Расследователь. Предложение крымского премьера

– А по телефону, - сказал Коля, - хуже? Менее артистично?

– Прямолинейно. И, кстати, дает нам право поднять шум. А с гадалкой и шума поднять нельзя. Все скажут: совсем с ума сошли, шизанутой гадалки испугались... Согласись, что всерьез такое заявление не примут?

Обнорский встал, прошелся по кухне с бокалом пива в руке, остановился у окна. Окно выходило во двор, открывая вид на крыши, усеянные антеннами.

– Как сказать, - сказал Коля.
– Возможно, что и примут. Обстановка складывается определенно истерическая. Тут всякое лыко в строку. Экстрасенсы изо всех щелей прут, как тараканы... Может быть, именно история с загадочной гадалкой пришлась бы ко двору.

– М-да, - сказал Андрей и обернулся.
– Сегодня-то она определенно была к месту. Только что мы "поручкались" с Горделадзе, а вслед за этим вылезла цыганка... Галина была почти в истерике. Предложила мне отказаться от расследования... Нормально?

– Чего хочет женщина - того хочет Бог.

– Но мы-то не женщины и дело бросить не можем.

– Да уж. Назвался груздем - полезай в кузов, - сказал Коля.

– А коли взялся за грудь - говори хоть что-нибудь, - подхватил Обнорский.

– Однако ж и другое сказано: семь раз отмерь...

– А вылетит - не поймаешь... Но важнее для нас сейчас другая истина: один в поле не воин. Надо подтянуть из Питера Зверева и Каширина. Думаю, пора "браться за грудь" плотно, бригадным подрядом.
– Обнорский вернулся к столу, сел, поставил бокал.
– Ты, Коля, свою линию - "политику" - продолжай, но необходимо, видимо, включать оперативные методы - анализировать распечатки телефонных переговоров всех причастных лиц, проверять биографии, выявлять компромат... Нам с тобой вдвоем это не потянуть.

– Зверев, скорее всего, откажется, - ответил Повзло.
– Он очень скептически отнесся к "делу Горделадзе" еще в наш первый приезд.

– Вольному воля, - сказал Обнорский.
– Принуждать не будем, но поговорить с Саней я попробую. В понедельник я все равно улетаю в Питер, у меня лекция в университете, и отменить ее я не могу. Вот тогда с Сашкой и поговорю.

– Валяй... говори. Но он не согласится.

– Посмотрим. А теперь расскажи-ка, как ты пообщался с господином Матецким, - сказал Андрей.

– О! Матецкий - тот еще борец с оргпреступностью.

* * *

Леонид Семенович Матецкий встретил Николая радушно. В приемной борца с оргпреступностью тусовались, кроме секретаря, трое молодых людей с характерной внешностью. Коля был изрядно удивлен - в Питере и Москве показной бандитский стиль в одежде, прическах и манере держаться уже давно ушел в прошлое. А в приемной депутата Матецкого сидели откровенного вида бандюки. На посетителей походили мало - уж больно уверенно чувствовали они себя здесь. В приемной депутата Верховной Рады, тем более . депутата - члена Комитета по борьбе с оргпреступностью, таким типажам делать нечего. Но они, однако, дело себе нашли: двое играли в нарды, третий раскидывал картишки в компьютере. Помощник был вылеплен из другого теста, но именно он, а не братки, выглядел в приемной инородным телом.

И приемная, и кабинет Матецкого были обставлены весьма шикарно. Можно даже сказать - неприлично шикарно. В кабинете обращали на себя внимание два огромных аквариума.

Матецкий принял Николая радушно. В его демократически-деловой манере держаться человек не особо искушенный, пожалуй, ничего особенного и не заметил бы, но Николай Повзло был человеком искушенным. Он уловил и характерную "крымскую" речь, и криминальный налет... Поздоровались, познакомились. Не теряя времени (Депутатский шик: мое время принадлежит избирателям.) Матецкий поинтересовался целью визита иностранного журналиста. Очень спокойно поинтересовался, но Коля уловил фальшь в его голосе.

– Горделадзе, - сказал Коля.
– Расследуем дело об убийстве Георгия Горделадзе.

– А у вас, Николай... э-э...

– Степанович.

– ...Степанович, есть заказ на это расследование?

– Разумеется.

– Чей?
– как будто безразлично спросил Матецкий.

– Главного редактора нашей газеты "Явка с повинной", -- совершенно серьезно ответил Коля.

– А-а, - разочарованно протянул депутат. "А чего, - подумал Коля, - ты ждал? Что я тебе открою заказчика?" - А кто вас финансирует?

– Есть такая детская книжка - "Денискины рассказы", - весело сказал Повзло.
– Там в одном рассказе ребятишки спектакль ставили - "Смерть шпиона Гадюкина". Так вот, этот шпион говорит "нашему": "Мы с вами недолго знакомы, но я вас очень прошу, дайте мне, пожалуйста, план аэродрома..."

Матецкий юмор оценил, ухмыльнулся.

– Пиар делаете?

– Нет, пиар не делаем. Делаем расследования.

– Значит, независимая пресса?

– Независимая, Леонид Семенович.

– Хорошо, хорошо... Рад за вас... А ко мне-то что вас привело? Я к "делу Горделадзе" никаким краем...

– Мне компетентные люди посоветовали к вам. Вы, говорят, были с Георгием в хороших отношениях.

– Это только некомпетентные люди могли вам такое сказать... Кто сказал-то?

– Да уже и не помню. Кто-то из журналистской тусовки...

– Наврали ваши "компетентные". Не был я с ним в хороших отношениях. Знаком - и все. Не более.

– А я слышал, вы ему деньги ссужали.

Матецкий поглядел на Колю внимательно, колюче:

– Опять "компетентные" сказали?

– Не ссужали, Леонид Семенович? Врут?

– Ну... ссужал. Был такой факт.

– А велика ли сумма?

– Нет, ерунда. Мелочь. Говорить не о чем.

– А все-таки? Это, надеюсь, не секрет? Матецкий взял со стола карандаш, легко слом его пальцами одной руки.

– Какой же секрет? Тыщу баксов, - сказал он. Потом посмотрел на половинки сломанного карандаша и добавил.
– Или две.

– А он отдал?

– Э-э... отдал.

– Вы как-то неуверенно это произнесли.

– Отдал, отдал...
– сказал, раздражаясь, депутат. Швырнул сломанный карандаш на стол. Коля посмотрел на его сильные, "трудовые" депутатские руки. Отдал он мне долг, Николай Степаныч. Мне долги всегда отдают. Я человек авторитетный.

– Это хорошо. Но, коли вы дали покойному Горделадзе...

– А почему покойному? Кто видел мертвого Георгия?
– перебил Матецкий.

– А "таращанское тело"?

– Э-э! Это еще нужно доказать, что в лесу нашли тело именно Георгия, возразил депутат.

– Хорошо. Не будем дискутировать на эту тему. И все-таки, раз вы дали Горделадзе в долг значительную сумму...

– Мелочь я ему дал, мелочь.

– Понятно... Но раз все-таки дали две тысячи долларов в долг, значит, отношения у вас были неплохие. Так?