Рассказы (-)

Профессор Мальциус провел рукой по лбу.

– Кафедру в университете?
– сказал он.
– Я буду продолжать эксперименты?

– Наше государство ставит себе целью всемерно содействовать нашим верным сынам науки, - проговорил Диктатор.

– Первым делом, - сказал профессор Мальциус, - мне надо лечь в больницу. У меня плохо с кровью. Но это не займет много времени.
– Он заговорил возбужденно, и глаза у него заблестели.
– Так... мои записи, вероятно, сожжены. Глупо - но мы можем начать сызнова. У меня очень хорошая память, отличная память. Понимаете, вся теория - у меня в голове, - он постучал себя по лбу.
– И конечно, мне нужны помощники; лучшим был у меня малыш Грегоропулос...

– Ваш Грегоропулос казнен, - сурово промолвил генерал.
– Забудьте его.

– Да?..
– сказал профессор Мальциус.
– Тогда нужен кто-нибудь еще. Должны же быть молодые люди... сообразительные... не могли все погибнуть. Я подыщу. Медведь всегда снимал сливки, - добавил он с нервным смешком. Знаете, меня прозвали Медведем.
– Профессор осекся и посмотрел на них с ужасом.
– Вы меня не обманываете?
– Он зарыдал.

Когда он пришел в себя, с ним в кабинете был только генерал. Генерал разглядывал его так, как он в свое время разглядывал в микроскоп неведомые формы жизни: без сочувствия и без отвращения, а с большим интересом.

– Его превосходительство прощает вам это недостойное предположение. Он понимает, что вы перенервничали.

– Да, - сказал профессор Мальциус.

Он всхлипнул и вытер очки.

– Полно, полно, - с грубоватым добродушием сказал генерал.
– Разве можно плакать нашему новому президенту академии? На фотографиях это выйдет некрасиво.

– Президент академии?
– быстро переспросил профессор Мальциус.
– Нет, нет, я не гожусь в президенты. Они произносят речи, занимаются административными делами. А я ученый и учитель.

Генерал посмотрел на профессора Мальциуса, но ответил пока еще добродушно:

– Боюсь, что вам этого не избежать. Ваше вступление в должность будет обставлено со всей торжественностью. Председательствовать будет Его превосходительство. А вы произнесете речь о новых победах нашей науки. Это станет великолепной отповедью мелким и злопыхательским нападкам наших соседей. Нет, относительно речи можете не беспокоиться, - поспешно добавил он.
– Речь вам подготовят; вам останется только прочесть. Его превосходительство предусматривает все.

– Очень хорошо, - сказал профессор Мальциус.
– И тогда я смогу вернуться к работе?

– Об этом не беспокойтесь, - с улыбкой ответил генерал.
– Я всего лишь солдат; в этих вопросах несведущ. Но работы у вас будет вдоволь.

– Чем больше, тем лучше, - с нетерпением сказал профессор Мальциус. Мне еще осталось полноценных лет десять.

Улыбнувшись, он раскрыл рот, и по лицу генерала скользнула хмурая тень.

– Да, - произнес он как бы про себя.
– Зубами надо заняться. Немедленно. И всем остальным... до того как фотографировать. Молоко. Вы удовлетворительно себя чувствуете, профессор Мальциус?

– Я очень счастлив, - сказал профессор Мальциус.
– Со мной очень хорошо обращались, и я крестьянской породы.

– Отлично, - сказал генерал. И, помолчав, продолжал уже официальнее: Само собой разумеется, профессор Мальциус...

– Да?
– Профессор Мальциус встрепенулся.
– Прошу прощения. Я задумался о другом.

– Само собой разумеется, профессор Мальциус, - повторил генерал, - что ваше... э-э... исправление на службе у государства - дело постоянное. Без надзора вас, естественно, не оставят, и тем не менее ошибок быть не должно.

– Я ученый, - нетерпеливо возразил профессор Мальциус.
– Что мне до политики? Если хотите, чтобы я принес присягу на верность, я готов присягать столько раз, сколько вам нужно.

– Рад, что вы заняли такую позицию, - произнес генерал, хотя посмотрел на профессора Мальциуса странно.
– Могу сказать, что сожалею о неприятной стороне наших бесед. Верю, что вы не будете держать на нас зла.

– На что мне сердиться?
– сказал профессор Мальциус.
– Вам велели делать одно. Теперь велят делать другое. Вот и все.

– Дело обстоит не так просто, - сказал генерал с холодностью. Он в третий раз посмотрел на профессора Мальциуса.
– А я готов был бы поклясться, что вы из непокорных, - промолвил он.
– Ну что ж, ну что ж, видимо, у каждого человека есть свой предел прочности. Через минуту вы получите окончательные указания Его превосходительства. Вечером вы отправитесь в Национальное собрание и выступите по радио. С этим у вас не будет сложностей - речь написана. Она умерит деятельность нашего друга Боннара и дебаты в британском парламенте. Затем несколько недель отдыха на море, протезирование, а затем, мой дорогой президент академии, вы сможете приступить к исполнению ваших новых обязанностей. Поздравляю вас и надеюсь, что мы с вами будем часто встречаться при более благоприятных обстоятельствах.
– Он отвесил Мальциусу поклон, вполне светский поклон, хотя в усах его по-прежнему было что-то кошачье. Затем он встал навытяжку, и Мальциус тоже: вошел Диктатор.

– Улажено?
– произнес Диктатор.
– Хорошо. Я приветствую вас, Грегор Мальциус, - вы на службе у нового государства. Вы отбросили свои ошибки и соединили свою судьбу с нами.

– Да, - сказал профессор Мальциус.
– Теперь я могу заняться своим делом.

Диктатор слегка нахмурился.

– Вы не только сможете продолжать ваши неоценимые исследования, вы сможете - и это входит в ваши обязанности - способствовать распространению наших национальных идеалов. Наша возрожденная страна должна править миром на благо всего мира. В нас горит пламя, которого лишены другие народы. Наша цивилизация должна распространиться повсюду. Этого требует будущее. Этому будет посвящено ваше первое выступление в качестве главы академии.

– Но я не солдат, - тихо возразил профессор Мальциус.
– Я биохимик. У меня нет опыта в делах, о которых вы упомянули.

Диктатор кивнул.

– Вы - выдающийся деятель науки, - сказал он.
– Вы докажете, что наши женщины должны рожать солдат, а мужчины - забыть все нелепицы о республиках и демократиях ради веры в тех, кто рожден править ими. Вооружась законами науки, вы докажете, что некоторым расам, в частности нашей расе, предначертано править миром. Вы докажете, что править им предначертано путем войны и что война есть один из устоев нашей нации.

– Но так не бывает, - возразил профессор Мальциус.
– Я хочу сказать, пояснил он, - в лаборатории смотрят, наблюдают. Долго наблюдают. Это длительный процесс, очень длительный. И тогда, если теория не подтвердилась, теорию отбрасывают. Вот как это происходит. Я, наверно, плохо объяснил. Я ведь биохимик, я не умею выискивать преимущества одной расы перед другой, я ничего не могу доказать о войне, знаю только, что она убивает. Если бы я сказал что-нибудь другое, надо мной бы смеялся весь свет.