Рассказы о русском подвиге

путь солдатский.

Догнал Епифанов своих. Набросился Жабрин:

— Где пропадал?! Душа твоя воробьиная!..

Объясняет солдат задержку. Никак не придет в себя. О старом капрале,

сбиваясь, рассказывает.

Утихнул поручик Жабрин. Молча стоят солдаты.

— Так звать как? Как величать героя?

Разводит Епифанов руками:

— Капрал. Старый такой. С усами. Силы в нем совсем еще не было.

Сняли солдаты шапки.

— Силы в нем не было?! Дурак, богатырская сила в нем!

СОЛДАТСКОЕ СЕРДЦЕ

Сдружились они в походах: солдат молодой и солдат бывалый—Клим Дуга

и Матвей Бородулин. Вместе отступали от самого Немана. Вместе бились у

Витебска. Чуть не погибли у стен Смоленска. Вместе пришли к Бородинскому

полю.

Матвей Бородулин при Климе Дуге словно бы дядька. Уму-разуму в военных

делах наставляет: как порох держать сухим, как штык наточить, как лучше идти

в походе, чтобы ноги не так устали. На привале Бородулин уступит младшему

место поближе к костру.

Упрется Дуга:

— Да что я, дите какое?

— Ложись, ложись! — прикрикнет солдат. — Я привычный. Мне на холодку

даже и лучше.

Делят кашу, и тут Бородулин о друге думает. Из миски своей в миску к

нему добрую часть отвалит.

— Дядя Матвей, — отбивается Клим, — да что я — к откорму хряк?

— Ешь, ешь! Тебе в рост. Тебе в пользу.

В Бородинской битве солдаты сражались рядом. Клим — богатырь, Бородулин —

усох с годами. Прикрывает Дуга старшего друга. Недоглядел: ранило вдруг солдата.

Повалился Матвей Бородулин на землю, талым сугробом осел.

— Дядя Матвей! — закричал Дуга. Рухнул он на колени, тормошит Бородулина.

Ухо к груди приложит. — Дяденька Матвей! Родненький!..

Приоткрыл Бородулин глаза, глянул на друга.

— Воды, — простонал и снова забылся.

Схватились солдаты за фляги — пусты солдатские фляги. Скоро десять часов,

как бой. Не осталось во флягах глотка воды.

Нет воды. Ручья поблизости нет. Ближайший ручей в руках у

французов.

— Воды! Воды! Воды! — идет по солдатским рядам.

Нет нигде, как в пустыне, воды.

Поднялся Дуга на ноги. Смотрит растерянным взглядом. И вдруг словно током

прошло по солдату. Схватил он пустую флягу, руку задрал в вышину и рванулся

навстречу французам, туда, где штыки и ружья, где за ними ручей в овраге.

Перехватило у тех, кто был рядом, дух.

— Господи, верная смерть...

— Леший!

— Достался Дуга французам.

Смотрят солдаты с тревогой вслед. Смотрят на бегущего русского и сами

французы.

— Камрады, — кричит Дуга, — дядька Матвей погибает! Дядька просит зо-

ды! — И флягой пустой, как паролем, машет.

— Во-о-ды! — несется над полем.

Французы хотя и враги, а тоже ведь человеки. Непонятна им русская речь.

Однако сердцем людским понятно — неспроста побежал солдат.

Расступились французы, открыли дорогу к ручью. Стих на участке огонь. Не

стреляет ни эта, ни та сторона. Замерло все. Лишь:

— Дядька Матвей погибает! — режут воздух слова солдата.

Добежал Дуга до оврага. Зачерпнул флягу воды студеной, в разворот — и

помчался назад коридором солдат французских.

Подбежал он к дядьке Матвею, снова стал на колени, голову поднял, флягу

поднес ко рту. Смочил лоб, височную часть.

Приоткрыл Бородулин глаза, вернулось к солдату сознание, признал молодого

друга:

— Где же ты водицу, родной, достал?

Где?

Из сердца достал солдатского.

РЫЖИК

Родился он маленьким-маленьким, рыженьким-рыженьким, словно в беличью

шубку одет. Поднялся на хилые ножки, удивленно глянул на белый свет и нежно

заржал.

— Рыжик! — вырвалось у кого-то.

Так и остался лошаденок при этом имени.

Прошло три года. Рыжик вырос, окреп. Не конь — загляденье. Шея тонкая,

ноги стройные. Буйным ветром летит по полю.

Вскоре Рыжик попал на военную службу. Определили его в гусарский полк к

самому командиру. Однако не понравился чем-то коню гусарский начальник. То

ли годами полковник стар, то ли сердце имел недоброе. Не подпускает Рыжик

к себе командира: бьет копытом, рвет удила.

Разозлился полковник, отдал коня своему адъютанту. Однако и тут неудача.

То ли зелен-молод совсем адъютант, то ли душа у него нехрабрая. Не признает

конь офицера, свечкой вздымает к небу.

Намучились в гусарском полку с конем. Наконец решили отчислить упрямца.

Да только тут влились в русскую армию казаки генерала Платова. Казак Савостин

и выпросил Рыжика.

Почуял Рыжик славную руку хозяина. Савостин лихой казак. Савостин всегда

впереди. И Рыжик привык к почетному месту. Смирились другие кони, почтительно

уступают ему дорогу.

Гордится Рыжик своим хозяином. И Савостин к Рыжику, как к лучшему другу.

Сам его кормит, сам его поит. Сам чистит и гладит коня.

В самый разгар Бородинской битвы Кутузов отдал приказ казакам генерала

Платова и кавалерийским полкам генерала Уварова быстрым маршем пройти по

французским тылам, ударить противнику в спину.

Помчались лихие кавалеристы, с криком и шумом обрушились на неприятеля.

Не ожидали французы русских в своем тылу. Завязался горячий бой. Дрогнула

французская конница. Врезались казаки в ряды французской пехоты, прошлись,

как ножом по маслу.

В это время Савостина ранило. Вылетел казак из седла, рухнул на землю.

Проскочил Рыжик с разгона сквозь французский заслон, остановился. Повел

головой. Вначале тихо, потом громко заржал. Много тогда коней без седоков

оказалось. Стали лошади собираться около Рыжика. Привыкли ходить за ним.