Расстрелянная корона. Книга 2

– Почему же сразу не арестовали?

– Неужели не ясно? Вы должны были передать командиру разведывательной группы информацию, полученную от меня. Так вы и сделали.

– Полная чушь. Если бы вы кого-то взяли, то сейчас устроили бы нам очную ставку.

– А зачем брать? Пусть командир разведгруппы думает, что Романовых вывезут в Москву.

– А вы, значит, в это время расправитесь с государем?

– Он предстанет перед судом.

– Если кто может судить императора, то только Господь Бог. Хотя вам, безбожникам, на это плевать.

– Верно, штабс-капитан, плевать. Сдайте оружие, вы арестованы.

Белый расстегнул кобуру, достал наган, резко направил ствол в грудь Голощекина, но выстрелить не успел. Чекисты, стоявшие сзади, опередили его. Офицер, верный императору, рухнул на пол.

– Какого черта? – вскричал Голощекин. – У него в барабане не было патронов, местная ведунья постаралась. Он нужен был нам живым, а вы!..

– Могли бы и предупредить, – сказал чекист, вкладывая револьвер в кобуру.

Голощекин повернулся к Лукоянову.

– В чем дело, Федор Николаевич?

Председатель ЧК пожал плечами.

– Так получилось, Филипп Исаевич. Мне пришлось заменить предупрежденных людей, а этих я проинструктировать не успел.

– Ты понимаешь, что теперь мы не возьмем командира разведгруппы?

В Гавриловом хуторе Покровский тут же принял Кириллина.

– Доброе утро, подпоручик. Судя по тому, что вы сами прибыли сюда, у вас срочные новости.

– Доброе утро, князь. Да, у меня сведения, переданные штабс-капитаном Белым через Владимира Беркутова.

– Слушаю.

– Девятнадцатого или двадцатого июля большевики собираются перевезти царскую семью в Москву для открытого суда. Белый узнал об этом от Голощекина. Штабс-капитан считает, что большевики вполне могут провести суд, приговорить императора к расстрелу, затем помиловать и передать Германии либо государствам Антанты, дабы наладить отношения с Европой и получить признание хотя бы одной страны.

Покровский отрицательно покачал головой.

– Если бы Ленин хотел этого, то он уже давно приказал бы доставить семью в Москву, а не тянул бы до последнего. Что-то здесь не то. Как-то слишком уж неосмотрительно Голощекин, человек далеко не глупый, выдал Белому, бывшему царскому штабс-капитану, секретную информацию. Что по этому поводу думает сам Николай Алексеевич?

– Белый считает, что Голощекин доверяет ему.

– И называет дату, которая должна держаться в строжайшей тайне даже от ближайших соратников?

– Если хотите знать мое мнение, князь, то оно таково. Большевикам действительно становится опасно держать в Екатеринбурге государя и его семью. Фронт неуклонно приближается. Еще недели полторы-две, и железная дорога на Москву будет перекрыта белочехами либо частями Сибирской армии. Но не раньше. Семью же надо подготовить к отъезду. Это дело не одного или двух дней. Так что отправка августейшей семьи в Москву девятнадцатого или двадцатого июля вполне реальна.

Покровский задумался.

Кириллин присел на скамейку, глядя в окно. На улице опять пошел дождь.

Наконец-то князь проговорил:

– Особый отряд должен выйти к городу послезавтра, не исключено, что на третий день, то есть семнадцатого числа. Сутки на отдых. Восемнадцатого июля мы можем начать операцию.

Во дворе послышался голос:

– Да свой я! Доложите князю…

Кириллин бросился к окну.

– Володя Беркутов. Значит, произошло что-то очень серьезное, раз он оставил пост и прибыл на хутор.

– Пусть проезжает! – приказал Покровский.

Кириллин открыл окно и крикнул уряднику Верстову, стоявшему на въезде в хутор:

– Семен!

– Я!

– Пропусти этого человека.

Беркутов соскочил с седла, поднялся на крыльцо, прошел в комнату и с порога воскликнул:

– Беда, князь!

Покровский поднялся, побледнел.

– Что-то с императором?

– Никак нет. Я получил достоверную информацию. Ночью особый отряд попал в засаду при обходе Тюмени и был полностью уничтожен. Утром в Уралсовете при аресте был убит штабс-капитан Белый. – Поручик присел на табурет, опустил руки.

– Как вы об этом узнали? – спросил Покровский.

– Мне необходимо было отправить сюда Кириллина. Поэтому я попросил Авдея Гавриловича посмотреть за объектом, пошел домой и встретил взволнованного прапорщика Хорошина. Он сообщил мне о гибели отряда и о том, что его взвод выходит на поиск и уничтожение разведывательной группы Сибирской армии. О гибели Белого узнал Авдей Гаврилович. По моем возвращении он выходил в город и говорил с соседом, который служит в охране Уралсовета.

– Значит, большевикам известно о группе штабс-капитана Бартова.

– Получается, известно.

– Откуда могла пойти утечка?

– Только из штаба армии.

– Да, Бартов и его люди исключаются. Они не знали точного маршрута отряда. Большевики же устроили засаду, имея исчерпывающую информацию об этом. Следовательно, на них работает кто-то в штабе армии. Этот подлец занимает высокую должность. – Покровский повернулся к Кириллину и приказал позвать подъесаула Горина.

Вскоре в комнату вошел сын Авдея Гавриловича.

– Вызывали, князь?

– Да, Матвей. Вам необходимо послать вахмистра Шатова в Березовку, где находится группа капитана Бартова. Пусть он ведет ее сюда, но не обычной дорогой, а по гати.

– Я все понял, князь. Разрешите идти?

– Ступайте, Матвей. – Проводив подъесаула, Покровский повернулся к Кириллину: – А теперь, Сергей, сбор всем офицерам.

– Я могу вернуться в Екатеринбург? – спросил Беркутов.

– Это опасно, Володя.

– Но нам же надо знать, что происходит в доме Ипатьева.

– Надо. Однако по дороге вас может перехватить разъезд красных.

Поручик махнул рукой:

– Пройду, князь! Не впервой. Я знаю здешнюю местность гораздо лучше красноармейцев и их начальников.

– Хорошо. Езжайте, но не к себе, а сразу к Авдею Гавриловичу. Домой не возвращаться ни при каких обстоятельствах!

– Но Белый не сдал никого.

– Вас могли видеть с ним в усадьбе Горина.

– Но тогда красные обложат и дом казака.

– Авдей Гаврилович как-нибудь отвертится, найдет место, где можно спрятать вас. Матвей говорил о каком-то схроне в саду. Конечно, не факт, что вас видели с Белым, но не будем рисковать. Тем более что ждать долго не придется.

– Что вы имеете в виду?