Шрифт:
Жану Арнабольди, кондотьеру из Фипреги и моему другу.
ГЛАВА I
В то чудесное веронское утро начальник уголовной полиции города, прославившегося любовной трагедией Ромео и Джульетты, нежился на солнышке, размышляя о собственном необычайном везении – ему посчастливилось не только родиться итальянцем, но и впервые увидеть свет божий в Вероне. Приятные мысли совсем было убаюкали полицейского, но дверь его кабинета вдруг распахнулась. Это произошло так внезапно, что Челестино Мальпага (так звали шефа полиции), слегка подскочив
Взволнованный вид приятеля поразил начальника полиции.
– Ma que! Что с тобой, Ромео?
– Выслушай меня, Челестино, и имей в виду: если ты не выполнишь мою просьбу, я умру прямо здесь, у тебя на глазах!
– Даже так?
– Не смейся, иначе на твоей совести будет смерть друга!
– Я вовсе не желаю твоей смерти, Ромео, во-первых, потому что очень тебя люблю, а во-вторых, мне бы не хотелось иметь дело с твоей вдовой, милейшей Джульеттой, – безвременная кончина супруга запросто может превратить се в тигрицу!
От этих слов комиссар Тарчинини разрыдался. Шеф полиции тут же вскочил и, обогнув стол, ласково обхватил подчиненного за плечи.
– Да ну же! Что на тебя нашло?
– Я представил себе бежняжку Джульетту в траурных покрывалах… и еще – как все наши малыши цепляются за ее платье и зовут папу…
– Ну, до этого пока не дошло! Сядь и вытри глаза, а то войдет кто-нибудь и Бог знает что подумает.
Челестино вернулся на прежнее место, предоставив другу устраиваться как ему удобно.
– А кстати, как поживает Джульетта?
Ромео, мгновенно позабыв обо всех печалях, принялся воспевать подругу жизни – ее красоту, умение любить и вести хозяйство. Мальпага слушал в легком смущении, ибо Джульетта Тарчинини была изрядно растолстевшей матроной, и от прежней ее красоты сохранились разве что улыбка и кроткие глаза. Как только Ромео, слегка запыхавшись, умолк, шеф, зная, что это наилучший способ отвлечь его от любых тревог, спросил о детях:
– А малыши?
Тарчинини говорил о своих детях так, будто они с женой производили на свет одно несравненное чудо за другим.
– Мой Ренато, несмотря на то, что ему только семнадцать, уже почти так же умен, как я. Альба – живой портрет своей матери. И с каждым днем все лучше готовит… Это вдохновение свыше! Слышишь, Челестино? Вдохновение свыше! Что до Розанны, то, если ее в один прекрасный день канонизируют, я нисколько не удивлюсь. Это дитя постоянно ощущает присутствие Бога. Мистический склад ума… Фабрицио решает задачи, которых старшие и понять-то не в силах. Хочешь знать мое мнение? Даром, что мальчишке всего восемь лет, вот это голова – так голова! Положа руку на сердце, я думаю, он станет гордостью нашей семьи! А младший, пятилетний Дженнаро, как видно, исключительно одарен музыкально…
– Короче, ты счастлив?
Воодушевление Тарчинини без всякого перехода сменилось глубочайшей подавленностью.
– Был бы, кабы не Джульетта…
– Твоя старшая дочь? А что с ней такое?
– Стыдно признаться, Челестино, но я понятия не имею…
– Не может быть!
– Когда, чуть
больше года назад Джульетта вышла замуж за американского полицейского и стала миссис Сайрус А. Уильям Лекок [1] , я думал, все будет нормально. Я и в самом деле считал, что, родившись в стране дикарей, парень достаточно настрадался и не упустит возможности переселиться в Италию. Впрочем, так он мне и обещал, а я – ты же меня знаешь, Челестино! – по натуре доверчив. Вот и согласился отдать дочку этому чудовищу с условием, что он лишь ненадолго отвезет ее в Бостон, познакомит, как полагается, с семьей, а потом оба они приедут сюда.1
См. роман Ш.Эксбрайя «Жевательная резинка и спагетти».
– И что же?
– А то, что у моего зятя, видите ли, слишком высокое положение и он не может все бросить с бухты-барахты… Как будто человеку надо заботиться о положении, после того как он имел счастье жениться на урожденной Тарчинини! Знаешь что, Челестино? Меня провели, обманули, предали и оскорбили!
– А что говорит твоя дочь?
– Она не смеет сказать ни слова, бедняжка! Все се письма слишком оптимистичны, чтобы я поверил в их искренность. По-моему, девочка несчастна, но не решается открыть сердце своим родителям, боясь причинить им боль. А может, за ней следят…
– Ты уверен, что не преувеличиваешь хоть самую малость?
– Я?
Тарчинини растерянно воззрился на друга.
– Послушай, Челестино, ты же меня знаешь!
Начальник полиции не рискнул признаться, что задал вопрос именно потому, что прекрасно знает Ромео.
– А… тебе не приходило в голову, что, возможно, твоя Джульетта и в самом деле счастлива?
– Невозможно!
– Почему?
– Родившись здесь, она не может быть счастлива вдали от Вероны!
– Погоди, а что, если муж ее очень любит?
– Во-первых, американцы ничего не смыслят в любви, и потом, разве, по-твоему, я не люблю свою Джульетту?
– Это разные вещи!
– Признайся уж сразу, что ты переметнулся на сторону чужаков! Мое дитя несчастно! Я это знаю, чувствую! Девочка, которую я научил читать, которую я лелеял, как ни один отец на свете! И ты посмеешь утверждать, будто она может обойтись без меня?
– У Джульетты есть муж.
– Это еще не повод убивать родного отца!
– Девочка строит собственную жизнь!
– И ломает при этом мою? О нет, моя Джульетта на такое не способна! Я уверен, ее держат в заточении! При тамошних-то нравах можно ожидать чего угодно! Я хочу забрать Джульетту домой!
– И каким же образом?
– Я поеду туда. Повидаюсь с этим Лекоком. И скажу ему: «Синьор, вы отняли у меня сокровище, злоупотребив оказанным вам доверием. Я забираю его обратно».
– А если он откажется?
– Ну, тогда я готов на все, Челестино! Даже отправиться в ООН!
– А вдруг Джульетта не захочет вернуться с тобой?
– Тогда я убью ее, как развратницу и неблагодарную! Потом прикончу ее мужа, а следом – себя!
– А твоя жена останется одна с детишками?
Ромео немного поколебался.
– По зрелом размышлении, пожалуй, из чувства долга я не стану накладывать на себя руки!
– Послушай, Ромео, я должен напомнить тебе, что ты полицейский, а следовательно, обязан внушать всем уважение к закону. Вздумай кто-нибудь другой делать мне подобные заявления, я бы отстранил его от работы или вообще отправил в отставку раньше срока! И тебе не стыдно? А теперь скажи, зачем ты ко мне пришел?