Рассказы извозчика. Грустные, смешные и сексуальные

– Хорошо, - выпалила я, - мы с дочерью примем католицизм.

Председатель кивнула головой.

– Я понимаю вас, - на ее лице мелькнула легкая улыбка, - оказавшись в трудном положении, вы готовы идти сейчас на многие жертвы ради благополучия вашей дочери. Нам же не хотелось принимать от вас жертв. Для нас было бы желательно, чтобы вы приняли веру осознанно. Приняли бы ее по велению сердца и души. Поэтому мы не торопим вас с принятием решения. Мы собираемся дать вам время ознакомиться с основными положениями и догмами нашей веры, ее ценностями и идеалами. В этом вам поможет мистер Мкгрей. Он вызвался быть вашим духовным наставником. Мистер Мкгрей - президент крупной нефтяной компании и один из самых щедрых спонсоров церкви Святого Георга.

При последних словах председателя с места поднялся высокий мужчина с седыми, редкими волосами на голове и короткой, аккуратной бородкой. На вид мужчине было лет шестьдесят пять. Он улыбнулся мне и слегка склонил голову. Я тоже постаралась натянуть на лицо улыбку.

На этом встреча закончилась, а через два дня, через Светланку, мне сообщили адрес снятой для нас квартиры. Однако с переездом я не спешила. В ближайшее воскресенье Джеймс должен был отправиться в очередную заграничную командировку, и я решила, что будет лучше переехать в его отсутствие. В воскресенье рано утром мой муж уехал в аэропорт, а спустя несколько часов я открывала ключом дверь моего нового пристанища. Квартира оказалась небольшой, но уютной, и мне она очень понравилась. Две комнаты, ванная, туалет, а также кухня с навесными шкафами для посуды, холодильником и плитой. Спальная комната была оборудована вместительным стенным шкафом, в который я тут же стала укладывать наши вещи.

Не успела я закончить эту работу, как раздался звонок в дверь. На пороге, с улыбкой во весь рот, возвышался мистер Мкгрей, а за его спиной маячил, похожий лицом на него, мужчина лет сорока.

– Мой сын Майкл, - после приветствия представил мистер Мкгрей молодого мужчину, - он на моем попечении с трех лет, с тех пор, как умерла моя жена. Да!
– воскликнул он вдруг, - я же не представился! Меня зовут Дэйв.

Я растерянно протянула каждому из мужчин руку.

– А мы вам мебель привезли, - объяснил свое появление мистер Мкгрей. Он махнул сыну рукой, и они проворно побежали на улицу, где их ждал грузовик.

Церковь Святого Георга выделила нам из мебели кровать, два дивана, два стола и четыре стула. Кроме мебели, мне привезли телевизор, микроволновую печь, пылесос и утюг. Была еще огромная коробка из-под телевизора, доверху заполненная столовой посудой и прочей бытовой мелочью.

Когда все привезенные вещи были расставлены по местам, мистер Мкгрей подошел ко мне и, склонив голову на бок, с улыбкой поинтересовался:

– Так, когда мы сможем начать наши занятия?

– Можно было бы начать с сегодняшнего вечера, но, к сожалению, вечером Светлана идет в бассейн, - с напускным огорчением ответила я.

– Ничего страшного!
– замахал руками мистер Мкгрей, - все, что я расскажу, вы передадите позже дочери. Этот пересказ позволит вам лучше усвоить материал.

Я в ответ пожала плечами и кивнула головой. А вечером мистер Мкгрей пришел ко мне с букетом дорогих цветов и с ... бутылкой водки. Когда я холодно заметила ему, что не пью водку, он искренне удивился и пробормотал:

– Я полагал, что все русские пьют исключительно водку.

Вот так в моей жизни появился Дэйв Мкгрей. Сергей, конечно, я могла бы ничего не говорить тебе о Дэйве. Конечно, я могла бы солгать, сказав, что все, чего я добилась в Канаде, я добилась собственным трудом. Но я не могу больше лгать. Вся моя жизнь, с тех пор, как мы расстались с тобой, это череда обманов и вранья. Я лгала Вячеславу, лгала Джеймсу и Дэйву. Я обманывала добрых и доверчивых людей из церкви Святого Георга и многих других, кому поведала страшную историю "попытки совращения Светланки". Я настолько завралась, что порой и сама не могу понять, где ложь, а где правда. Тебе, Сережа, я врать не могу и не буду. Да, я стала любовницей Дэйва. Стала отнюдь не из-за нежных чувств к нему (ничего, кроме уважения, к этому человеку я не испытывала) и не из-за физиологических потребностей иметь мужчину (после близости с Джеймсом, я долгое время с содроганием думала о сексе), а благодаря элементарному расчету и корысти. Тех побудительных мотивов, которые руководят действиями, как инвалютной путаны в гостинице "Казахстан", берущей за ночь несколько сот долларов, так и привокзальной проститутки, отдающейся за стакан вина.

Ты, Сережа, прочитав эти строки, можешь кинуть мне в лицо обвинения в проституции, торговли своим телом. Можешь, не дочитав письма, скомкать его и швырнуть в мусорное ведро. Но я умоляю тебя не делать этого. Умоляю прочитать письмо до конца и, кто знает, может быть, ты поймешь и простишь меня.

Еще в бывшем Союзе, во времена перестройки, когда на страницах печати впервые стали поднимать проблему проституции, я раз и навсегда решила для себя этот вопрос. Не знаю, Сережа, открою ли я для тебя Америку, если скажу: все женщины - проститутки. Готовность торговать своим телом заложена в женщинах самой природой. Разница лишь в степени этой готовности, которая определяется характером, воспитанием, но чаще всего и в основном, житейскими обстоятельствами. Даже самая безгрешная и верная супруга постоянно торгует своим телом, пытаясь выторговать у мужа, к примеру, покупку новых сережек. На какие только ухищрения не идет она для достижения своей цели. Прежде, чем обратиться со своей просьбой, она и обнимет, и приласкает мужа, и уложит его в кровать, и сделает все, чтобы он получил удовольствие. И только после этого, как бы невзначай, жена намекнет своему благоверному, что в новых сережках она смотрелась бы гораздо привлекательнее, чем в старых, которые, к тому же, ей уже изрядно надоели.

А если, опять же к примеру, женщине нужно добиться чего-то от своего начальника. Скажем, повышения зарплаты. Нет, она не будет, как это сделал бы бесхитростный мужик, стучать по столу начальника кулаком. Она не будет, подобно его более изворотливому собрату по полу, распивать с шефом бутылку. Она поведет длительную и планомерную осаду своего начальника, используя при этом грозное и всепобеждающее оружие - свое тело. То она стрельнет в его сторону глазами, то закинет ногу на ногу, обнажив перед начальственным взором округлое бедро, то наклонится так, чтобы в вырезе декольте была видна ее грудь, то ... . Но не буду утомлять тебя, Сережа, перечислением всего арсенала женского вооружения. Я лишь хочу спросить тебя вот о чем: если женщина, обнажающая перед начальством бедро, и путана, входящая в гостиничный номер, преследуют одну и ту же цель, свое материальное благополучие, то в чем же разница между ними? Где проходит граница, отделяющая проституцию от невинной демонстрации частей своего тела? Могу предугадать твой ответ. Ты скажешь, что это постель. Но тогда позволь спросить: почему никто не называет проститутками женщин, которые, с помощью постели, стремятся выйти замуж за состоятельных мужчин, не испытывая при этом никаких высоких чувств к своим избранникам?

На мой взгляд, четкого определения понятия "проституция" не может существовать ни в моральном, ни в юридическом плане. Также как невозможно выявить ту грань, переступив которую, женщина переходит в разряд торговки своим телом, в разряд проститутки.

Тебе, Сережа, эти мои рассуждения могут, вероятно, показаться надуманными и предвзятыми, преследующими единственную цель - оправдаться. Но заставь свою фантазию сделать небольшое усилие и представь себя на моем месте. Я оказалась одна в чужой стране. Без родни и без друзей. Рядом со мной даже не было человека, которому я могла бы поплакаться в жилетку, рассказав о своих бедах и выслушав его совета. На моих руках был ребенок, которого необходимо кормить, одевать и обучать. Мне самой, чтобы добиться более или менее достойного положения в обществе, нужно было учиться. А на все это нужны деньги, деньги и деньги, которых мне катастрофически не хватало. Представители церкви Святого Георга, как и обещали, нашли мне работу в одной из городских больниц. Я стала работать "помощником медсестры". У нас, в бывшем Союзе эта должность называется проще и доходчивее - нянечка. Основной моей обязанностью был уход за больными. Естественно, как в любом учреждении, новичку подкидывают самую тяжелую и неблагодарную работу. Мне достался уход за тяжелобольными, недвижимыми пациентами. Не стану терзать твои чувства описанием не очень приятных сцен из моей повседневной работы, иначе ты решишь, что я пытаюсь разжалобить тебя, скажу лишь, что работа эта не из легких. За нее я получала, после всех вычетов, примерно 1300 долларов в месяц. А далее простая арифметика. За квартиру я платила ежемесячно 550 долларов, за медицинскую страховку -70, за проездной билет в городском транспорте - 50, за одежду Светланке (она тогда как раз пошла в рост) - сто-сто пятьдесят. На питание, не смотря на все мои старания экономить, у нас уходило не меньше 250 долларов и, наконец, затраты на мое обучение. Можешь ли ты себе представить, что самый дешевый учебник стоит здесь не менее 40 долларов?

А как я уставала в то время! Днем - учеба в колледже, вечером - работа, ночью - выполнение домашнего задания. К концу недели я едва стояла на ногах. Помнишь, Сережа, моим одним из самых любимых фильмов был "Москва слезам не верит". Впервые эту картину я увидела, будучи девчонкой, в кинотеатре "Арман". Могла ли я тогда, глядя на экран, представить, что, подобно героини фильма, буду рыдать по ночам, уткнувшись в подушку?! А ведь рыдала! И не раз!

И вот, на пике моих душевных и физических страданий, я, не вдруг конечно, поняла, что могу избавиться, если не от всех, то, по крайней мере, от большинства из них. А для этого нужно совсем немного - уступить просьбам и домогательствам Дэйва Мкгрея, которые, подобно моим страданиям, достигли к тому времени наивысшей точки. И я уступила.

Прости меня, Сережа. Прости за то, что я - не Жанна Д,Арк и не Зоя Космодемьянская. Я - обыкновенная, слабая женщина, которая с готовностью опирается в трудную минуту о подставленное мужское плечо, даже не смотря на то, что рука от этого плеча шарит под подолом ее юбки. Став моим любовником, Дэйв избавил меня от всех материальных забот. Мне уже не нужно было считать центы, идя в продуктовый магазин, и не нужно было штопать старую одежду, привезенную из Алма-Аты. Единственная серьезная проблема, которая меня в то время беспокоила это - судебное разбирательство с Джеймсом Трофимофым. Разумеется, Джеймс был взбешен, узнав, как его одурачили, обвинив к тому же в педофилии, что грозило ему немалым сроком. Его адвокат, через подставных лиц, развернул шумную компанию в местной прессе. Не называя конкретных имен, газетные статьи изобличали "ловких мошенниц из восточно-европейских стран", домогающихся канадского гражданства с помощью фиктивных браков. Но и тут мне на помощь пришел Дэйв Мкгрей. Он нанял для меня одного из лучших (и, соответственно, одного из самых дорогих) адвокатов города. Этот джентельмен, в первую же нашу беседу, стал выпытывать у меня все, что я знаю об отрицательной стороне личности Джеймса Трофимофа. Конечно, я тут же вспомнила о потайной комнате с коллекцией порнографических фотографий и видеопленок. Примерно через неделю адвокат позвонил мне, и мы договорились о встрече утром следующего дня. Как только я пришла к нему, он дал мне подписать какую-то бумагу, в смысл которой я не вникала, а затем мы сели в машину и отправились на встречу с Джеймсом и его адвокатом в офис последнего. Вчетвером мы разместились за столом в небольшой, светлой комнате. Я со своим адвокатом - по одну сторону стола, Джеймс со своим - по другую. Полчаса ушло на общие разговоры, которые я, по большей части, пропустила мимо ушей. Неожиданно мой адвокат достал из папки пару листов бумаги и, протягивая их Джеймсу, произнес следующее:

– Мы предлагаем вам подписать этот документ, в котором вы признаете, что причиной ухода от вас жены является ваша неспособность исполнять супружеские обязанности. Другими словами, импотенция. В ответ моя клиентка снимает свои обвинения по отношению к вам в попытке растления ее несовершеннолетней дочери.

При последних словах мой адвокат вынул из той же папки документ, который я подписала в его конторе. Скривив рот в ироничной усмешке, Джеймс быстро пробежал глазами переданные ему бумаги и затем небрежно швырнул их на стол.