Расстрельщик

Тихомиров ответил несколько мутным и почему-то неприязненным взглядом. Он так маялся, что был не в состоянии обсуждать свои семейные дела, так понял Корнеев.

– Может, водочки? – предложил он.

Это был хороший ход. В глазах Тихомирова поубавилось печали. Корнеев принес из холодильника запотевшую бутылку. Они выпили раз за разом три рюмки, без тостов, после чего Тихомиров хотя и не повеселел, но стал как-то мягче. Корнеев понял, что нащупал тропу, по которой сможет идти, не рискуя сломать себе шею.

Не закончив завтрак, Тихомиров неожиданно поднялся и ушел в соседнюю комнату. Было слышно, как он накручивает телефонный диск. Звонил, как понял Корнеев, сыну. Интересовался, сделал ли тот уроки и во сколько сегодня вернется из школы. Еще спрашивал, не звонил ли им кто. Судя по тому, что ни слова не было сказано о матери мальчика, имел место банальный развод. Вот почему Тихомиров так окрысился, когда Корнеев спросил его о семье.

Тихомиров вернулся к столу немного не в себе. Глаза у него покраснели. Корнеев предупредительно плеснул водку в рюмку. Опять выпили, не чокаясь.

– Скучно здесь, – сказал Корнеев. – Сюда хоть кто-нибудь приезжает?

Тихомиров пожал плечами. От него, похоже, многого не добьешься. А жаль, Корнеев рассчитывал узнать хоть что-то, прежде чем принимать решение – оставаться здесь еще некоторое время или возвращаться в Москву и все начинать заново.

– Через день-два мы здесь волками завоем. Сюда охрану надо посылать парами: мужчина – женщина, – попытался вернуть Тихомирова к жизни Корнеев. – Что-то вроде каникул, от детей отдохнуть, от жены. Ты женат, кстати?

– У меня жена умерла, – внезапно сказал Тихомиров, едва шевеля вмиг помертвевшими губами.

– Извини, я не знал.

Корнееву по-настоящему стало неудобно.

– Извини, – повторил он.

– Она погибла в автокатастрофе, – продолжал Тихомиров, словно разговаривая сам с собой. – Совсем недавно. Еще и месяца не прошло.

Это, оказывается, был тот самый тип, которого они наметили для вербовки. Его жена разбилась, покалечив при этом иномарку. И Тихомиров метался, пытаясь занять у кого-нибудь пять тысяч долларов, чтобы рассчитаться с долгом. Корнеев, которому все открылось в одно мгновение, вдруг постиг, что сама судьба уберегла их от гибельного шага. Теперь, когда он лично познакомился с Тихомировым, он и представить боялся, чем могла закончиться эта вербовка.

– Извини, – еще раз пробормотал он, и его растерянность была совершенно искренней.

– Мне жить не хочется, – сказал Тихомиров и поднял голову.

В его глазах действительно не было жизни. По щекам катились крупные слезы. Достал из кобуры пистолет и положил перед собой на стол.

– Я только вчера получил оружие. И вечером хотел застрелиться.

Мог бы запросто это сделать. Ведь напился в стельку.

– Только мысли о сыне меня удержали. Пропадет без меня. Сломают. Съедят.

У него был взгляд одержимого. Корнеев опустил глаза.

Они очень скоро допили водку. Корнеев старательно подливал собутыльнику, обделяя себя. Тихомирова совсем развезло. Он охотно рассказывал о себе. Поведал о долге в пять тысяч долларов. Это Корнеев и так знал. Рассказал, что никак не мог найти деньги. И это Корнееву было известно. А вот дальше начались новости. Деньги Тихомиров в конце концов получил. Нашелся добрый человек, который его выручил, – Молотов. Когда Тихомиров рассказывал об этом, у него горели глаза. На Молотова он, похоже, готов был молиться. Все это укладывалось в выстроенную Корнеевым схему. Молотов приставил к нему Тихомирова для слежки. Более надежного и преданного филера ему сейчас не сыскать.

– Да, Молотов – это человек, – на всякий случай поддакнул Корнеев.

Тихомиров, хотя и был нетрезв, все-таки уловил некое несоответствие и долго, подозрительно вглядывался в лицо собеседника. Еще бы ему не удивляться. Ведь Молотов приставил его к Корнееву и при этом наверняка дал понять, что Корнеев – человек ненадежный. А этот ненадежный сидит и нахваливает Молотова.

– Он мне сразу понравился, – упрямо гнул свое Корнеев. – Мужик что надо.

– Да, – кивнул наконец Тихомиров. – Таких больше не сыскать.

– А Базылев похуже был?

– Почему – был? – удивился Тихомиров.

– Сейчас-то он не появляется, – проявил осторожность Корнеев.

– И без него неплохо. Помяни мое слово – нашим хозяином будет Молотов.

Сам Корнеев в этом ни секунды не сомневался. Но на всякий случай проявил неосведомленность:

– А Базылев?

– Базылев – не хозяин, – сказал Тихомиров.

Ему это казалось достаточным объяснением.

– Его в отставку отправят, да? – не унимался Корнеев.

Тихомиров вдруг резко поднял голову. Его взгляд даже приобрел на мгновение осмысленное выражение.

– А что ты о Базылеве так печешься? – спросил он с явным вызовом.

Что-то ему было известно. И сейчас это «что-то» проявилось.

– Я о нем не пекусь, – пожал плечами Корнеев, демонстрируя безразличие.

Разговор сам собой оборвался. А через час Тихомиров позвонил Молотову и подробно рассказал, как идет у них служба и главное – что поделывает Корнеев. И про корнеевский интерес к Базылеву тоже упомянул. Корнеев все слышал, подняв трубку параллельного телефона. Молотов молча выслушал сообщение, долго сопел в трубку, потом сказал:

– Ладно, присматривай там за ним.

Это означало, что они пока ничего не собираются предпринимать и у Корнеева еще есть время.

Глава 39

Бывшая жена Базылева уже приехала в Москву. Корнеев не смог поговорить с ней лично, но, по словам Христича, все обошлось, и женщину с ребенком спрятали надежно. Корнееву это представлялось первым серьезным успехом после череды неприятностей. И еще была хорошая новость – об обнаруженных в подвале особняка «больничных» декорациях.

– Здесь они все снимали, Олег Николаевич. Я и бинты нашел.

– Какие бинты? – не понял Христич.

– Обычные, медицинские. Базылевскому двойнику ими обматывали голову перед съемкой. На них ни капли крови. Вы понимаете?

– Значит, они его перепрятали?

– Кого?

– Базылева.

– Да нет никакого Базылева! – уверенно сказал Корнеев. – Двойник! Грим, бинты – вот и все премудрости. Мой напарник сегодня мне сказал, что Базылев – не хозяин. Вот Молотов, мол, это да. Он очень уверенно говорил. Там у них что-то явно готовится, в офисе.