Растопить сердце Не Дурнушки

Потираю шею. Даже не верится, что он душил меня, как отец в приступы гнева. А это значит, что завтра я смогу только пить, так как горло будет сильно садить. А ещё останутся следы. Увы. Но я слишком хрупкая, и любые синяки проявляются на мне очень быстро.

Не могла моя сказка длиться долго. Размечталась. Глупая девчонка, которая вдруг решила, что её жизнь может измениться.

Снимаю платье и аккуратно убираю его в шкаф к другим нарядам, которые я не одену. Поиграла в золушку – и хватит.

В ванной стираю макияж и с грустью смотрю на чемоданчик, который мне подарили в салоне. Там крема, тени, помады и много чего ещё. Но теперь это не понадобится, я просто боюсь стать красивой. Мой удел – серая моль. Так безопаснее, спокойнее.

Надеваю старую потёртую пижаму вместо шёлковой сорочки, которую я приготовила ко сну, и забираюсь под одеяло, чтобы тихо поплакать и отпустить свою боль.

Пожалуй, я впервые так долго плакала, а потом сидела под холодным душем на полу, пытаясь обдумать, что делать дальше.

Превозмогая боль и разочарование, я нашла телефон и позвонила Роме. Объяснила, что юрист нужен завтра, и сказала, какие стоит приготовить документы.

– Всё сделаем. Но, Мел, что с твоим голосом? И почему ты звонишь ночью? – я слышу, как он взволнован, но не хочу, чтобы меня жалели. Все мои ошибки – только мои, а значит, мне самой справляться с последствиями.

– Долгий день был, да и отец вчера приезжал. Он давит на Фёдора и хочет сократить срок перевода денег. Нужно поторопиться. Я хочу как можно скорее отдать акции и уехать из этого дома, – уже шепчу и с трудом сдерживаю слёзы. Нежели опять?

– Мел, давай я тебя заберу. Я спрошу у Николая, как всё можно устроить, и мы вытащим тебя оттуда.

– Хорошая идея. Я за!

– Отлично! Тогда я звоню другу, а мама приготовит твою комнату. Мы скучаем. И не отчаивайся. Я вытащу тебя оттуда! Беркутов просто не понимает, какое сокровище у него в руках.

– И пусть никогда не узнает!

Разговор закончился на хорошей ноте, и я смогла наконец-то лечь спать. Но ненадолго, так как ко мне вернулись кошмары. И теперь я увидела больше, чем обычно.

– Беги, дочка, беги! – кричала мама. И да, это была она. Я узнала её голос, вспомнила.

И я бежала по лесу сквозь берёзы и ели. Ноги были разодраны оттого, что я падала. Моё голубое платье давно испачкалось, но я всё бежала, ведь так сказала мама.

А теперь я оглядываюсь и вижу силуэт женщины, которая следует за мной.

От кого мы бежим и почему?

– Дочка, стой. Иди сюда, – она протягивает мне руку, за которую я тут же хватаюсь. Мама не обманет, она всегда желает мне добра.

Но через миг меня сажают в кусты, и я теряюсь.

– Сиди здесь и не выходи! Поняла меня? Не вставай и молчи! Сиди тихо, как мышка! – велит она мне. А потом убегает в другую сторону. Почему? Но я сижу час, два, три. Уже темнеет, и мне становится холодно, но мамы нет. Неожиданно начинает лить дождь. На моих глазах выступают слёзы, и я решаюсь пойти поискать её.

Я помню, куда она убежала, и иду туда же. Но встречаю только деревья да кусты. Пробираюсь сквозь них и царапаю руки, ноги. Мне больно. Я начинаю кричать и звать маму, а потом и папу. Они ведь любят меня. Но никто не приходит, а я выхожу на знакомую поляну.

– Мааааааааам, я здесь! – кричу, стараясь переорать гудящий ветер. Но ничего не получается. Я вся мокрая, руки трясутся, голос осип. Ноги не держат. Я падаю и обнимаю себя.

– Малышка, ты потерялась? – раздаётся голос за спиной. И, обернувшись, я вижу чёрного волка!

– Неееееееееееет! – кричу и резко просыпаюсь. Кошмар, это всего лишь кошмар.

Устало падаю на подушки и смотрю в окно. Кажется, начинается новый день, а это значит, что теперь меня ждёт кошмар наяву.

Спать больше не хочется, и я иду в душ, где стою под струями полчаса, прокручивая в голове вчерашний вечер. За что он так со мной? Смотрю на синяки на своей шее, и мне становится больнее. На моём теле отметины моего доверия, а также глупости.

Когда я вошла в гардеробную, хотелось плакать. Я ещё помнила, с каким удовольствием и детским восторгом выбирала наряды. Мерила платья, костюмы. Именно тогда я забыла, что нужно одеваться для себя, а не для кого-то. Но мне так хотелось сделать приятное Фёдору, ведь он, несмотря на то, что не был рядом, подарил мне такой чудесный день.

Я впервые мерила такие красивые и удобные туфли. Не простые дешёвые балетки, от которых появлялись мозоли, а настоящие туфли и босоножки. Сама не поняла, как купила двадцать пар. Я просто не смогла выбрать, мне все понравилось. Да и муж сказал не экономить, вот я и решилась.

С улыбкой, которая так и не сходила с лица, я изучила бутик за бутиком. Зашла даже туда, куда раньше и не приближалась. Купила те платья, о которых могла только мечтать. И вот они в моих руках, но чувства счастья больше нет.

Я провожу рукой по красивой ткани и ощущаю боль в груди.

Опустив взгляд, беру свои потёртые старые джинсы и вытянутый синий свитер. Завязываю изрядно поношенные кроссовки и возвращаюсь в комнату. Нахожу свой телефон, на который уже пришло сообщение от Ромы о том, что Николай со всеми бумагами приедет к обеду.

Вот и славно. Возможно, сегодня мне удастся покинуть этот дом.

Я присела на подоконник и просто смотрела вдаль, мечтая поскорее убраться отсюда. А ещё я пробовала мечтать, но это плохо удавалось. Ведь я знала, как мои мечты разбиваются о скалы реальности.

К десяти служанка принесла мне завтрак. Не пригласила спуститься вниз, а принесла еду. Фёдор так сильно не хотел меня видеть? Впрочем, это было взаимно.

Время текло, а я так и сидела и жалела себя. Мне просто нужно было переболеть этим, чтобы выработать иммунитет и больше так резко не реагировать на предательство.

За это время к дому успела подъехать незнакомая машина с симпатичным блондином, но достаточно быстро гость уехал. А ровно в час дня я увидела ещё одну машину. И из неё вышел Николай! Пора.

Собираю оставшееся мужество и гордость и выхожу из комнаты, чтобы встретить гостя.

Возле лестницы Фёдор уже жмёт руку моему юристу.

– Николай Сергеевич, рад вас видеть. Но какими судьбами? Неужели на меня кто-то подал в суд? – муж его знает? И с чего столько уважения в голосе? Усмехаюсь, видя, как насторожился Стас. Неужели он кого-то боится?