Рассказы о русских кораблестроителях

Для этой цели на «потаенном» судне предусматривалось наличие нескольких комплектов водолазного снаряжения.

Сохранилось описание инструмента и этого снаряжения, составленное со слов Ефима Никонова по его «сказке» во время допроса, где он заявил, что необходимо изготовить: «.. .на каждого человека из юхотных кож по два камзола со штанами, да на голову по обшитому или обивному кожей деревянному бочонку, на котором сделать против глаз окошки и убить свинцом скважинами и с лошадиными волосами, и, сверх того, привязано будет для грузу к спине, по пропорции, свинец или песок и когда оное исправлено будет, то для действия к провертке и зажиганию кораблей, сделать надобно инструменты особые, которым подаст роспись» [299].

Как справедливо утверждал покойный профессор Р. А. Орбели, водолазное снаряжение, задуманное Ефимом Никоновым, представляет собой «.. .огромный шаг вперед на пути развития водолазного и судоподъемного дела. Это переход на русской почве от царившей тогда идеи водолазного колокола к дальнейшему этапу — свободному передвижению человека по дну, к созданию современного нам скафандра» [299].

Глубина погружения «потаенного» судна-модели не должна была превышать трех-четырех метров, т. е. глубины Невы у Галерного острова. Никонов сам заявлял, что судно строилось «.. .не в такую меру, которым бы

в море подойтить под корабль, но ради показания и в реке испытания». Нам известно, что это судно во время испытания как раз погружалось на подобную глубину, до самого дна реки, о которое и было повреждено его днище.

В различных документах и источниках строившееся Ефимом Никоновым судно именуется по-разному: «потаенное» судно, «огненное судно», «потаенное огненное судно», «потаенное судно-модель», «потаенное судно Мо-рель», «образцовое судно». В некоторых документах говорится не об одном судне, а о судах, якобы строившихся Никоновым. На основании анализа всех наименований можно утверждать,' что Никонов строил всего лишь одно — опытное судно. Изобретатель должен был начать строить боевое потаенное судно лишь после окончания успешных испытаний модели. Название «Морель» — не собственное имя, а писарская описка, искажение слова «модель», так чаще всего на Галерном дворе именовали опытное судно. Не исключена возможность, что в дальнейшем Никонов предполагал создать два варианта или типа «потаенных» судов: «огненное», т. е. вооруженное «огненными трубами», и обычное — с артиллерийскими орудиями. На этом судне запланировали испытать десять «огненных труб», однако это не было осуществлено.

Всего на постройку опытного «потаенного» судна израсходовали около четырехсот рублей. В эту сумму вошла стоимость материалов, припасов, рабочей силы и ее пропитания, а также все выплаченное Ефиму Никонову жалованье. Адмиралтейств-Коллегия посчитала эту сумму огромной, почти равной стоимости галеры, поэтому «за недействительные строения» разжаловала Никонова и сослала в отдаленный Астраханский порт.

Между тем, идеи и все творчество неграмотного, но талантливого крестьянина-умельца сыграли огромную роль в развитии подводного плавания в нашей стране.

Впервые в истории подводного плавания Никонов выдвинул идею использования подводного судна для военных целей, т. е. стал инициатором создания подводного оружия.

Он изобрел и построил первое отечественное подводное судно, в котором погружался под воду. Ему, первому принадлежала идея о возможности вооружить подводное судно артиллерией, кроме того, он рассчитывал применить на подводном судне новое оружие — «огненные трубы».

Никонов создал оригинальную систему погружения и всплытия, основанную на использовании изменения веса подводного судна, а также выдвинул идею о возможности выхода водолаза из погруженной подводной лодки и даже пытался осуществить ее.

Отсутствие описания и чертежей «потаенного» судна не дает возможности ознакомиться и с другими идеями Никонова, которые несомненно нашли в них свое отражение. Однако и без этого творчество изобретателя свидетельствует о его самобытном таланте.

Имя Ефима Никонова — изобретателя подводного ору-. жия и строителя первого отечественного подводного судна, навсегда вошло в историю отечественного подводного плавания и подводного судостроения.

Долгие годы после мастера «потаенных» судов в России никто не занимался вопросами постройки подводных судов. До нас дошло лишь одно упоминание. В 1786 году некий изобретатель Евтимий Кальин подал на имя президента Коммерц-коллегии графа Александра Романовича Воронцова докладную записку, в которой заявлял, что изобрел подводное судно {308]. Никаких иных сведений ни о конструкции судна, ни о самом изобретателе до сих пор обнаружить не удалось.

Позднее, в конце XVIII столетия, появился другой изобретатель, творчеством своим продолживший дело, которое начал Ефим Никонов. Речь идет о Семене Андреевиче Ромодановском, представившем проект подводного судна императору Павлу I.

Об этом изобретателе удалось собрать еще меньше сведений, чем о его предшественнике. Достоверно известно, что он родился примерно в 1765 году в украинском городе Кременчуге, раскинувшемся на берегу реки Днепр, в среднем ее течении, где она была особенно широкой, глубокой и судоходной.

Дата рождения Ромодановского точно не установлена. Известно, что к моменту изобретения подводного судна ему исполнилось немногим больше тридцати лет.

Несомненно, Семен Ромодановский был достаточно состоятельным человеком. Его не обременяли служебные обязанности и заботы об изыскании средств к существованию. На свои личные средства он приехал из Кременчуга в Санкт-Петербург и прожил в столице несколько лет. А ведь на все это нужны были немалые суммы!

Если судить по дошедшим до нас документам, составленным и собственноручно написанным Ромодановским, в отличие от Ефима Никонова, он был не только грамотным, но и образованным человеком. Ромодановский умел рисовать, разбирался в чертежах, да и сам

144 чертил.

В различных документах, сохранившихся в делах Академии наук, а также придворного ведомства, фамилия Ромодановского неоднократно искажалась писарями и переписчиками. Его именуют то Рамодоновским, то Равода-новским и даже РаВидиловским, однако из текста всех документов ясно, что во всех случаях речь идет о Семене Андреевиче Ромодановском.

Возможно, Ромодановский отправился в дальнее путешествие из Кременчуга в Санкт-Петербург, воспользовавшись наиболее удобным при тогдашнем бездорожье санным путем, зимой, в конце декабря 1798 года. Он не писал, подобно Никонову, челобитную, чтобы представить царю свой проект подводного судна. Все оказалось гораздо проще. Быстро освоившись с обстановкой в столице, он выяснил, что по всем морским вопросам Павлу I постоянно докладывает его любимец — адмирал граф Григорий Григорьевич Кушелев, занимавший тогда пост вице-президента Адмиралтейств-Коллегии. В конце января 1799 года Ромодановский подал на имя Кушелева прошение, в котором сообщал, что изобрел подводное судно. На этом судне, по его словам, «.. .можно погружаться на дно моря, плавать там по желанию и всплывать на поверхность воды без риска и малейшей опасности. ..» 1[314].

В этом же прошении изобретатель, кроме того, сообщал, что им также изобретен способ и составлен рецепт для приготовления... водки высшего качества! Возможно, зная о пристрастии к спиртному у некоторых приближенных императора, Ромодановский рассчитывал таким образом расположить их к себе.

Вместе с прошением изобретатель передал графу Куше-леву собственноручно изготовленную модель изобретенного им подводного судна и объемистый сосуд с пробой водки, приготовленной по его рецепту. Ромодановский уговорил графа передать все это императору Павлу I вместе с прошением.

Как явствует из документов, 2 февраля 1799 года адмирал граф Кушелев сдержал свое слово и выполнил просьбу Ромодановского: доложил Павлу I о его изобретениях. Об этом сохранилась запись в книге докладов царю по морским вопросам: «Города Кременчуг мещанин Равидиловский представил модель изобретенного им подводного судна, а также пробу делаемой им водки из белых грибов, изюму и белых сухарей, коих по равной части полагая по 1 пуду, выходит водки лучшей три ведра» [315].

В упомянутой книге против первой части записи, на полях, стоит резолюция Павла I, сделанная графом Ку-шелевым со слов императора: «Рассмотреть в Академии 145