Расстрельщик
Шрифт:
– Какая-то суета есть, это точно, – подтвердил Христич. – Наши «слухачи» каждый день подбрасывают мне что-нибудь интересненькое.
– Поделитесь?
– Пока никакой конкретики, Вадим. Так, кое-какие частности. У них там нечто вроде структурной перестройки, как мне представляется.
– Вот видите! Молотов уже вовсю хозяйничает. Мне кажется, он сейчас все подгребет под себя.
– Возможно. Вчера он, кстати, уволил сразу десяток человек.
– Причина?
– Молотов объясняет той самой структурной перестройкой, о которой я тебе говорил. Но люди между собой гоняют совсем другие
– Что же вы мне сразу этого не сказали! – засмеялся Корнеев.
Все совпадало, вплоть до мелочей, и уже почти не оставалось сомнений в том, что он прав. Базылев убит, его нет.
– Как ты со своим напарником живешь? – поинтересовался Христич.
– Если честно – не очень. Его специально ко мне приставили, оказывается.
– Значит, все-таки ты под подозрением?
– Да.
– Тогда тебе лучше вернуться.
– Еще не время.
– Это опасно, Вадим.
– Пока нет. Они решили подстраховаться и заслали меня в эту глухомань. Я под присмотром и к тому же далеко от центра событий. Я для них сейчас как маячок – это будет им сигналом, что надо ждать неприятностей. Займут круговую оборону, и до них тогда не добраться. Мне начинает казаться, что отсюда я их скорее достану.
– Каким образом?
– Пока не знаю.
Переговорив с Христичем, Корнеев спустился на первый этаж. Тихомиров спал, забравшись на диван прямо в обуви. Пиджак его был расстегнут и завернулся. В плечевой кобуре виднелся пистолет. Корнеев усмехнулся и вышел на улицу. В тени деревьев стоял шезлонг, и не было сейчас для отдыха места лучше.
С Тихомировым можно ладить. Если не забывать каждый раз перед едой выставлять на стол бутылку спиртного, то этот тип не причинит неудобств. До сумерек Корнеев продремал в шезлонге. Потом появился Тихомиров. У него было опухшее лицо и опять плохое настроение. К вечеру он совершенно раскисал. Корнеев начал уже к этому привыкать.
Они поужинали. Тихомиров смотрел в никуда. У него опять покраснели глаза. Сразу после ужина он ушел наверх и долго не появлялся, так что в конце концов Корнеев отправился на поиски. Тихомиров сидел в такой задумчивости, что даже вздрогнул, заслышав шаги. Фотокарточка, которую держал в руках, упала на пол. Он поспешно поднял ее. Фото покойной жены, понял Корнеев. Вечер воспоминаний.
– Жена? – участливо поинтересовался Корнеев.
Тихомиров молча кивнул. Только сейчас обнаружилось, что он плачет. Вежливый Корнеев взял снимок. И едва не присвистнул.
– Это твоя жена? – переспросил он, не в силах сдержать удивления.
И опять Тихомиров молча кивнул.
На снимке была Надя Ткаченко. Та самая, с Кипра. Она, оказывается, не Ткаченко была вовсе, а Тихомирова.
Глава 40
Утром следующего дня два микроавтобуса высадили перед особняком десант в полтора десятка человек во главе с Захаровым. Вновь прибывшие хорошо знали, кому что делать, и вели себя по-хозяйски. В самой большой комнате расставили столы, на кухне закипела работа. Из микроавтобусов выгрузили множество внушительных размеров коробок с продуктами. Несколько человек старательно осмотрели весь
дом и прилегающий сад, не обращая ни на Корнеева, ни на Тихомирова ни малейшего внимания.Явно что-то готовилось, но никто ничего не объяснял.
Захаров с сосредоточенно-строгим выражением лица отдавал короткие распоряжения. Корнеев, улучив минуту, напомнил ему о своем существовании, поинтересовавшись как бы невзначай:
– Мы здесь не нужны, Паша?
– Сами справимся, – буркнул в ответ Захаров, даже не обернувшись.
Все сломалось между ними. И существование друг друга было им взаимно неприятно.
– А что готовится? – смирил гордыню Корнеев.
– Вечеринка для сотрудников фирмы.
– Будут первые лица?
Наверное, не очень осторожно было задавать этот вопрос, потому что Захаров некоторое время молчал, будто что-то обдумывая, и только после паузы сухо ответил:
– Нет. Соберутся начальники отделов, только и всего.
Ближе к полудню подъехал еще один микроавтобус. Десяток мужчин в дорогих пиджаках, все старше сорока. Гвардия «Росэкспорта», понял Корнеев. Некоторые лица были ему знакомы, он видел фотографии этих людей в досье «Росэкспорта», подготовленном ведомством полковника Христича. Но даже с появлением начальников отделов обстановка не изменилась. Все оставались на улице, никто не прошел к столам, хотя они уже были сервированы. Похоже, Захаров темнил. Корнеев сделал вид, будто это ему безразлично. Тем более что у него и так была тема для разговора. Он подошел к Захарову, который безуспешно пытался куда-то дозвониться с установленного в микроавтобусе радиотелефона, и сказал ему в спину, придав голосу беззаботную доброжелательность:
– Все-таки мне вот та история не совсем понятна, Паш.
Захаров вздрогнул от неожиданности и обернулся:
– Ты о чем?
– Об истории с женщиной, которую ты отправил по моим следам на Кипр.
В глазах Захарова прибавилось подозрительной настороженности. Корнеев это заметил, но виду не подал.
– Не Тамару же ты послушался, а? – подсказал он все тем же доброжелательным голосом.
Захаров бросил на сиденье трубку телефона. Нервничал. И молчал.
– Я только теперь понял, – сказал Корнеев. – Ты ведь пас меня. Да? Еще с тех пор.
– С каких пор? – уточнил Захаров.
– С давних, Паш.
Сам Корнеев не был уверен в том, что говорил. Так, кое-какие подозрения, и не более того. А оказалось – попал в точку.
– Ты засветился после истории с Двинским.
Двинский – очень знакомая Корнееву фамилия. И ему пришлось приложить усилие, чтобы этого не показать.
– Двинский? – наморщил он лоб. – Это кто?
– Президент Техкомбанка. Его взорвали месяц назад.
– Возможно. Сейчас много людей гибнет.
Захаров недоверчиво посмотрел собеседнику в глаза. Но ничего там не прочел.
– Так какая связь? – прикинулся непонятливым Корнеев.
– Ты здорово нервничал в день убийства Двинского. Мы с Тамарой как раз были у вас в гостях, по телевизору сообщили о гибели Двинского, и ты сгоряча кое-что о нем рассказал. Что он банкир, в чем-то там был замешан – откуда бы тебе все это знать? Я все сопоставил – и твои слова, и то, что ты оставался в спецслужбе…