Рассветный меч

— Почему ты?..

Риата ласково провела рукой по щеке мужа:

— Среди эльфов Митгара издавна существует напутствие: «Уходи в сумерки, возвращайся на рассвете». Путешествие на Адонар может быть предпринято только в сумерках, а путешествие оттуда на Митгар — только на рассвете.

Урус огляделся по сторонам. Последние отблески уходящего дня угасли, и тьма наступившей ночи окутала все вокруг.

— Ну что же, подождем рассвета, — произнес он, — он наверняка вернется.

— Только если ему известно, когда это надо сделать, — сказала Риата, — и, если Дэлавар, волк–волшебник, прав, кровь этого мира приведет нашего сына назад. О дорогой, нам следовало ему рассказать! Хоть он еще так молод, но нам следовало ему рассказать о пророчествах и предначертаниях судьбы и об опасностях, подстерегающих его. — Риата снова залилась слезами.

— Успокойся, любовь моя, — прошептал Урус, нежно обняв ее, — и верь в то, что наш сын — надежда мира.

Плавно ступая, напевая, останавливаясь, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, как того требовал ритуал, Бэйр вдруг заметил, что стоит посреди поляны, покрытой чистым, нетронутым снегом; сквозь прозрачный холодный воздух несколько звезд слабо светят на бледном небе, лунный серп висит низко над горизонтом на востоке, и — вот это картина! — блестящий серпик меньшего размера, словно в чаше, покоился в лунном серпе, как будто луна баюкала на руках свою маленькую дочку. Бэйр находился на маленькой, круглой, покрытой снегом поляне, окруженной со всех сторон дубами.

Я был прав.

И действительно, в прочитанном им когда–то свитке были точно описаны комбинации движений и обрядовые песнопения эльфов, которые в должном сочетании обеспечивали переход между Мирами.

Но где я нахожусь сейчас?

Он оглядел окружающее его кольцо дубов, каких было множество на Митгаре и какие являлись идеальным местом для совершения перехода в случае необходимости. И чем полнее сходство, тем легче сделать шаг в пространство между Мирами. И почти всегда, за очень редким исключением, необходимо соответствующее песнопение и требуется определенная комбинация ритуальных движений. Комбинация эта является необычной, неупорядоченной, к тому же абсолютное большинство живущих даже и не подозревают о том, что такая комбинация существует. Следовательно, перемещение Бэйра, вызванное традиционным обрядом, магическим песнопением и точно предписанной комбинацией движений, а также погружением в такую глубинную медитацию, которая требуется для совершения перехода, перехода между…

По крайней мере так было сказано в том свитке.

И он попал в незнакомое место.

Но сейчас, в сумерках, пожелай он немедленно вернуться на Митгар, он не смог бы… Или это подсказывает ему здравый смысл?

Он смотрел на зимние дубы, на все растущее число звезд, загорающихся в темном небе; его глаза начали замечать знакомые созвездия по мере того, как они появлялись над его головой.

Куда я все–таки попал? Что это за место?

Бэйр пересек полянку и вышел за окаймляющее ее кольцо дубов. И тут, за пределами этого кольца, все было таким же и в то же время не таким.

Это не Вейн, но что–то очень на него похожее.

Он стоял, упиваясь воздухом, светом и тишиной, видом леса вокруг и небосвода над головой, находя все это новым и одновременно уже знакомым. Он был возбужден, встревожен и переполнен бурной радостью от свершившегося… И еще он чувствовал себя виноватым, потому что совершил все это без разрешения, — возможно, он не должен был подвергать себя столь неразумному риску.

Так о чем все–таки говорится в том свитке? Я помню: уходи в сумерках, возвращайся на рассвете.

Он задумался, следует ли оставаться здесь дольше и выяснять, что это за место, однако решил этого не делать. В конце концов он не знал, где находится, а это мог быть и Нижний Мир, где обитают темные силы.

Нет. Я просто подожду здесь, пока рассветет. Затем перейду обратно. А если здесь появятся рюпты и подобные им…

Он вернулся на поляну и направился к ее центру, сконцентрировав мысли на своем истинном имени. Темный сгусток с мерцающими в нем искорками окутал его, и серебряный волк, с кольцом и кристаллом на платиновой цепочке, обвивающей его шею, свернулся клубком на снегу и стал ждать рассвета.

Они ждали на самом краю поляны за окаймляющим ее кольцом дубов; след, оставленный на снегу, обрывался здесь, и здесь Риата провела всю ночь, шагая взад и вперед. Араван сидел, прислонившись спиной к дереву и сжимая в руке копье. Урус стоял неподвижно, опустив голову. Обращался ли он с молитвой к Адону, этого ни Риата, ни Араван сказать не могли. Сразу после полуночи снегопад прекратился, темные тучи нехотя поплыли на восток, и на небосклоне засияли звезды. Небо слегка посветлело — начинался рассвет.

И вдруг послышался едва различимый в утреннем воздухе шепот. Риата перестала ходить и остановилась как вкопанная. Урус поднял голову. Араван вскочил на ноги.

На только что выпавшем снегу в центре крошечной поляны начал проявляться неясный силуэт, движущийся замысловатым образом; шепот перешел в речитативное пение. Движение, пение, замирание и молчание, поклоны, повороты, скольжения…

И вдруг перед ними оказался Бэйр…

Первые лучи солнца позолотили снег.

Риата стояла в центре поляны, держа Бэйра в объятиях; по ее лицу текли слезы, дара молчала и лишь сильнее прижимала сына к себе.

Бэйр тоже обнял мать.

— Что с тобой, мама? — спросил Бэйр.

— О Бэйр, — прошептала она, — ведь мы могли потерять тебя навсегда.

— Потерять меня?

Риата слегка отстранилась от сына, не выпуская его из рук:

— Ведь ты мог не вернуться…

— Но, мама, в свитке сказано…

— В свитке? В каком свитке?

— Который в архиве. Там описан обряд смены времен года, который используется для перехода между Мирами.

— О Бэйр, да неужто ты не понял, насколько это опасно?

— Опасно?

Риата лишь развела руками:

— Ведь ты даже не знаешь, куда может вести этот переход. Ты ведь можешь попасть в Неддра.

— Я не знаю, было ли то место Неддра.

— Бэйр, Неддра или что другое, дело не в этом. Ты мог оказаться в таком месте, где опасна даже тишина, где любой дурак мог бы повернуть дело таким образом, что ты не прожил бы там эту ночь.

— Но так оно и было, мама.

— Что?!

— Я не прожил там ночь. — Увидев, как от испуга исказилось лицо матери, Бэйр добавил: — Тот, кто прожил там ночь, был волком–охотником, уж он–то мог заметить любую опасность.

— Волк–охотник?

— Охотник, Ищущий и Находящий, Один из Нас, но Не Такой, как Мы. Дрэг, итир. Серебряный волк, которым я стал. Это он провел там всю ночь…

— Бэйр! — едва не лишившись чувств, произнесла Риата. — Твой отец и я сильно обиделись на тебя… Но не за то, что ты совершил переход, а за то, что ты практически не принял во внимание тех опасностей, которыми сопровождается этот переход, а также полностью пренебрег тем, что будет с нами, если ты исчезнешь.

Бэйр отвел глаза. Его отец сейчас стоял перед ним, скрестив на груди огромные руки, — такая поза обычно свидетельствовала о том, что в его душе бушует ярость. Араван, стоявший за спиной Уруса, посмотрел на Бэйра и покачал головой, затем повернулся на пятках и пошел прочь тяжелой походкой в сторону сооруженного им очага, так и не разожженного прошлым вечером.