Рассказы

— Мам, да что с тобой? Это же маска.

Спокойный голос Олеси привел Веронику в чувство. На голове мальчика настоящая маска из чучела медвежьей головы. Глаза ребенка закрыты, из груди вырывается хриплое дыхание. Он сидит в маленькой клетке, привалившись спиной к прутьям.

— Надо его освободить! — Олеся подергала замок на двери клетки. — Где-то должен быть ключ.

Вероника быстро окинула взглядом помещение: на столике остатки еды, грязная пластиковая посуда. Тот, кто похитил мальчика, может вернуться с минуты на минуту. Дверь распахнулась: на пороге возник молодой мужчина с бородой в мешковатой одежде, в руке заостренная палка.

Вероника вскрикнула, похититель выхватил из кармана пистолет.

— Не двигаться! — прохрипел он.

Вместо того чтобы остаться, женщина медленно направилась к нему, глядя в глаза и внушая: «Ты не выстрелишь! Не выстрелишь!» В опасных ситуациях она никогда не теряла контроль. Позже, когда вспоминала случившееся, ей казалось, что участок мозга, владевший эмоциями, у нее просто выключался, и она действовала, подобно роботу.

— Я сказал: «не двигаться», — вновь повторил он, но в его голосе послышалась неуверенность.

— Брось пистолет! — громко сказала Вероника, но он растерянно смотрел вглубь комнаты. Лицо девочки, освещенное светом керосиновой лампы, показалось ему очень знакомым. Он его видел, оно снилось ему по ночам. Он знает ее.

— Олеслава! — выдохнул он, вдруг все вспомнив. — Почему ты здесь?

— Я Олеся, — возразила она, но он ее не слышал, торопясь сказать. — Ты не должна помогать ему. Знаешь же, что медведица отомстит. Пришло ее время. Мальчик должен быть принесен в жертву.

Вероника не поняла их странного диалога, но заметила, что похититель расслабился и, воспользовавшись моментом, выбила у него пистолет ногой. Мужчина схватил женщину за руки и повалил на пол.

В движениях Олеси появилась что-то звериное: спина свернулась колесом, руки опустились вниз и почти доставали до пола. На личике никакого подобия страха, одним прыжком она подскочила к ним и вцепилась мужчине в волосы. Он завопил от боли, разжал руки… В себя уже пришел, когда сидел на полу, лицом к лицу с этой девочкой, глаза которой вспыхивали, как искры, а пальцы на руках были растопырены, словно когти.

— Тебе лучше убраться отсюда, — быстро сказала Олеся. — Мы никому не скажем, что видели тебя. Ты не виноват в том, что выполнял приказ медведицы.

— Откуда у тебя такая сила? — спросил мужчина, проводя рукой по расцарапанной коже головы и с удивлением замечая кровь на пальцах.

— Уходи! — повторила Олеся.

— Медведица должна получить свою жертву.

— Cумасшедший! — выкрикнула Вероника. — Я читала эту легенду. Мальчик виноват лишь в том, что его назвали этим дурацким именем!

— Вы не понимаете! Действует один закон. Закон вечности. И от ответственности за зло никто не освобождал.

— Какое зло? Мальчику двенадцать лет.

Он горько усмехнулся.

— Все условно. Нет такого возраста — двенадцать лет. Вы же не знаете, кто он.

— Дайте мне ключ от клетки, — потребовала Вероника.

Мужчина послушно достал его из кармана и положил на пол. Его глаза наполнились болью.

— Вы пожалеете, что вмешались. Ваша дочь, она тоже послана Велесом, как и я. Мы встречались раньше.

О чем он говорит? Какой Велес? Усилием воли Вероника отогнала страшные мысли. Нет времени разбираться.

— Уходите! — она с трудом узнала свой хриплый голос. — Я скажу, что мы случайно набрели на вагончик.

— От вечности не спрячешься. — Владимир медленно поднялся на ноги, но на пороге обернулся к Олесе. — Медведица отомстит!

14

— Мам, зачем мы к ним едем? — снова спросила Олеся.

— Ты опять за свое? — возмутилась Вероника. — Александр Константинович с женой хотят лично поблагодарить нас за спасение сына. Лучше посмотри в окошко: нам нужен номер двенадцать.

— Наверно вон тот огромный домина, который возвышается над остальными, словно гора, — фыркнула Олеся. — И незачем было ехать к человеку, который считает себя лучше других. Если уж тебе так любопытно взглянуть, как он живет, могла бы и одна поехать.

— Прекрати! Я уже объясняла, что губернатору отказывать не принято.

Вероника припарковала машину перед четырехметровыми воротами.

— Какое уродливое строение. У хозяина, видно, вкуса совсем нет, — сыпала комментариями Олеся, выглядывая из окна. — Мам, а зачем петух на крыше? И вообще, этот красный кирпичный забор напоминает ограду кладбища.

— Да помолчи ты! — Вероника, достав помаду, подкрасила губы и поправила выбившиеся из прически прядки волос. — Последний раз прошу тебя: веди себя прилично.

Олеся скорчила гримаску, выбираясь из машины. На самом деле, подъезжая к дому, она чувствовала какое-то волнение, вот и старалась его скрыть.

Приятная женщина средних лет, которую Веронике так и хотелось назвать домоправительницей, провела их в дом.

— А вот и вы! — радушно воскликнул Новгородцев, поднимаясь с дивана.

Светлые льняные брюки подчеркивали его небольшой животик, рубашка-поло открывала загорелую шею. Твердый взгляд карих глаз с короткими ресницами, квадратный подбородок, в темных, еще густых, волосах заметна седина. Лет пятьдесят, — решила Вероника, продолжая дружелюбно кивать, пропуская мимо ушей любезности хозяина дома. Краем глаза она наблюдала и за Олесей: предоставленная самой себе девочка застыла посреди комнаты, сцепив на груди руки, словно защищаясь. Окружающая обстановка, разговор и сам Новгородцев ее совершенно не интересовали. Бросив на нее взгляд, Новгородцев слегка дотронулся до ее плеча.

— Когда Ярослав поправится, я вас обязательно познакомлю.

— Как он? — отрывисто спросила Олеся, по-прежнему глядя в сторону.

— Пока не приходит в сознание, но мы побоялись отдать его в больницу, взяли сиделку.

— Так Ярослав здесь? — оживилась Олеся, внезапно осознав причину своего волнения. Она никак не могла понять, откуда между ней и этим мальчиком возникла эта связь.

— Да, в своей комнате, — Новгородцев отвел взгляд от девочки, которая сегодня показалась ему еще более странной, чем когда он увидел ее на стрелке.

В соседней комнате послышался торопливый стук каблучков и перед ними появилась Ада Львовна: маленькая полная женщина в цветастом платье с рукавами до локтя. Она радушно поприветствовала Веронику и обняла Олесю.

— Спасибо, милое дитя. Ты спасла моего мальчика.

— Ада, перестань, — поморщился Новгородцев. — Не веди себя глупо. Лучше скажи, можем ли мы, наконец, перейти в столовую?

— Да, конечно, все готово, — руки Ады Львовны опустились, она извиняюще взглянула на хозяина дома. Веронике показалось, что все ее действия продиктованы желанием угодить мужу.