Рассказы и повести

Пассажирам опасность и сложность полёта остаётся неведома. Они лишь косвенно ощущают тревогу по болтанке, по сигнальным табло «Не курить», «Пристегнуть ремни».

Наконец облачность стала как бы раздвигаться, ослабевать, болтанка прекратилась и снова чистое небо, прекрасная видимость. Фронт остался позади. Лететь осталось менее часа. Начинаем готовится к посадке. Погода в Гаване хорошая, однако диспетчер предупреждает, что южнее Кубы формируются грозы. Это настораживает нас.

Второй тропический фронт в снижении пройти будет не просто. Появляются облака, их всё больше и больше. Они на глазах увеличиваются в размерах, соединяются с соседними, быстро поднимаются в верх, втягивая в себя всё больше и больше влаги. Образуются крупные капли воды, от чего облака становятся тёмными и опасными, накапливая в себе мощные заряды электричества. На экране локатора засветились белые пятна, это очаги гроз — большая опасность самолёту если попадёшь в них. Идёт быстрое формирование грозовых облаков. Они возникают словно из ничего.

«Кубана 343 условия полёта» — запрашивает диспетчер Гаваны. «Идём выше облаков, впереди грозы, но есть возможность пройти между ними», — отвечаем ему. «Кубана 343, разрешаю начать снижение по вашим расчётам и обход гроз по своему локатору, зона свободная, будьте внимательны». Чувствуется волнение и у диспетчера — бывшего пилота, отлетавшего многие годы и знающего сюрпризы здешней погоды.

Штурман Женя Ермолаев предлагает начать снижение: «Впереди есть хороший просвет, километров семьдесят, через него и проскочим». Снижаемся с максимальной приборной скоростью 575 км/ч и вертикальной 25–30 м/с. Временами входим в облака, на высоте шесть тысяч метров уже в сплошной облачности, сильный дождь. Началась болтанка, скорость уменьшили до 500 км/ч. Облака перенасыщенные водой дают засветы, схожие с грозами. Трудно различить где осадки, где грозовые очаги. Какая-то таинственная завеса закрыла, что перед нами. То что происходит с облаками, с грозами, у нас над Волгой, где-нибудь в районе Самары, где бывают сильные грозы и даже в тропиках — Африке или Азии как-то предсказуемо, здесь всё не так. Все процессы образования грозовой облачности очень скоротечны.

Вот уже и нет никаких просветов, сплошные облака. Мы попали в засаду: по курсу гроза, болтанка, дождь. Уйти на запасной аэродром тоже рискованно и уже поздно. Пробиться через фронт, что мы прошли, на высоте уже невозможно.

Свершилось то о чём пишут в книгах и говорят синоптики — Карибский бассейн иногда бывает непредсказуем в прогнозах. Продолжаем снижение в облаках, в кабине сумрачно, самолёт бросает как щепку, статическое электричество синим огнём ползёт нитями по стёклам кабины. Впереди нас огненные луч голубого цвета — это от излучения локатора светиться наэлектризованный воздух. Крупные капли дождя бьют по стёклам и обшивке самолёта. Временами проваливаемся словно в глубокую яму, затем какая-то сила не даёт снижаться самолёту. На указателе перегрузок стрелка замерла у предельно допустимого значения. Невидимые силы стихии бьют по самолёту словно таран, швыряют восемьдесят тонн словно невесомую пушинку. Усилия на штурвале ослаблены, не мешаем автоматической системе самолёта помогать нам, демпферы исправляют постоянные крены и курс. Гений конструкторов, заложенный в систему управления на лицо, пилот просто не успевает исправить ситуацию или делает это с запозданием, гироскопы в демпферах реагируют моментально. В прочности самолёта нет сомнений.

Как надёжно капитану — так называют командира корабля в заграничных аэропортах, когда рядом с тобой знающие своё дело, понимающие тебя с полуслова и чётко выполняющие твои команды люди, выполняющие твои команды, подмечают и вовремя подскажут о необходимых действиях. Когда пять человек единое целое. Они рядом с тобой, плечо к плечу. Справа дублирует все твои действия второй пилот. Андрей Сологуб — бортинженер за спиной второго пилота, спокойно как всегда, докладывает, что все системы и двигатели работают нормально, топлива достаточно. Штурман между мной и вторым пилотом делает своё дело и ещё следи правильно ли мы выполняем его команды по выдерживанию курса. Бортрадист за моей спиной, он сейчас — мой голос, от моего имени ведёт все переговоры с диспетчером. Он переживает, пропускает через себя всю сложность ситуации. Думает: «Чем я могу помочь», понимает какая огромная ответственность сейчас лежит на пилотах. Снова принял погоду Гаваны и молча, чтобы не отвлекать никого подал мне бланк. Погода хорошая, тихая, температура +35oС. Но у нас пока сложная обстановка. Несёмся на встречу грозе — первому врагу пилотов.

Докладываем Гаване о наших условиях полёта, просим занять минимально-безопасный эшелон. Разрешение получено. Продолжаем снижение на минимально-разрешённую высоту. Наконец оказываемся ниже тёмной бахромы облаков. Полёт стал спокойнее, видимость улучшилась. Внизу чёрное бушующее море, от поверхности которого, бешеные порывы ветра поднимают то в одном, то в другом месте сказочные столбы воды, они уходят в тучи, что бы снова вылить её в море. Это были водяные смерчи.

Периодически всё освещается от разрядов молний, но они не зигзагообразные, а стекают с туч в виде огненных жгутов к поверхности моря и так в течение нескольких секунд, словно вольтовая дуга. Хочется отвернуть, однако штурман командует: «Держать курс или в право 15o, влево 20o». Прильнув к тубусу локатора, он среди множества засветов над нами находит безопасный курс.

Пилотируем самолёт в ручном, точнее в штурвальном режиме, автоматика не выдерживает болтанки, лишних разговоров нет, в кабине тишина. Однако эта тишина и заставляет всех быть в огромном напряжении. Капли пота струятся по лицу штурмана Жени, да и у меня со вторым рубашки потемнели от пота. Виктор — радист из-за спины подаёт полотенце и говорит: «Кажется скоро выйдет на простор», пытается как-то снять напряжение.

Время застыло, кажется, что так боремся со стихией. Хотя прошло не более десяти минут как вошли в облака. Наконец стало светлеть, тучи становятся белее и уходят выше и выше от нас, дождь прекратился. Впереди чистое небо, ласковое солнце уже светит в кабину, как бы прося прощение за то, что природа натворила на нашем пути. Потоки света ослепляют нас, неся в наши души чувство радости, что мы частица огромного многообразного мира и он в какой-то степени подвластен нам.

Доложили диспетчеру, что облачность закончилась, условия хорошие и с его разрешения заняли эшелон 4500 метров. Море отступило, под крылом берега Кубы, впереди Гавана. И вот уже огромное синее небо вокруг нас, его словно вымыли водами Карибского моря. Всё стало чисто и ярко, земля словно вычищенный ковёр. В кабине стало светло и уютно, исчезла напряжённость у членов экипажа на их лицах улыбки счастливых людей.

Всё обошлось хорошо для нас и 150 пассажиров — «рыбаков». В Панаме представитель авиакомпании «Кубана» сказал: «Повезёте рыбаков». Все немолодые, крепкие парни, среди которых было немало раненных и перебинтованных.

Нужно сказать, что такие условия у пилотов тяжёлых транспортных кораблей бывают крайне редко, а может и не бывают. Просто переносится время вылета или заранее уходят на запасной аэродром. Нечто подобное я испытал много лет спустя. Это было в Африке, на экваторе, при заходе на посадку в Уганде над озером Виктория. Но там было всё гораздо проще, хотя разрядом молнии разбило обтекатель локатора. Это так же район экстремальных метеоусловий.

Выключены двигатели, выходят пассажиры их встречают прямо у трапа жёны с детьми, невесты и родные. Наверное давно не были дома, выполняли важные дела.

Кажется нет сил подняться с кресла, чувствуется усталость, нервное напряжение, от физических нагрузок, которые мы испытали со вторым пилотом Анатолием Бакиным, борясь со стихией. Становится понятным как трудно было пилотам 20-50-х годов прошлого века летать на небольших самолётах, не имеющих локаторов с примитивным навигационным оборудованием. Но они справлялись, их опыт и умение переданы следующим поколениям пилотов, и мы тоже их продолжатели. И на нашу долю иногда выпадают те испытаниях, которые они повседневно испытывали.

В этот момент хочется поделиться, рассказать как сумели пробиться через ливни и грозы, водовороты воздушных потоков, поднимающих и бросающих самолёт на сотни метров. Поведать о неистовой схватке с природой. Об ощущениях после такого полёта, когда происходит переоценка окружающего мира. Это тот момент, когда душа пилота открыта.

Но кому рассказать? Кто может понять глубину, смысл лётного труда? Что даже такие моменты оставляют в душе лётчика восторг и радость, как у бегуна, преодолевшего первым дистанцию или у штангиста, взявшего предельный вес. Понять это может только пилот, прошедший через это или отлетавший не один десяток лет, которому по ночам сняться одни и те же сны — полёты. А нас зачастую встречает представитель, чиновник, далёкий от лётного труда, основной заботой которого является коммерция.

Обнимая штурвал корабля и радуюсь жизни, как бы прочтя мои мысли радист Виктор Макаров говорит: «Друзья, как прекрасна земля, как прекрасна жизнь». И мы уже не в обиде на дождь грозу и болтанку, волшебная, колдовская сила нашего ремесла снова тянет нас в бескрайнее синее небо в голубые дали.

Завтра мы полетим небольшой остров — государство в Карибском море, где ограниченная полоса, а может в Мексику на горный аэродром, расположенный в ущелье, где после посадки от напряжения трясутся ноги.