Расследователь. Предложение крымского премьера

Обнорский сидел, курил, улыбался. Они уже выпили по первой, и было видно, что напряжение ребят несколько отпустило, и они заговорили. И все же было Андрею очень тревожно. Он видел, что мужики здорово не в себе. Можно сказать: напуганы... Что же тут происходит? Мужики-то не трусы, не истерички...

– Готово, - сказал Родион, снимая сковородку с плиты.

Коля разлил водку по стопкам. Выпили под старинный воровской тост: "за дела и удачу", взялись за яичницу.

– Ну так что тут у вас происходит?
– спросил Обнорский, когда расправился со своей порцией.

Повзло и Каширин переглянулись. Андрей щелкнул зажигалкой, закурил, посмотрел в окно. За окном шел дождь, блестела мокрая крыша соседнего дома, покрытая тарелками спутниковых антенн.

– Понимаешь ли, Андрюха, - сказал Коля и кашлянул.
– Конечно, все это может показаться смешным... Сантехники, гаишники... странные звонки...

– Странные звонки?
– спросил Андрей.

– Да, Андрюха, именно так - звонят и молчат. Дешево, конечно, но на нервы действует, - ответил Коля.
– А самый интересный звоночек был вчера. Позвонил мужчина и сказал, что в почтовом ящике лежит нечто для нас очень интересное.

– Он представился?

– Нет, - сказал Каширин, - он, разумеется, не представился.

– Что дальше?
– спросил Андрей.

– Мы спустились вниз. В почтовом ящике лежал конверт.

– Вы его взяли?
– быстро спросил Обнорский4

– Мы на него посмотрели.

– Но не взяли?

– Ты нас за дураков держишь?
– спросил Повзло.

Андрей тяжело задумался...

Вспомнил предложение "афганца" Сергея взять ксерокопии любых документов из досье Отца. Неужели Серега подставной? Да нет, не может быть. Во-первых, его рекомендовал премьер. Во-вторых, Обнорского, будь Сергей провокатором, взяли бы с документами прямо в гостинице. Но его не взяли...

– Где сейчас этот конверт?
– спросил Андрей.

– К утру его в ящике уже не было, - ответил Каширин.

– На конверте был адрес? Ваши фамилии?

– Ничего не было, Андрюха. Простой белый конверт. Без адреса, без марок. Довольно толстый. А лежать в нем могло все, что угодно - от наркотиков до документов Генштаба Украины.

– Больше этот человек не звонил?

– Нет.

По кухне плыла волна сигаретного дыма. Мрачно молчали три задумавшихся мужика... Теперь, после истории с конвертом в почтовом ящике, Обнорскому стали понятны опасения коллег. Вполне возможно, что если бы мужики взяли конверт, то сидели бы сейчас на нарах СИЗО, а пресса раздувала скандал про русских шпионов под журналистским прикрытием. Окажись ребята менее опытны и осторожны... Возьми они этот чертов конверт...

Андрей разлил водку, сказал:

– Молодцы.

Выпили не чокаясь. Каширин закусил маринованным огурчиком, сказал:

– Теперь нас трое. Думаю, что одному необходимо постоянно находиться в квартире.

– Почему?
– спросил Коля.

– Потому что подбросить какую-нибудь бяку могут и в квартиру. В наше отсутствие.

– Могут и в машину, - сказал Обнорский, - могут и в карман опустить незаметно...

– А что делать?
– спросил Коля.

Андрей пожал плечами.

– Соблюдать осторожность в доступных нам пределах... Видимо, их возможности тоже не особенно широки. Иначе бы нас уже подставили по-крупному. Но варежку разевать все равно нельзя. Пока нас просто пугают, предупреждают: ребятки, ваше расследование нежелательно. Но могут перейти к активным действиям. И вот тогда...
– Андрей замолчал, посмотрел на Николая с Родионом очень серьезно.
– Вот тогда может прийти настоящий серый волчара с головой Горделадзе под мышкой. В общем, так, мужики: риск в нашем деле есть. И немалый. Запросто могут подкинуть и наркоту, и шпионские микропленки... Или - хуже того - сделать "насильником". Неволить вас я не могу. Если чувствуете, что не готовы к таким поворотам событий, можете выходить из игры, возвращаться в Питер. Никаких претензий у меня к вам не будет...

– - Ты что, Андрюха?
– сказал Повзло.
– Ты что несешь? Мы первый год друг друга знаем?

– Не первый, но...

– Извини, Шеф. Извини, но я уже влез в это дело с головой.

– А я, - сказал Каширин, - влез с ногами и делать ноги не собираюсь.

– Давайте не будем горячиться, - сказал Обнорский.
– Дело действительно серьезное. Против нас сейчас играют те самые люди, которые причастны к убийству Горделадзе... Это хладнокровные и умные люди. Я не хочу сказать, что с нами могут поступить так же, как с Георгием. Это, пожалуй, перебор. Но пришить дело могут. А украинские зоны ничем не лучше русских... Гарантировать вам безопасность я не могу, мужики.

– А наш заказчик?
– сказал Коля.

– Наш заказчик, - ответил Андрей, - весьма влиятельный человек. Влиятельный, но не всесильный... Поэтому я предлагаю вам подумать до утра. Утро, как, говорится, вечера мудренее.

– И думать нечего, - сказал Повзло. Обнорский посмотрел на часы.

– Я сейчас, - сказал он, - уйду... в одно место...

– Привет передавай, - вставил Коля.

– Передам... Так вот, я сейчас уйду. Приду завтра в десять. Проведем оперативку. О'кей?

– О'кей.

Андрей позвонил Галине. Оделся и ушел. В подъезде постоял несколько секунд перед дверью... Резко повернулся и вышел через второй выход, во двор. Если бы кто-то спросил у Обнорского, зачем он это сделал, Андрей не смог бы дать толкового объяснения. Он пересек двор, вошел под арку и секунд двадцать простоял в арке, прислушиваясь, не скрипнет ли дверь, не появится ли "хвост". Но ничего не происходило. Никто не вышел из подъезда, никто не шел вслед за ним.

Обнорский выскользнул на Крещатик и двинулся в сторону площади Незалежности. Он шел и думал: гадалка, странные звонки и визиты... А еще раньше, в Тараще, предполагаемый "хвост"... И, наконец, конверт в почтовом ящике... Что дальше? Что они предпримут дальше? И кто, собственно говоря, прячется за словом "они"?

Ответов у Андрея не было.

* * *

– Как продвигается твое расследование?
– спросила Галина утром.

Утро было солнечным, блестел мокрый после дождя асфальт, ветер из форточки играл шторой на кухне. Андрей и Галина завтракали.

– Пока не знаю, - ответил Обнорский, намазывая джем на булочку.

– Интересно! А кто же тогда знает? Что значит "пока"?

– "Пока" значит, что через пятнадцать минут у меня совещание с моими коллегами... Обменяемся информацией, которую накопали за эту неделю, подобьем итоги. Может быть, что-то и прорежется. А может быть, нет. Любое расследование начинается с накопления информации. Именно этим мы и заняты.

– Я еще помню вашу блистательную лекцию по расследовательскому искусству, профессор, - сказала Галина.
– Помню, что накопление первичной информации - важнейшее звено расследования.

– Нет, лапушка, не так. Важнейшее звено - это все-таки анализ, умение отделить важную информацию от второстепенной.. Понять, какие события имеют значение, а какие нет. Когда информации нет - беда. А когда информационный поток захлестывает - не лучше. Ну ладно, извини - мне надо бежать... Орлы-инвестигейторы ждут.