Рассказы

Пока что все складывалось благоприятно. Вскоре после того как ему удалось получить место школьного учителя, он добился доступа к епископу епархии, далекой от его родных мест, и епископ, угадав в нем богатые задатки, взял его под свое покровительство. Теперь он учился на втором курсе духовной семинарии в городе с кафедральным собором и в недалеком будущем ждал рукоположения в священники.

Он вошел в город, свернул на боковую улицу, потом во двор и, только ступив под каменную арку ворот, отвел глаза от книги. По арке бежала полукругом надпись: "Церковноприходская школа" - а столбы были так стерты, как могут стереть камень только бока и спины мальчишек да океанские валы. Через минуту-другую до его слуха донесся монотонный гул ребяческих голосов.

Корнелиус, учительствовавший здесь, положил указку, с помощью которой он привлекал внимание учеников к мысам Европы, и шагнул ему навстречу.

– Это его брат Джош, - шепнул один из старшеклассников.
– Он будет священником, а сейчас учится в семинарии.

– Корни тоже пойдет в священники, когда накопит денег, - сказал другой мальчик.

Поздоровавшись с братом, которого он не видел несколько месяцев, Корнелиус стал объяснять ему свой метод преподавания географии.

Но старшего Холборо это не интересовало.

– А сам ты занимаешься?
– спросил он.
– Книги, что я посылал, пришли?

Книги были получены, и Корнелиус стал рассказывать о своих занятиях.

– Непременно работай по утрам. Когда ты встаешь? Младший ответил:

– В половине шестого.

– Летом мог бы и раньше - в половине пятого. Синтаксическим разбором и переводом лучше всего заниматься с самого утра. Не знаю почему, но когда меня клонит ко сну даже над какой-нибудь легкой книжкой, делать подстрочник я все-таки могу - в этой работе, видимо, есть что-то механическое. Нет, Корнелиус, отставать нельзя. Если ты решил уйти из школы к рождеству, тебе придется много поработать.

– Да, придется.

– Надо поскорее получить заручку епископа. Он познакомится с тобой, и тогда место священника тебе обеспечено, я в этом ни минуты не сомневаюсь. Наш ректор советует сделать так: ты приедешь к нам, когда у нас начнутся экзамены в присутствии его преосвященства, и тебе устроят свидание с ним. Постарайся понравиться ему. Я убедился на собственном опыте, что вся соль в этом, а не в верности догматам. И быть тебе, Корни, если не священником, то уж дьяконом-то наверняка.

Младший все молчал, думая о чем-то.

– Роза тебе пишет?
– спросил он наконец, - Я сегодня получил от нее письмо.

– Да. Эта девчонка слишком уж щедра на письма. Тоскует по дому, хотя Брюссель, наверно, приятный город. Надо, чтобы она получила там как можно больше пользы для себя. Сначала я думал, что после школы в Сэндберне одного года в Брюсселе ей хватит, а потом решил - пусть пробудет там еще год, хотя станет это мне не дешево.

Их суровые лица сразу смягчились, лишь только речь зашла про сестру, о которой они пеклись более ревностно, чем о самих себе.

– Но откуда ты возьмешь такие деньги, Джошуа?

– Деньги у меня уже есть.
– Он оглянулся и, увидев, что двое-трое школьников стоят близко к ним, отошел в сторону.
– Помнишь фермера, у которого участок был по соседству с нашим? Так вот, он дал мне в долг под пять процентов.

– А как ты ему выплатишь?

– Буду погашать по частям из своей стипендии. Нет, Корнелиус, останавливаться на полпути нельзя. С годами Роза станет не скажу красавицей, но очень привлекательной девушкой. Я это давно предвижу. И если ей не следует полагаться только на свое хорошенькое личико, то личико вкупе с умом составят ее счастье, или я сильно ошибаюсь в своих суждениях и оценках. Для того чтобы занять подобающее ей место в жизни, для того чтобы выйти в люди вслед за нами, она должна стать образованной, деликатной барышней, вся с головы до пят. И вот увидишь, так оно и будет. Я скорее заморю себя голодом, чем возьму ее из этой школы.

Они огляделись по сторонам, присматриваясь к школе, в которой им довелось встретиться. Корнелиусу вид этой классной комнаты был знаком и привычен, но Джошуа - человеку черствому и попавшему сюда из другого, не столь убогого места, она неприятно резнула глаз, напомнив то, что для него уже отошло в прошлое.

– Я буду очень рад, когда ты наконец выберешься отсюда, - сказал он, взойдешь на кафедру и прочтешь свою первую проповедь.

– И добавь уж заодно - когда я получу богатый приход.

– Да... Но нельзя так непочтительно говорить о церкви. Ты еще убедишься, что для любого деятельного человека церковь - достойное поприще, на котором можно свершить многое, - с жаром проговорил Джошуа.
– Преграждать путь потокам неверия, по-новому истолковывать старые понятия, букву закона заменять истинным его толкованием, искать в нем дух божий...
– Он задумался, прозревая свое будущее, стараясь убедить себя, что не тщеславие движет им, а ревность поборника веры. Он воспринял учение Христа и готов был отстаивать его до последней капли крови только ради той славы и чести, которая есть удел воина.

– Если церковь наша гибка и сможет подчиниться духу времени, тогда ей ничто не грозит, - сказал Корнелиус.
– Если же нет... Ты только подумай! На днях я купил у букиниста "Апологию христианства" Пэйли - самое лучшее издание, с широкими полями, книга в прекрасной сохранности. И за сколько купил? Всего за девять пенсов. Судя по такой цене - дела нашей церкви не блестящи.

– Нет, нет!
– чуть ли не в гневе воскликнул старший брат.
– Это только доказывает, что она не нуждается в заступничестве. Люди видят истину без подспорья со стороны. Кроме того, мы связали свою жизнь с христианской догмой и должны держаться ее, несмотря ни на что. Я сейчас штудирую "Отцов церкви" Пьюзи.

– Ты еще будешь епископом, Джошуа!

– Ах!
– воскликнул старший брат, с горечью покачав головой.
– Все бы могло быть... все! Но где у меня диплом доктора богословия или диплом доктора права? Как же можно думать о епископстве без этих привесков? Архиепископ Тиллотсон был сыном портного из Соурби, но он окончил Клэр-колледж. Я... мы с тобой оба никогда не удостоимся чести величать Оксфорд или Кэмбридж нашей alma mater {Мать-кормилица (лат.).}. Боже мой! Когда я думаю о том, кем мы могли бы стать, какую светлую дорогу преградил нам этот ничтожный, мерзкий...

– Не надо! Не надо!.. А, да что там! Я сам не меньше тебя думаю об этом, и чем дальше, тем все чаще и чаще. Ты уже давно получил бы диплом... может быть, даже звание члена колледжа, и мне недолго бы осталось ждать степени.

– Довольно, перестань, - сказал старший брат.
– Терпение, терпение вот что нам нужно.

Они грустно посмотрели в окно, сквозь грязные его стекла, за которыми виднелось только небо. Мало-помалу мысль о их неотступной беде снова завладела ими; Корнелиус первый нарушил молчание, прошептав: