Рассказы о русских кораблестроителях

наук». Против второй части записи, на полях, Кушелев сделал пометку: «Испытать в камергерской».

Адмирал Кушелев, исполняя волю Павла I, 7 марта 1799 года отослал в Академию наук модель подводного судна Ромодановского, сопроводив ее следующим отношением:

«Его императорское величество государь император, высочайше указать соизволил, представленную города Кременчуга мещанином Раводановским модель изобретенного им подводного судна, ч'ленам Академии наук, обще с профессорами оной, рассмотреть, может ли судно таковое употреблено быть в дело, о чем Академии наук, с препровождением сказанной модели, через сие сообщается».

В тот же день специально по этому поводу была созвана внеочередная конференция Академии наук, на которой государственный советник Кирилл Григорьевич Разумовский зачитал послание адмирала Кушелева. Вслед за тем тогдашний президент Академии наук объявил о назначении специального комитета в составе академиков: Степана Румовского, Георга-Вольфганга Крафта, Николая Фуса, Михаила Гурьева и Иоганна-Альбрехта Эйлера. Комитет должен был осмотреть модель судна Ромодановского и выслушать все объяснения изобретателя о конструкции спроектированного подводного судна, а также о способах управления им, а затем в трехдневный срок представить Конференции самый подробный доклад о судне. Выполнить это было не так просто, если учесть, что автор проекта тогда не представил никаких эскизов или чертежей. Кроме того, среди членов Комитета не было ни одного кораблестроителя, да и вообще людей, знакомых с морским делом, за исключением академика Иоганна Эйлера — профессора физики и автора объемистого труда по гидростатике.

Члены Комитета, прозаседав три дня, обследовали модель подводного судна, расспросили Ромодановского и выслушали его объяснения. После этого они, наконец, составили свое «Мнение» и вынесли решение о данном изобретении. От имени Комитета И марта 1799 года на конференции Академии наук выступил с сообщением академик Георг-Вольфганг Крафт, сообщивший, что возглавляемый им Комитет решил: «.. .изобретение не заслуживает никакого одобрения, а также испытания, так как эффект, который обещает его автор, не обоснован. Комитет отмечает, что стремление занять свое свободное время попытками добиться успеха в данном вопросе похвально, но сам автор пока не добился в этом успеха».

Конференция поручила академику и профессору астрономии Степану Яковлевичу Румовскому тщательно откорректировать и дополнить составленное Комитетом «Мнение» и доложить о нем на следующей конференции Академии наук. 14 марта академики снова собрались. Они

заслушали и утвердили зачитанное Румовским «Мнение», а 18 марта президент Академии барон Николаи вручил его графу Кушелеву для доклада Павлу I.

Это «Мнение» — пока единственный разысканный в архиве документ, содержащий некоторые косвенные сведения. По ним только и можно составить суждение о конструкции подводного судна Ромодановского, так как ни эскиз, ни описание судна пока нигде не обнаружены. Ниже приводится полный текст этого любопытного документа.

«Мнение Комитета о подводном судне.

Академия наук в сооружении самого судна находит многие такие трудности, кои предприятие изобретателя делаю? невозможным. Трудности сии следующие:

1) Крайняя и на самом деле невозможная точность, которую в расширении мехов илй крыльев, по бокам приделанных, наблюдать должно, дабы судно, хотя на весьма краткое время, осталось в воде на желаемой глубине. При малейшем от оной отступлении, которое, однако, неизбежно, судно поднимется вверх и часть его обнаружится или совершенно погрузнет.

2) Способ сообщать судну под водой движение вперед недостаточен или ежели бы ему какое движение сообщено было, то наибольшая часть оного уничтожится, когда плоскость, служащая к приведению судна в движение, внутрь оного будет возвращаема.

3) Давление воды на судно, а особливо на гибкие части, о котором, кажется, изобретатель понятия не имеет.

4) Совершенная невозможность возобновлять внутрь судна воздух, а возобновление оного для людей, в судне находящихся, необходимо нужно.

5) Опасность почти неизбежная, чтобы вода мало-помалу не прошла в судно и тяжестью своей оного не потопила.

6) Наконец, хотя бы упомянутых трудностей не было, однако ни коим образом посредством мехов не можно достигнуть до того, чтобы точно такая часть судна из воды выставлялась, какая потребна, чтобы можно было стрелять по неприятельским судам, а наипаче ежели нужда потребует, чтобы судно паки во глубину опустилося. Ежели же изобретатель думает вредить судам неприятельским, каким бы то ни было способом, будучи под водой, то Академия не может постигнуть, каким бы образом можно было бы сие учинить, не делая в судне отверстия, а малейшее в судне сделанное отверстие причиной будет погибели людей и судна.

Иван Альбрехт Эйлер, Степан Румовский, б. Крафт, Николай Фус. Марта 18 дня 1799 г.» [316].

Мнение академиков президент Академии наук Николаи в тот же день переслал адмиралу Кушелеву со следующим письмом:

«Сиятельнейший граф, милостивый государь!

В исполнение высочайшего его императорского величества государя императора указа, объявленного вашим сиятельством Академии наук о рассмотрении подводного судна, изобретенного города Кременчуг мещанином Раводановским, может ли помянутое судно употреблено быть в дело, Академия наук имеет честь представить о сем мнение Комитета для рассмотрения назначенного и просить поднесть оное государю императору.

О прочем с совершенным почтением и преданностью имею честь быть вашего сиятельства покорнейший слуга. 6. Николаи.

Марта 18 1799 года».

Общий вид подводного судна С. . Ромодановского.Реконструкция худ. В. Терлецкого.

На этом письме рукой графа Кушелева наложена резолюция:

«Записать в доклад, что изобретение не годится, о чем и изобретателю объявить».

А вот и упомянутый в этой резолюции доклад графа Кушелева Павлу I:

«Во исполнение высочайшего повеления Академия наук, рассмотрев во всех частях подводное судно изобретения кременчугского мещанина Раводоновского, доносит, что оное, будучи выдумано без всяких правил и опытности, не может быть употреблено ни на какое дело или когда-либо доведено в совершенство и пользу.

Марта дня 1799 года».

Павел I согласился с мнением, изложенным его фаворитом Кушелевым, и собственноручно сделал на его докладе о подводном судне Ромодановского пометку: «Отказать».

Казалось, что подобное заключение Академии наук и последовавший затем категорический отказ Павла I не только поддержать изобретателя, но даже испытать представленную им модель подводного судна заставит Ромодановского отказаться от дальнейших творческих исканий. Однако, видно, не таков был Семен Ромодановский: вся его последующая деятельность свидетельствует о том, что это был человек упорный, настойчивый, а главное — уверенный в реальности и пользе своего изобретения.

Получив отказ, Семен Ромодановский не опустил руки. Он решил остаться в столице, чтобы найти пути для