Рассвет Души Повелителя. Том 12

Я активировал «Поток Тысячи Рек», направив водную Ци в сторону генерала. Но произошло то, что я и ожидал — вода, коснувшись ауры Ицкоатля, мгновенно испарилась, превратившись в облако раскаленного пара, который обрушился на нас же.

— Бесполезно, — прорычал Ицкоатль, делая шаг вперед. — Ваши техники ничто перед моей силой.

Он был прав. Обычные атаки не работали. Ни водные техники, ни воздушные удары, ни даже концентрированные лучи Звездной Ци — все либо рассеивалось, либо сгорало в его ауре.

Я попытался использовать «Млечный Путь», чтобы обойти его и атаковать сзади, но едва приблизившись, ощутил, как моя собственная Ци начинает истощаться, буквально выгорая из меридианов. Отскочив, я едва избежал прямого удара глефой, но боковое лезвие все же задело меня, оставив глубокую рану в боку.

Боль пронзила тело, но я не позволил ей затуманить разум. Отступив, я активировал родословную Гидры Семи Водопадов. Голубоватое сияние окутало мое тело, и семь потоков чистейшей Ци сформировались вокруг, принимая форму семи змеиных голов. Рана в боку начала быстро затягиваться, меридианы восстанавливались, наполняясь свежей энергией.

— Родословная Гидры, — прошипел Ицкоатль, в его голосе прозвучало что-то похожее на узнавание. — Значит, слухи правдивы. Последний отпрыск клана Ри вернулся.

— И не просто вернулся, — ответил я, чувствуя, как моя двойная Ци циркулирует по восстановленным каналам. — Пришел положить конец вашей тирании.

Ицкоатль снова атаковал, но на этот раз иначе. Он вонзил глефу в пол, и пламя заструилось по каменным плитам, превращая весь зал в огненное море. Пол под нашими ногами раскалился так, что сапоги начали дымиться.

Мелисса, видя, что мы в безвыходном положении, активировала свою сильнейшую технику.

— Небесный Купол! — воскликнула она, и вокруг нас возник многослойный барьер, сияющий чистым светом.

Ицкоатль, увидев это, устремился к нам, размахивая глефой. Он всем телом обрушился на барьер, и воздух наполнился шипением и треском — его раскаленная аура пыталась прожечь защиту Мелиссы.

— Отвлеки его еще немного! — крикнул я Мелиссе, готовя собственную технику.

Она кивнула, бледная от напряжения, но решительная. Ее руки двигались в сложных пассах, постоянно обновляя и укрепляя барьер. Тем временем Чешуйка соскользнула с моего плеча и увеличилась в размерах.

— Я знаю, что делать, папа, — прошипела она. — Если я не могу погасить его пламя, то хотя бы ослаблю.

Она набрала воздуха и выпустила мощную струю ледяного дыхания, которая прошла сквозь барьер Мелиссы, не повредив его, и ударила прямо в Ицкоатля. Пламя на его доспехах заколебалось, становясь тусклее, хотя и не погасло полностью.

— Ледяной змееныш! — прорычал Генерал Пламени, отступая на шаг. — Ты заплатишь за свою дерзость!

Но этот момент дал мне именно то, что было нужно — время. Я сконцентрировал Звездную Ци в правой ладони, а Ци Изначальной Бездны в левой, сплетая их в одну технику — технику, рожденную из союза двух противоположностей.

— Пустотная Звезда! — произнес я, и между моими ладонями сформировалась сфера, внутри которой серебристый свет и абсолютная тьма вращались в идеальной гармонии.

Ицкоатль, увидев это, метнулся ко мне, занося глефу для смертельного удара.

— Умри!

Но я был готов. В момент, когда он замахнулся, я метнул сферу прямо ему в грудь. «Пустотная Звезда» прошла сквозь его пламенную ауру, не встретив сопротивления, и вонзилась в центр доспехов.

На мгновение ничего не происходило. Затем сфера начала расширяться, поглощая окружающее пространство — и вместе с ним весь воздух и энергию. Пламя на доспехах Ицкоатля задрожало, лишенное питания, и начало гаснуть.

— Что ты сделал?! — закричал он, в его голосе прозвучал ужас, когда он увидел, как пламя, бывшее его силой и защитой, исчезает. — Моя Ци!

— Пламени нужен воздух, — ответил я спокойно. — А в пустоте нет ничего.

«Пустотная Звезда» создала идеальное безвоздушное пространство вокруг генерала, лишив его горячую Ци необходимого для горения воздуха. Его доспехи, еще секунду назад пылавшие адским огнем, теперь стали просто потемневшим от копоти металлом.

В этот момент Мелисса действовала молниеносно. Она сплела новую технику, которую я никогда прежде не видел.

— Разящая Плоскость Небесного Занавеса! — воскликнула она, и в воздухе сформировался тончайший барьер, похожий на лезвие, сотканное из чистой энергии.

Этот барьер-клинок рассек пространство и устремился к обезоруженному Ицкоатлю. Генерал попытался уклониться, но его тяжелые доспехи, лишенные поддержки пламенной Ци, сковывали движения. Барьер-клинок пронесся через его шею, словно раскаленный нож сквозь масло.

На мгновение время словно остановилось. Ицкоатль стоял неподвижно, его доспехи тускло поблескивали в свете настенных формаций. Затем его голова медленно соскользнула с плеч и с гулким стуком упала на каменный пол. Тело простояло еще секунду и рухнуло следом.

Я повернулся к Мелиссе, не скрывая удивления.

— Никогда не видел, чтобы ты использовала барьер таким образом, — произнес я, оценивающе глядя на неё.

Она лишь пожала плечами, но в ее глазах мелькнула тень гордости.

— Барьер — это всего лишь граница между пространствами, — ответила она. — Если сделать эту границу достаточно тонкой, она может разделить что угодно. Тут главное — понять сам принцип, а дальше перестроить технику не так и сложно, пусть и весьма проблемно.

— Нам нужно двигаться дальше, — напомнил отец, настороженно оглядываясь. — Каждая минута промедления приближает Кетцаля к прорыву.

Я кивнул. Бой с Ицкоатлем был тяжелым, но едва ли последним. Мы покинули зал через противоположную дверь и оказались перед спиральной лестницей, ведущей на верхние этажи зиккурата.

Поднимаясь по ступеням, я чувствовал, как меняется энергетика вокруг нас. Если нижние уровни были пропитаны грубой, тяжелой демонической Ци, то здесь, ближе к верхушке храма, она становилась более утонченной, хотя и не менее зловещей.

— Странно, что нам не встретилось больше охраны, — заметил Рю, следуя за мной. — Словно весь гарнизон оставил зиккурат.

— Они все снаружи, пытаются отбить город, — ответил отец. — Кетцаль не ожидал атаки в сердце своих владений. Его высокомерие сыграло нам на руку.

Когда мы поднялись на следующий этаж, нашим глазам предстал просторный зал, служивший, судя по обстановке, чем-то вроде тронного. В центре возвышался массивный трон из металла, украшенный костями и черепами. Но не он привлек наше внимание, а фигура, стоявшая перед ним.

Высокий, болезненно худой человек в легких доспехах из костей, белых, как снег. Его собственная кожа казалась такой же белой, почти прозрачной, обтягивающей скелет подобно пергаменту. Длинные белые волосы струились до пояса, а глаза смотрели на нас с холодной яростью.