Рассвет нового мира

— Вы хотите сказать, что…

— Подождите, Лексо. Позвольте мне закончить свою мысль. Я рад, что вы полностью со мной откровенны, и я очень хочу быть откровенным с вами. Нет, у меня нет сомнений в том, что вы невиновны в случившемся. Можете мне поверить. И я не сомневаюсь в вашей искренности. Разумеется, у Гильдии Тени были все основания открыть на вас охоту. И я понимаю, что сейчас ваша жизнь в опасности, потому что последователи Храма Чар не отступятся, пока ещё будут хранить надежду на успех. Вас ведь это волнует в первую очередь?

— Да. Волнует.

— Я понимаю. И здесь ваше происхождение, которое затрудняет правовой путь, облегчает путь, скажем так, неофициальный. Поскольку вы обладаете чуждым происхождением, хоть и являетесь сейчас полноправным монильцем, вам простительны поверхностные знания о наших обычаях и обо всём, что связано с нашей религией. Особенно если речь идёт не об официальной религии. Словом, я склонен предложить вам рассматривать ваш конфликт с Гильдией Тени как конфликт двух частных лиц. Они попытались нанести вам вред, тем самым дав вам право защищаться или ответить ударом. Курия закроет глаза на то, что вы сделаете для того, чтоб защитить себя.

— Хм…

— Вас устраивает этот вариант? — Дьюргам помедлил. — Думаю, если кто-нибудь из куриалов пожелает в неофициальном порядке оказать вам в этом помощь, это нисколько не будет противоречить интересам государства. Тем более что Гильдия Тени, неудержимо набирающая силу — не то, что может способствовать процветанию Мониля.

— А кто-нибудь из куриалов пожелает? Вы можете это гарантировать?

— Я, разумеется, не могу гарантировать ничего, кроме своей поддержки. Которую я вам, несомненно, окажу. Неофициально.

— Да, это меня устраивает, — поразмыслив, не стоит ли ещё чуток поёрничать, и решив этот вопрос отрицательно, произнёс я.

Напряжённость определённо оставила нас, даже воздух словно бы стал более подвижным. Глава Курии подал мне бокал с чем-то слегка алкогольным — теперь он улыбался вполне искренне на вид и куда более искренне, чем раньше. Какова бы ни была в действительности эта искренность, желание показать её уже кое-что значит.

В его покоях я провёл время до начала заседания. О деле мы больше не говорили, и Дьюргам так и не сказал определённо, какую именно помощь он готов оказать мне. Однако его намёк, что мои усилия, которые приведут к ослаблению Гильдии, будут в интересах Курии, звучал намного убедительнее обещаний. Он политик, и никакая симпатия не убедит его помогать охотнее, чем соображения выгоды.

Совет полностью был посвящён вопросам войны в демоническом мире. У меня, внимательно слушающего доклады, возникла совсем другая картина происходящего, чем тогда, когда я работал над ракушкой и энергоснабжением от неё. С другой стороны, я ведь толком ничего не видел. Я торчал себе в окружении магических каналов, напрягающихся сверх всякой меры, корпел над фильтрацией и энергообменом, и даже, собственно, вопросов никому не задавал. Без какой-либо сторонней информации сделал кучу невесёлых выводов.

В какой-то момент возникла мысль, не пытаются ли командиры из сугубо личных соображений обманывать Курию, приукрашивать ситуацию — ведь и Жуков обманывал Сталина, так почему бы местным не наврать? Но потом я от предположения отказался. Зачем уж сразу настраивать себя на худшее? В СССР малейшая ошибка грозила гибелью и самому ошибившемуся, и его семье. В Мониле это не принято.

По отчётам, в которых я нигде не почувствовал фальши, получалось, что Мониль твёрдо встал на путь победы, и сомневаться тут, собственно, было не в чем. Куриалы прошлись по некоторым второстепенным вопросам, в частности, по тому, сколько именно должно полагаться Нуамере в качестве компенсации за использование её порталов для транспортировки войск. А также определённая сумма должна пойти мне за то, что я обеспечил монильским войскам мощный, хотя и временный источник энергии. Тем самым я сэкономил государству изрядные средства. Дело было, конечно, не только в сохранённых деньгах. Уменьшив обращение к энергосистеме Мониля, тем самым я уберег сам Мониль от вполне возможной гибели.

И за всё это мне причиталось денежное вознаграждение. Как оказалось, очень даже приличное. Мысленно взвесив его, я прикинул, что смогу позволить наём ещё двух или даже трёх групп специалистов по сейсмической активности земли. До меня дошли смутные слухи, что монильские специалисты способны решать и проблемы землетрясений также. А значит, я смог бы на этом ещё больше заработать и дать такую возможность наёмным специалистам.

И тогда у меня не возникнет проблем с наёмниками, когда дело дойдёт до захвата Ишнифа — даже если Мониль не станет всерьёз помогать мне. Одними только моими соотечественниками-спецназовцами не обойдётся, хотя их и можно будет нанять сколько угодно, хоть миллион. Мне понадобятся монильские боевые маги. Их нужно будет нанимать на монильские же деньги, и тут одного моего куриального жалованья может не хватить.

Так что премия очень кстати.

Вопроса, который сам же Дьюргам назвал «проблемой Ишнифа», коснулись только в самом конце совещания. И лишь для того, чтоб куриально прийти к выводу — необходимо отдельное совещание, причём проведённое полным составом. Вопрос был слишком важен. Я чувствовал на себе взгляды всех куриалов — любопытствующие, подозревающие, втайне негодующие, ироничные, ехидные, откровенно злые. Последнее, кстати, меня не смущало, потому что одно дело первая реакция, а другое — действия, которые предпримет тот или иной куриал.

А ещё более важно то, как отреагирует Курия в целом. Плевать мне на их отношение, пусть окажут помощь и не мешают мне делать всё для их блага.

В глубине души я, конечно, понимал, что радею далеко не о Мониле. Конечно, и о нём тоже, но если начистоту… Если начистоту, то мне нравилось положение, которое принесла мне нейтрализация зева в Яворе. Мне нравилось обладать властью и влиянием, заседать в Курии, видеть почтение, зависть и подобострастие в глазах простых монильцев, которые узнавали во мне куриала. Меня тешило моё богатство, притом, что, в общем-то, жил я довольно скоромно. Меня восхищали возможности, которые пока оставались только далёкой перспективой.

Однако они у меня были. Я мог добиться всего того, о чём понемногу грезил, лишь сохранив своё нынешнее положение. Но, только добившись его и вжившись в него, осознал, насколько стремительно можно лишиться однажды добытых преимуществ. Обладание властью состояло в непрестанной борьбе за неё, и мне всё казалось, что там, за поворотом, меня наконец-то ждёт решение этой вечной проблемы, одно на все грядущие времена.

Может быть, в глубине души, я и осознавал, что жизнь состоит из непрерывной череды проблем. А уж жизнь государственного деятеля — в особенности. Однако ж если я сумею построить в Мониле новую сеть магических источников, моё положение станет незыблемым. Особенную силу придаст мне тот факт, что эти источники окажутся под моим полным контролем. В конце концов, если бы монильцы могли сами создать такие и управлять ими, они бы их и сделали, и не нуждались бы в моей помощи.

А раз не могут, то окажутся в зависимости от меня.

Мне эта зависимость не нужна. Вернее сказать — нужна лишь затем, чтоб раз и навсегда защитить себя от любых попыток лишить меня стабильности жизненного уклада. Затем, чтоб обеспечить себе по-настоящему устойчивую власть.

После заседания я вернулся в свой особняк в Арранархе. К счастью, военные вопросы Курия всегда решала именно в этом городе, и мне не пришлось устраиваться жить в гостинице… Вообще я зажрался, конечно. Гостиницы Хиддалоу, куриальной столицы Мониля, где, впрочем, заседали только в мирное время, были выше всяких похвал. Мне всегда предоставляли один и тот же номер в одной и той же гостинице, и чем это, собственно, отличалось от моего особняка в Арранархе, где я бывал немногим чаще? Разве только тем, что в своём доме я мог гулять по любым комнатам, заходить на кухню и даже в винный подвал, а такое не принято позволять себе в гостях. Но по большому-то счёту разница призрачна.