Расскажи мне

– Нормально,- это был обычный ответ.

Разлад остался в прошлом, но многое изменил в их отношениях. Этот любовный треугольник просуществовал целых десять лет. С тех пор, как прелестная девочка Яна пришла в их класс, и до того дня, когда Леонид выполнил своё обещание: "Я заберу её у тебя".

Ссора продлилась почти год. Они не встречались, не общались и старались не пересекаться нигде до того страшного чёрного дня, когда Яр потерял свою семью. До сих пор оставалось непонятным: почему брата посадили за руль. Влажная трасса, ночь, фура. Медики Ярослава утешали, что никто из родных ничего не успел понять. Он, как окаменел тогда: никого не видел на похоронах, отстранённо выслушивал соболезнования, изредка кивал головой, пожимал протянутые руки и чёрная холодная тоска, казалось, поселилась в нём навсегда. Серёгин был благодарен другу, что тот взял на себя все заботы по организации того трагического мероприятия, сил оставалось на "надо" заставлять себя двигаться и работать. Пришлось срочно влезать в отцовские дела с головой, много учиться, читать, вникать в каждую мелочь и просто надеяться, что усилия не пройдут даром.

Леонид всё время рядом, и не просто рядом, а практически поселился у него в доме на какое-то время, понимая, как тяжело другу быть одному. Не дал ему продать отцовский дом:

– Не вздумай,- убеждал он Яра,- это память о них.

Яна приезжала, готовила еду, помогла найти приходящую домработницу, была тиха и старалась быть незаметной. И Яр постепенно оттаял, поняв, что не один. Но вместе с этим пониманием, ощутил себя свободным от той терзающей его обиды за предательство, с удивлением обнаружив, что чувство к Яне, которое он испытывал столько лет, куда -то исчезло, оставив только воспоминание, что он любил, и надежду, что когда-нибудь появится кто-то, кто снова заставит его радоваться каждому рассвету.

– Почему не возьмёшь эту Марию к себе?- повторил свой вопрос Леонид, и устремил на друга пытливый взгляд.- Кто она тебе?

– Знакомая. Мне пора,- Яр отогнул белую манжету рубашки и посмотрел на старые золотые отцовские часы, от которых не мог до сих отказаться. Они тикали пока отец был жив, пусть тикают и сейчас.

" Кто мне Маша?- думал Серёгин, шагая к машине и возвращаясь в офис.- И какого дьявола я не сдержался в тот вечер?".

***

Они возвращались из ресторана ( Яр был за рулём) умиротворённые приятным вечером и компанией друг друга.

Марья ещё в машине скинула туфли, хоть и невысокий каблук, но нога ещё не пришла в норму, и её стоило поберечь. Она шла босая (чулки не в счёт) по тротуарной плитке и легкомысленно хихикала.

– Чего это ты так развеселилась?- Яр пропустил её в тёмный коридор.

– Там в зале сидела моя сестра со своим парнем и буравила меня возмущённым взглядом.

– Маш, что тут смешного?

Серёгин не понимал её странного веселья.

– Кира всегда хотела самого лучшего, а получила...Артура. Представляешь? Артура! Этого бесхребетного маменького сынка со смазливой физиономией.

Маруся сокрушённо вздохнула и прошла в гостиную. Плюхнулась на диван и вытянула перед собой ноги, попробовала вытянуть ещё и носочки, поморщилась, а приметив странный взгляд наблюдавшего за ней Ярослава, предложила:

– Иди, отдыхай. Тебе завтра в офис. Хочешь, я твою постель перестелю, и ты переберёшься на своё место уже сегодня?

– Нет, - вешая на спинку стула пиджак и ослабляя узел галстука.

– Тогда я ещё посижу.

– Я всё смотрю: у тебя на пальчике интересное колечко. Подарок?- немного покачал бокал с коньяком в ладони.

– Его звали Максим. И его глаза цветом точь в точь, как эта бирюза.

– Ты меня заинтриговала. И где он?

– Женился на богатой наследнице. Можно мне ещё вина?
– некоторая нервозность присутствовала в интонациях Машиного голоса.

Просьба была с неторопливой готовностью исполнена, а Маруся, сделав пару глотков, забралась с ногами на диван, и спрятала их под струящимся подолом, долго смотрела на, казалось, безразличного мужчину напротив. Опустошила в два глотка бокал и потянулась, чтобы поставить его на столик. Чуть не свалилась, чем вызвала короткий весёлый смешок Яра.

– Пьяная?

– Немного,- откинула голову на мягкую спинку дивана и прикрыла глаза.

– Ты хотела рассказать о своём парне,- напомнил Серёгин, устраиваясь полубоком на диване рядом с ней, вновь любуясь женской шеей, открытыми плечами, лёгким румянцем на щеках и удивительно чувственным ртом. Подумал, что надо было подарить ей дорогие духи. Просто так. Почему не подумал об этом раньше? Но Маша сейчас хорошо пахла, и он узнал запах мелиссы.

– Ты пахнешь мелиссой.

Она засмеялась.

– Ополаскивала волосы - они любят травки.

– У тебя красивые волосы,- протянул руку к кудряшкам и подумал: "Чудная девочка. Жаль, что ей не везёт".

– Спасибо,- улыбнулась очень странно, а потом начала смеяться.

– Что, плутовка?

Она повернула голову и приоткрыла на него один глаз.

– Ты мне сначала не понравился.

– Обычно женщины на меня реагируют иначе?- Серёгин окинул Марью шальным взглядом.

– Т ы сам в себе. Ничей. Холодный и отстранённый. И ещё очень красивый.

– Это плохо?

– Я хочу другого мужчину. Надёжного, верного, сильного, умного. Чтобы он был только мой и любил только меня. Всё просто. Думаешь: такого нигде нет?

– Марусь, да ты пьяная,- Яру вдруг стало немножко жалко её, эту взрослую девочку, ожидающую чуда от жизни, которого никогда не случится, и захотелось сказать: "Маша, выбрось это из головы, чтобы не разочароваться впоследствии. Не жди от жизни особых подарков - она посылает только испытания. Верность? Ты сама столкнулась с этим. У тебя перед глазами отец, Макс и я", но произнёс:

– Иди спать, Маш. Я наверх.

В тишине гостевой Яр долго лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок и размышлял о своей случайной встрече. " Завтра её не будет в этом доме",- подумал с грустью. Скинул ноги с постели и потопал босиком по ступенькам вниз, специально шумел, чтобы она услышала. Распахнул дверь собственной спальни.

– Не спится?- Маша повернула к нему голову.

– Нет,- прилёг рядом, прямо на одеяло.- Мне уйти?

– Оставайся, - улыбнулась в темноте и погладила по груди.

Девочка была нежной, податливой, тёплой и отзывчивой и ещё такой неожиданной, что ли... Пришлось постараться, чтобы снять с неё некоторую зажатость, хоть Маруся и старалась подстроиться под его настроение. " Как женщину откроешь, с такой и будешь жить",- некстати пришли на ум чьи-то слова. " Кто же тебя так погано открывал - то, детка?"

А потом Машка расслабилась, стала, абсолютно мягкой, как глина в руках скульптора: лепи из неё, что хочешь, а Серёгин всё трудился и трудился, изгоняя из неё остатки стеснения, и только увидев подёрнутые поволокой глаза, полуоткрытые припухшие от поцелуев губы, ощутив трепещущее изогнутое дугой тело под собой, позаботился о самом себе.