Расстрелять перед строем…

«Показал себя умелым организатором боевых действий частей корпуса в оборонительных операциях в районе г. Даугавпилс и южнее г. Псков. С 3 августа 1941 года командующий 34-й армией Северо-Западного фронта. Армия под командованием К.М. Качалова в августе участвовала в контрударе войск Северо-Западного фронта под Старой Руссой. В сентябре под натиском превосходящих сил противника армии отошли на р. Ловать, а затем восточнее пгт. Демянск (Новгородская обл.). В сложной обстановке армия не смогла выполнить поставленную задачу…» — сообщается в книге «Командармы».

А дальше генерал-майор К.М. Качалов был обвинен в трусости и самовольном отводе войск. Его арестовали 12 сентября 1941 года, 27 сентября Военным трибуналом Северо-Западного фронта приговорили к высшей мере наказания. 29 сентября расстреляли. И вроде бы все, если бы не хрущевская оттепель и начало реабилитации.

В 1956 году в адрес самого Н.С. Хрущева обратилась вдова К.М. Качалова, и в Главной военной прокуратуре началась проверка его архивного уголовного дела.

В материале А. Чуракова «Без суда и следствия», который он подготовил на основе документов, можно прочитать о сути дела расстрелянного генерала:

«Суд признал Качалова виновным в неисполнении полученного им 8 сентября 1941 г. приказа Военного Совета Северо-Западного фронта с задачей — нанести удар во фланг и тыл наступавшему противнику, уничтожить его и выйти на новый рубеж. Вопреки этому приказу, он снял с оборонительного рубежа три дивизии, что дало противнику возможность усилить наступление на участке фронта и прорваться в тыл армии. Узнав об этом, он самовольно отдал приказ об отводе с занимаемого рубежа ряда частей армии, тогда как никакого воздействия со стороны противника не было. Отход произведен в беспорядке, управление войсками было утрачено, в результате чего врагу был открыт фронт и дана возможность занять часть нашей территории.

Кроме того, указанные его действия, согласно приговору, привели к дезорганизации армии, личный состав которой бросил материальную часть артиллерии, автотранспорт и обозы, которые были захвачены противником. По изложенным причинам войска армии на 11 сентября 1941 г. оказались небоеспособными и не могли выполнять стоявшие перед ними задачи.

Учитывая характер приведенного обвинения, решение вопроса о его обоснованности требовало привлечения к этой работе соответствующих военных специалистов, знания, понимания и грамотного анализа ими всех обстоятельств, так или иначе способствовавших приведению частей 34-й армии в небоеспособное состояние, в связи с чем в октябре 1956 г. дело с соответствующим запросом было направлено в оперативное управление Генерального Штаба Советской Армии.

Несколько месяцев потребовалось офицерам Генштаба, чтобы скрупулезно разобраться во всех деталях оперативной обстановки, учесть реальные изменения в соотношении сил, происшедшие 8—10 сентября 1941 г. на участке действий 34-й армии, временный фактор и многое другое. В частности, ими было установлено, что обстановка в полосе обороны 34-й армии на 9, а тем более 10 сентября 1941 г., резко ухудшилась, поскольку еще 9 сентября войска 34-й армии были окружены и вынуждены действовать в отрыве от соседей. Директива же Военного Совета Северо-Западного фронта, в неисполнении которой был обвинен Качалов (“неисполнение приказа”), исходила из оперативной обстановки по состоянию на 8 сентября, поэтому выполнить ее Качалов объективно не имел возможности.

Поэтому принятое им как командующим армией (при отсутствии связи со штабом и в условиях ведения боя при угрозе окружения подчиненных войск) решение на перегруппировку вверенных ему сил с целью стабилизации войск армии в обороне и разгрома вклинившейся группировки противника соответствовало обстановке».

5 января 1957 года свои выводы офицеры Генштаба сообщили в Главную военную прокуратуру, а 1 февраля был подготовлен проект протеста за подписью Главного военного прокурора в Военную коллегию Верховного Суда СССР.

Но главное все же не это. Дело Качанова было доложено Маршалу Советского Союза Мерецкову. Тот лично ознакомился с некоторыми материалами дела и заявил:

«Командующий 34-й армией Качанов в сложной обстановке 1941 г., не имея опыта командования крупными воинскими соединениями, не справился с возложенной на него задачей, растерялся, упустил руководство и в результате потерял управление армией и потерпел поражение».

Сам же Кирилл Афанасьевич, как известно, был арестован 23 июня 1941 года, а уже с сентября того же года командовал 7-й Отдельной армией, которая остановила наступление финских войск на реке Свирь.

Между этими двумя месяцами были допросы, дикие издевательства, а еще письмо, не так давно рассекреченное в Центральном архиве ФСБ:

«Секретарю ЦК ВКП(б) Сталину И.В.

В напряженное время для нашей страны, когда от каждого гражданина требуется полностью отдать себя на защиту Родины, я, имеющий некоторую военную практику, нахожусь изолированным и не могу принять участие в освобождении нашей Родины от нашествия врага. Работая ранее на ответственных постах, я всегда выполнял Ваши поручения добросовестно и с полным напряжением сил.

Прошу Вас еще раз доверить мне, пустить на фронт и на любой работе, какую Вы найдете возможным дать мне, доказать мою преданность Вам и Родине.

К войне с немцами я давно готовился, драться с ними хочу, я их презираю за наглое нападение на нашу страну, дайте возможность подраться, буду мстить им до последней моей возможности, не буду щадить себя до последней капли крови, буду бороться до полного уничтожения врага. Приму вес меры, чтобы быть полезным для Вас, для армии и для нашего великого народа.

28.VIII — 41 г. К. МЕРЕЦКОВ» (А. Емельяненков. Трижды командарм).

7

133-я стрелковая дивизия до войны дислоцировалась в Новосибирской области. «На второй день после объявления войны была доукомплектована по штатам военного времени. Ее 521-й полк под командованием подполковника Герасимова убыл на Западный фронт в составе 24-й армии, где уже 7-го июля разгрузился на станции Митино Смоленской области и занял оборону по восточному берегу Днепра, надежно оседлав магистраль Москва—Минск. Боев с противником в это время полк не вел, однако его второй батальон был передан в оперативное подчинение 16-й армии и воевал отдельно от дивизии в районе Ярцево, где в жестоких боях потерял 70% личного состава.

По приказу Главного командования в конце августа 1941 года 133-я дивизия была переброшена на Великолукское направление, под Андреаполь Калининской области, где заняла оборону в районе Жаберо — станция Охват. Здесь дивизия задержала наступление противника, нанеся ему значительный урон. Перед боями на станции Охват 521-й стрелковый полк для восполнения потерь второго батальона получил пополнение в количестве 430 человек», — это все, что сначала я прочел про 133-ю дивизию и командира одного из ее полков Герасимова (Г. Рыбина. Где ты, сынок?).