Расследованием установлено…

— Позвольте спросить вас, — обратился к Шварцу следователь Волков, — а как подобного рода поощрения, или презенты, как вам угодно будет называть, отражаются на делах фирмы?

— Самым обычным путем. Счета за товары приобщаются к отчетам соответствующих сотрудников и по решению руководителя подразделения списываются на производственные расходы. Дело в том, что правление акционерного общества ежегодно проверяет финансы фирмы. Поэтому мы должны все расходные документы держать в полном порядке. Ну как вам объяснить? Представим себе совершенно невероятное. После нашей беседы, извините, допроса, я приглашаю вас в ресторан. Счет из ресторана будет приобщен к моему отчету, и если правление не увидит в этом излишней расточительности, эта сумма будет мне возмещена…

Допрос Хейнца Силлинга был более трудным. Хейнц сердился, говорил, что не понимает переводчика, отрицал очевидные факты… но потерять советские заказы он совсем не хотел. В конце концов он подтвердил то, что сказал Дэвид Шварц. И самое главное — в своих показаниях дал письменное обязательство выслать в Советский Союз копии всех счетов и других платежных документов, отражающих расходы фирмы по «выражению признательности инженеру-приемщику Сухачеву за хорошую работу по координации строительства судов для Советского Союза».

Через две недели эти документы лежали на столе у следователя Волкова. Ни следователь, ни начальник следственного отдела не ожидали, что сумма будет столь значительной — более тридцати тысяч рублей в переводе на советские деньги.

Конечно, нельзя было представить себе, чтобы фирма тратила такие суммы только потому, что хотела выразить признательность Сухачеву за хорошую работу. Ясно, что фирме были выгодны определенные действия приемщика Сухачева и она за эти действия хорошо платила.

Поэтому следователь был вынужден погрузиться в проверку деятельности Сухачева по приемке строившихся для Советского Союза судов. А ведь это десятки и сотни сложнейших вопросов: тут и содержание контракта, и проектирование, и приемка отдельных узлов, и порядок расчетов, и испытания механизмов и швартовные испытания, и многое-многое другое. К тому же отклонения от нормального порядка обычно вуалируются заинтересованными лицами. С этим тоже надо считаться. И не надо забывать, что человек, который должен во всем этом разбираться, не кораблестроитель, не специалист в области внешнеэкономических связей, не бухгалтер, а юрист, который прежде чем приступить к этой работе, должен сам изучить очень и очень непростой порядок строительства судов и расчетов за это строительство.

Конечно, эта задача была бы совершенно невыполнимой, если бы следователь не привлекал для решения вопросов, требующих специальных знаний, соответствующих экспертов. Назначение экспертизы — это тоже далеко не простое дело: нужно найти опытных и знающих людей, которые не имеют никакого отношения к делу и лицам, привлекаемым по нему к ответственности. Объективность и беспристрастность — важнейшие условия правомерной деятельности судебных экспертов. Нужно ясно представить себе те задачи, которые стоят перед расследованием, и, исходя из этих задач, четко сформулировать вопросы, которые должны быть разрешены экспертами. Нужно обеспечить экспертам возможность исследовать не только определенные документы, но и другие объекты экспертизы. Если говорить о деле Сухачева, то речь идет о построенных судах, которые, кстати, находятся в плавании. Нужно предоставить экспертам возможность получить объяснения от заинтересованных лиц. Нужно… нужно… нужно…

За всем этим кроется то, что так тщательно скрывал Сухачев, — образование так называемого «валютного фонда».

Волков назначил судебно-техническую экспертизу, которая должна была ответить на вопросы:

«Какие отступления от утвержденного технического проекта и контрактной спецификации допущены при постройке и оснащении таких-то судов? Имеются ли на этих судах строительные дефекты, и если да, то какие именно?

Как повлияли эти изменения на эксплуатационные и мореходные качества судов, могут ли эти изменения отрицательно сказаться в дальнейшем?»

Перед судебно-экономической экспертизой следователь поставил такой вопрос: «Какова стоимостная оценка отступлений от контрактной спецификации, допущенных при постройке и оснащении таких-то судов, построенных на верфи «Гунарсен» для Советского Союза?»

Документы, полученные от господина Хейнца Силлинга, были настоящим кладом для следствия. Дело в том, что к документам, отражающим расходы фирмы «по выражению благодарности» инженеру Сухачеву, были аккуратно приложены счета тех магазинов и торговых фирм, у которых сотрудники господина Хейнца Силлинга покупали различные товары для «талантливого» инженера Сухачева. А в счетах на некоторые товары полагается указывать их номера, чтобы в случае, если покупатель предъявит претензии по качеству изделия, можно было быть уверенным, что это именно то изделие, которое было куплено в данном магазине.

У следствия, естественно, таких претензий не было, но ведь номера товаров значатся на поблескивающих черной пластмассой с блестящими никелированными ручками стереофонических системах, магнитолах и магнитофонах, обнаруженных при обыске в квартире Сухачевых. Наверное, ни один человек, страстно желающий выиграть по облигациям государственных займов или в Спортлото, не вчитывался в номера таблиц с таким нетерпением и таким волнением, с каким сравнивал Волков номера в счетах фирмы с номерами на товарах, изъятых при обыске у Сухачевых. Вот оно! Одно совпадение, другое, третье, четвертое… Теперь уже, Владимир Иванович, вам не помогут разговоры о том, что вы не курите, не пьете, что во время работы на верфи «Гунарсен» вы питались чуть ли не всухомятку и приобрели все эти товары за счет своей законной заработной платы.

Но многие вещи, указанные в счетах фирмы и переданные Сухачеву, у него дома обнаружены не были. Конечно, он мог их продать. Но мог и презентовать кому-либо из своих знакомых. А мог и передать в виде взятки. Все может быть… И следователь должен все это выяснить с абсолютной точностью.

…На очередном допросе Сухачев сразу понял безнадежность своего положения. Когда он узнал о назначении судебно-технической экспертизы, ему стало ясно, что надежда на то, что о «валютном фонде» не узнают, лопнула, как мыльный пузырь. Помолчав несколько минут, он попросил у следователя разрешение самому записать свои показания.

«Первое время у меня не было даже и в мысли о каких-либо служебных злоупотреблениях. Мои действия имели только одну цель — сделать суда как можно лучше. Но по истечении некоторого времени я переступил грань допустимого и стал совершать то, что относится только к компетенции заказчика, — самовольно уменьшал объемы судостроительных работ, отделки, снабжения, сокращал время ходовых испытаний, а за это требовал от администрации верфи предоставлять в мое распоряжение валютные средства, образовавшиеся в результате этих отступлений от контрактной документации, и бесконтрольно распоряжался государственными валютными средствами, приобретал различные бытовые предметы, которые присваивал…»

— Скажите, пожалуйста, Сухачев, — спросил следователь, ознакомившись с тем, что тот написал, — а вы с кем-либо из сотрудников пароходства делились полученными от фирмы подарками? Ведь вы признали правильность данных фирмы о количестве и стоимости полученного вами?

— Да, признал, — ,как автомат отозвался Сухачев.

— Но ведь многих товаров, которые числятся в счетах фирмы, у вас дома не обнаружено.

— Значит, продал, — вяло ответил Сухачев.