Рассвет

— Не пойму, что со мной, — пробормотал он.

И тут вдруг к нему ринулась Маргарет — маленькая, на голову ниже Тома. Она обняла его, и он, нагнув голову, смотрел на это круглое румяное лицо, огромные влажные глаза, кудрявые волосы, падающие на одну щеку, почти прикрывающие золотую сережку в форме раковинки. Словно вспышка света озарила его душу. «Это — благословение, — подумал он смятенно, — приобщение к таинству».

— Я сожалею, — пробормотал он, — сожалею, что вас огорчал.

Она прижала пальцы к его губам:

— Ничего, теперь все хорошо, все хорошо.

Глядя поверх головы Маргарет, он увидел Лауру, радостно глядящую на него полными слез глазами. Всю жизнь она понимала его, и сейчас поняла, как он боялся, что эта сцена причинит ей боль, и воскликнула:

— О, Том, разве в твоем сердце мало места — ты можешь любить нас всех, не только меня одну! Я так счастлива за тебя! Не бойся, нам будет хорошо всем вместе!

Разрядку сумела внести Холли.

— Боже, — воскликнула она, — здесь столько воды, что увядшая трава зазеленеет, давайте польем лужайку! — и она потрясла за окном свой насквозь мокрый носовой платочек.

Все весело рассмеялись, и как раз в этот момент Граф Третий поднял ногу и окропил пол веранды.

— Еще вода! — восхищенно закричала Холли.

Тимми быстро схватил щенка и отнес на лужайку.

— Мама, мама, — закричал он, — на той неделе я его научу! Прости, пожалуйста!

Теперь смеялись все, и Том, глядя на Холли, подумал, что Тимми, наверное, прав, она — девушка что надо.

— Наверное, надо позвонить Ральфу? — спросил Артур, глядя на Лауру.

— Почему же не позвонить, — отозвалась она, отвернувшись, чтобы скрыть смущение.

— Он так много сделал для того, чтобы все пришли к соглашению, — заметила Маргарет.

— Том, — воскликнула Лаура, — принеси из погреба бутылку шампанского! Этот день надо отметить.

ГЛАВА 10

На светящемся циферблате часов было пять минут шестого. Лаура выскользнула из кровати в бывшей комнате тети Сесилии. Немыслимо было бы делить с Ральфом супружескую спальню Лауры и Бэда, — эта комната сейчас переделывается в гостиную. Ральф еще спал в высокой старинной кровати из дерева «птичий глаз». Он не пошевельнулся, когда она встала с кровати, накинула халат и, выйдя из спальни, спустилась вниз.

Ее легкая поступь не ускользнула от чуткого слуха Графа Третьего, который выбежал из комнаты Тимми и последовал за Лаурой в кухню. Она ласково потрепала его между ушами и счастливо улыбнулась. Нет, она не предполагала заранее, что предложит Ральфу провести ночь после выборов в своем доме. Она не думала… но надеялась, что решится на это.

Лаура радостно улыбнулась.

— Ну что, Граф, мы выиграли выборы? — спросила она собаку, заваривая себе густой крепкий кофе.

Лаура не надеялась, что к ней когда-нибудь вернется это светлое ликование, которое сейчас переполняло ее душу, — чувство, которое она испытывала в молодости, которое исчезло много лет назад, потускнело, забылось.

За окном светлело ноябрьское утро. Над оградой и над крышей старого дома Элкотов четко вырисовывались в небе обнаженные ветви высоких деревьев.

Лаура с наслаждением пила маленькими глоточками горячий кофе, в памяти словно прокручивался фильм событий вчерашнего дня. Сообщения о выборах на экране телевизора, телефонные звонки, противоречивые слухи, беспокойные лица, гости приходят, уходят, обсуждают новости. И, наконец, поздним вечером, около полуночи — известие о победе, ликование, музыка, воздушные шары, выпущенные в небо, восторженный шум.

И час спустя — приход Ральфа:

— Я сбежал ото всех, хочу быть только с тобой. Воспоминания последних недель — отъезд Тома, его прояснившийся взгляд, гордо поднятая голова. Он успокоился, вернулся к жизни.

И его телефонные звонки из нового колледжа: бодрый голос, рассказы о новых друзьях, об успехах в изучении астрономии.

— Не волнуйся за меня, мама. Честное слово, я справлюсь с этим.

И Тимми — полный надежды, Тимми, которому посреди детских радостей уже не является мысль о неизлечимой болезни. Благодарение Богу, надежда растет и крепнет. И старые тетки, вернувшиеся во Флориду из кругосветного путешествия, внимающие удивительной истории Питера и Тома, еще не понявшие ее до конца, — а можно ли ее понять до конца?

Особенно потрясло их сообщение о Бэде.

— Ку-клукс-клан! Он же был настоящий джентльмен! — сетовала Сесилия, такая деловая — и такая наивная. — Джентльмен в полном смысле слова! Никогда бы не поверила!

Отношение теток к Ральфу… Лилиан, прежде — энтузиастка Джима Джонсона, теперь благосклонно кивает Ральфу.

— Если бы мы жили в вашем штате, мы голосовали бы за вас.

Ральф со скрытой усмешкой поглядывает на Лауру, словно забавляясь. Но он любит ее теток, успокоила она себя.

— Вам надо пожениться, — изрекает Лилиан. — Конечно, через год — надо соблюсти приличия.

— Свадьбу устроите в доме, — подхватывает Сесилия. — В узком кругу, в соответствии с обстоятельствами. Да, такой мужчина — завидная добыча, дорогая!

«Боже, в наше время еще можно услышать подобные выражения!» — подумала Лаура.

— Вы опережаете события, — говорит она вслух. — Еще и речи нет о свадьбе.

— О, но у меня предчувствие, — романтически вздыхает Сесилия.

— Что ты здесь делаешь так рано? — спросил Ральф, спустившись в кухню.

— Сижу и думаю. Я так счастлива, что ты выиграл.

— Да, эту битву выиграл. Но война против джонсонов не закончена, ни здесь, ни в Боснии.

— Да, и та, и другая — скверные войны.

— Конечно. Мы знаем, что они создают множество групп под разными именами, распространяют неонацистскую литературу, вовлекают молодежь. Они распространяются как болезнь, как вирус.

— Слава Богу, Том преодолел этот вирус.