Рассказы о любви (сборник рассказов)

«Можно я позвоню тебе вечером?» – пишу я, нарушая «мобильную» бессловесность. Сердце колотится где-то в горле. Ты будешь благодарен мне за этот смелый шаг.

Молчание. Секунда. Две. Три. Неужели не ответишь? Зачем я прервала такой манящий поток улыбок и перемигиваний? Говорила мама мне! Двадцать секунд. Почему ты так долго не отвечаешь? Я всё испортила!

Нет. Есть. Щелчок. Жёлтый конвертик. Ты ответил через минуту, которая показалась мне вечностью. Открываю послание:

«Ну, если хочешь, чтобы жена меня пристрелила…»

Я ценю в людях чувство юмора. Сейчас. Сейчас. Соображаю… Нет, просто смотрю на дисплей. Ничего не соображаю. Так значит, это не мама, а заботливая жена гладила тебе платочек. Ты не скромный мальчик, ты чей-то муж, и, возможно, отец. Конечно, мужчины от которых веет надёжностью и силой у нас нарасхват. Злюсь? Нет, не злюсь. Завидую. Ей. Зависть – плохое чувство.

Щелчок, конверт. Ты не соблюдаешь очередь… Торопишься объясниться.

Три грустных-прегрустных смайлика смотрят на меня, вздыхая. Ты жалеешь, что не встретил меня раньше, ты понимаешь, что твоя судьба – это я. Но, ты ничего уже не в силах исправить. Я даже не догадывалась, что безносые жёлтые колобки так много могут сказать без слов.

Я всё ещё думаю. Вернее, пытаюсь думать. Ты – женат. Но ты мне нравишься. И я тебе, по всей видимости, тоже. И я замужем… Ты об этом тоже не знаешь.

Ты женат… Это что-то меняет? Нет. Не меняет. Надо ответить как-то с юмором, разрядить обстановку. Объяснить, что нет ничего страшного в твоём признании. А вдруг ты сочтёшь меня развратной и гулящей? Ты же меня совсем не знаешь. И я не знаю твоих принципов. А если ты не приемлешь любовь вне брака? Интересно, а я приемлю? У меня ведь такое тоже впервые. Наверное, я приемлю – ведь зачем-то я пишу тебе сейчас. Но ведь ты отвечаешь мне… Зачем-то отвечаешь…

Значит, ничего не меняется, и можно продолжать общение. Но как объяснить всё это тебе?

Щелчок. Конверт. Ты не выдерживаешь моего молчания. Оно кажется тебе невыносимым. Ты винишь себя в том, что разрушил это зарождающееся что-то… Тебе кажется, что ты потерял меня. Ты хочешь всеми силами меня вернуть. Ты боишься, что я не приемлю внебрачных отношений. Ты сам боишься этих отношений. Ты знаешь, что никаких отношений и не может быть, ведь я уже за тысячу километров от тебя. Как я сейчас тебя понимаю!

Я могу даже не раскрывать конвертик. Я чувствую все переполняющие тебя эмоции. Их невозможно выразить словами. И ты это знаешь. Ты прислал мне смайлик…

Жёлтый колобок плачет большими каплями слёз и сморкается в синий платочек.

Предполагал ли человек, придумывающий смайлы для виртуальных подростковых развлечений, что эти маленькие рисованные эмоциональные мордашки смогут всерьёз вершить судьбы двух взрослых людей?

Глупо? Наверное. Всё, что я сейчас наговорила и наделала очень глупо… Но чем ещё заняться в поезде, возвращаясь из командировки?

Мой милый мальчик

Женька пришёл к нам работать в декабре, перед самыми праздниками. Наша фирма была его первым местом работы после окончания института. На корпоративной новогодней вечеринке он очаровал всех дам своей галантностью и ушёл провожать практикантку Танюшку. На день влюблённых у нас в отделе неожиданно первый раз за четыре года вывесили почтовый ящик с сердечком, в который тут же посыпались валентинки для «самого обаятельного мужчины офиса». Видимо это была затея кого-то из Женькиных поклонниц. Я до сих пор не знаю, чья именно, потому, что новым менеджером восхищались все, включая женщин за сорок. «Какой хороший мальчик» – вздыхали они, когда речь заходила о Женьке. Я усмехалась из-за монитора и через секунду забывала о теме разговора напрочь.

Ну не понимала я прелести мужчин с типом внешности и манерами «А-ля ДиКаприо». Обаянию и улыбке блондина Иванушки из детских сказок я всегда предпочитала мускулатуру и твёрдость Вандама. Не спорю, Женька милый мальчик, и своими светло-серыми глазами и ямочками на щеках он мог бы сразить наповал всех девчонок-школьниц, включая пятиклашек, но не меня. Нет, не меня – решительную, уверенную в себе брюнетку, претендующую на звание «Женщина-вамп». Да, собственно говоря, Женька, видимо понимая, что он – не мой тип, никаких попыток к сближению и не делал. Мы едва ли здоровались по утрам, и весь день сосуществовали на одной территории, но в разных измерениях. У него и без меня хватало почитательниц самых разных возрастов.

Моя очередь наступила весной. Как раз в пору майских гроз и запаха сирени. Среагировав на первое солнышко, мы с коллегами покинули унылый офис, и устроили добровольный субботник прямо в разгар понедельника. Видимо что-то было в атмосфере, но всем, как по взмаху волшебной палочки, неожиданно захотелось утопить в зелени и цветах наше маленькое серое здание. Мы дружно и оживленно, расчищали территорию и разбивали клумбы. Я присела на скамейку и закрыла глаза, подставив лицо тёплым лучам весны. Напротив меня мужчины, охваченные энтузиазмом, сооружали беседку. Солнце припекало всё сильнее, верхняя одежда начинала мешать. Женька снял лёгкую чёрную ветровку и положил рядом со мной.

– Покараулите? – улыбаясь, спросил он, обратившись ко мне по имени отчеству.

Я повела полуприкрытыми ресницами и снова забыла о существовании мальчика-сердцееда.

Когда всё было готово, и мы засобирались по домам, Женька обнаружил, что его куртку ветер бережно уложил под скамейку. Он, улыбнувшись, поднял её с земли и, отряхивая пыль, поискал меня глазами. И нашёл. И я посмотрела на него с улыбкой, навеянной тёплым ветерком, открытой, доброй и чуть-чуть виноватой. Это не было кокетством, но Женька среагировал на мою расположенность по-своему – нам вдруг, оказалось, по пути. Хотя раньше я не замечала, что мы живём в одной стороне. Да чего там говорить, раньше я вообще его не замечала.

Мы шли пешком на другой конец города, по мосту, по цветущему скверу, по дворам со скрипящими качелями и говорили-говорили-говорили. Я не помню о чём. Обо всём: о поздней весне, о популярных фильмах, о техническом прогрессе двадцать первого века, о велоспорте и о породистых кошках. Мы разговаривали всю дорогу, занимавшую два часа, а потом ещё час стояли у моего подъезда.

– Можно, я позвоню Вам сегодня? – спросил Женька прощаясь.

– Можно, – засмеялась я, – И даже можно перейти на «ты».

Мне было неловко от того, что мне выкает человек, с которым мы бок обок проработали полгода. У нас в компании вообще принято общение на «ты» на западный манер. Может быть, я кажусь ему слишком старой? Интересно, сколько ему лет? Во сколько у нас заканчивают институт? Я посчитала по пальцам, начиная с семи – с первого класса школы. Получилось двадцать один. Не такая уж у нас и большая разница. По крайней мере, с его мамой меня точно не спутают.

Женька позвонил через двадцать минут после того, как мы расстались у подъезда. Ещё два часа по телефону мы говорили о детстве, о летних каникулах в деревне, о первых учителях. Казалось, темы разговора у нас никогда не иссякнут. Я удивлялась своим открывшимся способностям и интересу к нескончаемым разговорам. Общаться с милым мальчиком было свободно и просто, у нас было столько общего, будто бы мы с ним выросли вместе. Я погрузилась в сладкие юношеские воспоминания, и мы, перебивая друг друга, как школьники, кричали в трубку: «А помнишь, как по ручью в резиновых сапогах?», «А помнишь бумажные кораблики?»