Рассвет в ночи

– Ты не посмеешь!

– Еще как посмею!

С этими словами он действительно принялся Ее щекотать. Бока, ноги, руки - все подверглось его пыткам. Задыхаясь от смеха, Она завалилась на кровать, корчась и пытаясь ускользнуть от столь жестоких рук, но все никак не получалось. Наконец Он прижал коленом Ее тоненькие ножки и, нависая над Ней со зловещей усмешкой, провел пальцами по улыбающимся губам:

– Ну что, теперь ты тоже скажешь, что тебе нравится?

Она улыбнулась, намереваясь ответить что-то такое же легкомысленное, но споткнулась об внезапно промелькнувшее на его лице волнение. Изогнулась, дотягиваясь до его губ, обвила руками его шею, целуя и безмолвно отвечая на заданный вопрос. Мягко и медленно пробуя его губы на вкус, заставляя его перенять Ее медленное изучение и наслаждение... Вот уже его руки скользнули ниже, развязывая пояс легкого халата, а Она смущенно и вместе с тем нетерпеливо выдохнула ему в шею, не переставая при этом покрывать ее поцелуями. Вскоре неизвестно как, но все же халат оказался на полу - странным пятном в этой аскетической комнате, которая никогда еще не присутствовала при таком повороте событий! Она же словно в забытьи теряла и находила его губы, то жадно приникая к ним, то вновь отстраняясь, давая ему возможность скользить по Ее телу... Неизвестно, чем бы все это кончилось, ибо Ее разум был сожжен в пламени чувств - бесповоротно и беззаботно, но...

Вдруг в коридоре послышался чей-то мелодичный голос... И тут последовала немая сцена. Нет. Не так. Немая, совершенно ошалевшая и оглушенная сцена. Она секунда за секундой все больше - миллиметр за миллиметром - покрывалась густой яркой краской. Серые глаза с расширенными зрачками походили на два испуганных озера, а в глазах Константина отражалось такое же немое изумление... Эта сцена кончилась резко. Даже чересчур. Она с грохотом и тихим писком скатилась с кровати, нашаривая рукой скинутый халат, и, путаясь в рукавах и дрожа как осиновый лист, пыталась в него влезть. Он же взирал на все это с какой-то заторможенной паникой смешанной с непонятной долей нервного веселья. Возмутившись сим фактом - ей страшно, а он веселится!
– Она тут же забыла про смущение и заметалась о комнате, в то время как из-за двери прозвучал звонкий голосок Олеси:

– Мышка-а-а! Ты дома?

Она вздрогнула, замерев, точно пугливая лань, и пропищала ему, активно делая странные пассы руками. Кажется, он понял и легким движением стек с кровати, подмигнув покрасневшей до самых ушек Ей, и не долго думая скрылся в большом шкафу, перед этим сдавленным шепотом попросив прикрыть дверцы. Она взялась ручки шкафа и тут же получила заслуженный "чмок" в растерянную мордашку. Это привело Ее в чувства, и Она захлопнула дверцы, рванув на кровать и спешно кутаясь в смятое одеяло. Откашлялась, крикнула не вовремя появившейся соседке:

– Да! Я тут!

И вот в комнату ворвался рыжий вихрь, включая свет и заставляя Ее испуганно моргать привыкшими к темноте глазами.

– Та-а-ак! Где это ты была? И-и-и...

Она замерла, во все глаза глядя на беснующуюся и пыхтящую от гнева Олесю, которая в это время продолжала:

– И что за мужские вещи в стиральной машине?!

Ей захотелось провалиться. Сквозь кровать и сквозь пол... Ну и прихватить с собой шкаф. От греха подальше. Или к нему поближе? Но Она всего лишь спрятала нос под одеяло и попыталась взять себя в руки, пища при этом:

– Это... ну... это... я...

– Мышка! Признавайся! Где он?!

Вот тут Ее прошиб холодный пот, и Она была в состоянии только безмолвно и изумленно следить за тем, как Ее соседка прыгает по комнате, заглядывая под стол и кровать. Когда же эта непоседа решила залезть под одеяло, Она взбунтовалась, рьяно дернув ногой и завернувшись поплотнее, чтобы никакая сумасшедшая не смогла Ее достать! И тут пришла очередь шкафа. Почти успокоившаяся и даже слегка разочарованная Олеся ради приличия потянула за металлическую ручку, и Она не в силах на это смотреть прикрыла глаза, вздыхая и прося Бога смиловаться над Ее грешной душой. Но нет... Сперва наступила тишина. И Она было решилась приоткрыть один глаз, как тут... Раздался весьма невежливый и спокойный баритон:

– А вам не говорили, юная леди, что в чужие комнаты нельзя входить без спроса?

Потом был визг. Хороший такой - видать, долго репетировала. Рыжие локоны метнулись по воздуху, и вот уже Олеся стоит на кровати рядом с Ней, скукоженной и, кажется, убитой.

– МЫШКА!

– Что?

– У ТЕБЯ МУЖЧИНА!

Она устало вздохнула, вжала голову в плечи и только собралась ответить, как Ее перебил негодующий Константин:

– Слушай, а тебе-то что?

Она кинула на него отчаянный взгляд, но он, кажется, не подействовал, и Ее драгоценный не слушающий голоса разума Константин гордо заявил:

– Да, я мужчина! Мало того - её личный мужчина!

И добил окончательно разбитую параличом Олесю фразой:

– Ну да! Любовник в шкафу! Обычная сцена... правда, ты на оскорбленного мужа не очень-то похожа!

Это доконало Её окончательно, и Она обхватила ноги руками, совершенно забывая, что на Ней-то, кроме одеяла и остатков халата, ничего не надето. Впрочем, Ей об этом напомнил весьма недвусмысленный взгляд Константина, от которого Она вспыхнула до ушей и натянула одеяло до носа:

– Успокойся, Олесь... И... Может... Оставишь нас одних, а?

Ошарашенная и лишенная дара речи соседка покорно спустилась с кровати, побрела из комнаты и даже вежливо прикрыла за собою дверь. Тогда Она вздохнула с облегчением и повалилась на подушки. Ну и ночка... Константин склонился над Ней и виновато прошептал:

– Что не так, Мышонок?

Она пробуравила его взглядом и вздохнула. Ну что Она с ним сделает? Разве что... Притянув его к себе, Она прижалась к его губам в отчаянном, причиняющем боль и Ей, и ему поцелуе. После этого, с трудом отдышавшись, Она пискнула:

– Может... спать?

И он, кротко вздохнув, принял Её предложение, заползая под широкое одеяло и нежно обнимая за талию.

Халат Она, кстати, так и не сняла. Иначе заснуть бы точно не получилось. И у Олеси тоже.

Глава 37.

Нещадная эксплуатация Его, любимого

В залитой утренним светом комнате томно и сладко пахло цветущими под окнами липами, слабый ветерок нежно блуждал по Его щеке, и следом за ним с еще большей нежностью скользили по ней чьи-то мягкие пальчики. Чьи-то? О нет, Ему прекрасно известно было, кому эти пальчики принадлежат, потому Он, даже не открывая глаз, проворно поймал тонкое запястье и, второй рукой перехватив Светлану за талию, завалил к себе на грудь, пробурчал спросонья:

– Еще чуть-чуть и я привыкну просыпаться подле тебя.

– А я, кажется, уже привыкла.
– Был Ему тихий ответ.
– Валяйся пока, я с твоей одеждой еще не разобралась.

И тихонечко прикрыв за собою двери, Светлана исчезла в коридоре. Сладко потянувшись, Он перекатился на живот, уткнулся носом в подушку и скосил один глаз в строну будильника, резко вскочил, не веря увиденному - восемь часов! Каким-то невероятным образом Ему впервые в жизни удалось проснуться позже пяти утра! И насколько позже! Он глупо хохотнул, расслабил локти и рухнул на кровать, перекатился обратно на спину, широко раскинул руки. И надо же, Ему не приснилось никаких сумбурных снов, Он не вскакивал среди ночи, не крутился с боку на бок, тщетно стараясь заснуть. Он даже не помнил, как Его вырубило, а главное - не помнил, как уснула Светлана, а значит, в сон опрокинулся раньше неё. Какое-то волшебство, в самом-то деле!