Рассказы о русском подвиге

Лежит Воронович. Громко стучит сердце. Один солдат и четыре танка! Уйти?

Отступить? Отползти? Укрыться?

Еще громче забилось сердце, в висках молотком застучало. А что-то внутри:

«Вот минута твоя, солдат. Вперед, вперед — там ожидает подвиг!»

Четыре танка, один солдат. Да разве тут сила к силе. Лежит Воронович:

«Четыре танка! Конечно, не к силе сила».

Но снова какой-то голос: «Вперед! Не мешкай, солдат. Вперед!»

Лежит Воронович: «Четыре танка! Отряд фашистов!» А мысли одна за другой:

«Смелее, солдат, смелее! Время не трать, солдат!»

Пополз Воронович к фашистам. Остановился. Поднялся. Швырнул гранату. Тех,

кто выжил от этой гранаты, тут же гранатой второй скосил.

Поражались потом солдаты.

— Один — и четыре фашистских танка. Орел! Орел! — смеялись солдаты. — Не

Воронович ты вовсе. Нет! Есть ты у нас Орлович!

ЛОПАТА

Война есть война. Всякое здесь бывает. Лопата и та стреляет. Москва готовилась

к схватке с врагом. Вокруг города возводились оборонительные рубежи. Рылись

окопы. Создавались баррикады, завалы, возводились проволочные заграждения,

устанавливались «ежи» и надолбы. Тысячи женщин, стариков и подростков брали в руки

кирки, ломы, лопаты...

Длинной полоской уходит ров. Вот он прямо идет, вот чуть изогнулся, коленце

сделал. Пополз чуть на взгорье. Сбежал к низинке. Пересек оголенное поле. Ушел

за ближайший лес. Это противотанковый ров. Много их у границ Москвы. И этот.

И чуть правее. И чуть левее. И дальше — за лесом. И дальше — за полем. И дальше,

и дальше — перекрывшие горизонт.

Костя Незлобии — студент-текстильщик. В землеройной студент бригаде.

Просится Костя в армию:

— Я в роту хочу. Я — в снайперы.

Не взяли Незлобина в армию. Слаб оказался зрением. И вот в землекопах теперь

Незлобии. Вместе с другими копает ров. Девушки рядом, подростки, женщины.

Старшим — старик Ордынцев.

Объясняет Костя:

— Не взяли в снайперы.

— Тут тоже, Незлобии, фронт, — отвечает Ордынцев.

— Подумаешь, фронт, — усмехнулся Костя, — канава, ров.

— Не ров, а военный объект, — поправляет старик Ордынцев.

Только сказал, как в небе низко, совсем над землей, над людьми, над окопом

пронесся фашистский летчик. Бросил он бомбу. Открыл огонь.

— Ложись! — закричал Ордынцев.

Бросились люди на дно окопа. Переждали огонь врага. Трижды в тот день

приходили сюда фашисты.

— Ну, чем же тебе не фронт, — посмотрев на Костю, усмехнулся старик

Ордынцев.

Ночь опустилась над лесом, над полем. На отдых ушли отрядники. Рядом на

взгорке стоит деревня. Расположились в уютных избах.

Только стал засыпать Незлобии, вдруг голос:

— Тревога! Тревога!

Вскочил Незлобии. Момент — на улице. Узнал, в чем дело. Оказалось, с воздуха

сброшен фашистский десант. Проснулись люди. Бегут на поле. Промчались кони —

наряд охраны. Вернулся Костя к избе, к сараю. Схватил лопату — вперед, за всеми.

Бежит к окопам, где место сбора. А здесь девчата, а здесь Ордынцев. Вдруг с

неба — солдат фашистский. Повис на стропах. И прямо в группу.

Не ожидали девчата «гостя».

— Ай, ай! — с испуга.

А Костя словно лишь ждал момента. Схватил Незлобии секиру-заступ. Фашиста

в спину.

— А-а-а! — взревел десантник. Осел и рухнул. Лежит, раскинул руки.

Расцеловали Костю друзья-девчата.

— Снайпер, ну, право, снайпер, — сказал Ордынцев.

Отбили люди десант фашистов. Вернулись в избы, ко сну, к покою. А утром

снова трубит побудка. И снова люди в суровом поле.

Смешались с фронтом тылы, обозы. Кругом девизом, кругом паролем:

«Врага не пустим!»

«Врага осилим!»

И взмах лопаты, как взрыв снаряда. И если надо, она копает. И если надо, она

стреляет.

ЗОЯ

Сизой лентой на запад бежит шоссе. Мчат по шоссе машины. 85-й километр от

Москвы. Присмотрись налево. Мраморный пьедестал. На пьедестале застыла девушка.

Связаны руки. Гордый, открытый взгляд.

Это памятник Зое. Зое Космодемьянской.

Зоя училась в московской школе. Когда враг стал подходить к Москве, она

вступила в партизанский отряд. Девушка перешла линию фронта и присоединилась

к народным мстителям. Многие жители Подмосковья против фашистов тогда

поднялись.

Полюбили в отряде Зою. Отважно переносила она все тяготы и невзгоды

опасной жизни. «Партизанка Таня» — так называли в отряде Зою.

В селе Петрищево остановился большой фашистский отряд. Ночью Зоя проникла

в Петрищево, перерезала телефонные провода и подожгла дома, в которых

остановились гитлеровцы. Через два дня Зоя снова пришла в Петрищево. Но враги

схватили юную партизанку.

Допрашивал Зою сам командир дивизии подполковник Рюдерер:

— Кто вы?

— Не скажу.

— Это вы подожгли дома?

— Да, я.

— Ваши цели?

— Уничтожить вас.

Зою начали избивать. Требовали, чтобы она выдала своих товарищей, сказала,

откуда пришла, кто послал ее на задание.

«Нет», «Не знаю», «Не скажу», «Нет», — отвечала Зоя.

И снова пошли побои.

Ночью Зою подвергли новым мучениям. Почти раздетую, в одном нижнем

белье, ее несколько раз выгоняли на улицу и заставляли босую ходить по

снегу.

И снова:

— Скажите, кто вы? Кто вас послал? Откуда пришли?

Зоя не отвечала.

Утром Зою повели на казнь. Устроили ее в центре деревни на деревенской

площади. К месту казни согнали колхозников.

Девушку повели к виселице. Поставили на ящик. Набросили петлю на шею.

Последняя минута, последний миг молодой жизни. Как использовать этот миг?