оглушительным грохотом массивный труп чудовища рухнул на каменный пол, подняв вокруг себя багровый туман из плоти и крови.

Но тело Грима не остановилось. Оно, беспомощное и искалеченное, почти полностью лишённое нижней части туловища, с яростью отчаяния вцепилось обрубками пальцев в каменный пол и поползло вперёд, оставляя за собой склизкий кровавый след.

Глава Лабиринта, стоя в тени, с хищной ухмылкой наблюдал за этим кошмаром; его глаза горели нездоровым восторгом. Именно такие сцены — схватки, доведённые до предельного безумия, к самой грани между жизнью и смертью, — и были его высшим наслаждением. Ради подобных моментов он и создавал эти ужасающие испытания.

Таймер Тернового Рассвета неумолимо отсчитывал последние мгновения. Пять… четыре… три…

Остаток тела Грима, обугленный, дымящийся, представлявший собой комок искривлённой плоти и осколков костей, втащил себя в источник воды, отчаянно цепляясь за последний шанс.