Ратибор. Забытые боги

Бирема двинулась вперёд.

Однако гребцы услышали тревожные крики и через щели в досках увидели пламя. На гребных палубах закричали, испуг овладел всеми. Пожар на судне, даже современном, – страшная вещь. Вокруг полно воды, а потушить пожар сложно даже на стальном корабле. Что же тогда говорить о деревянном судне? Никто уже и не помышлял о том, чтобы выполнить приказ, гребли так быстро, как только могли, и с единственной мыслью – выбросить судно на берег или, на худой конец, на мелководье.

И вдруг снизу раздался мощный удар – это бирема налетела на подводную скалу. В пролом хлынула вода. В панике, с криками гребцы кинулись на верхнюю палубу. На трапах случилась давка.

Капитан ощутил удар о подводную преграду, услышал шум воды, врывающейся в корпус корабля, и схватился за голову.

Преторианец, отдававший приказы, мёртв. Судно горит, имеет пробоину, и долго на поверхности ему не удержаться. А спросят с него. И пусть будет проклят тот час, когда на бирему взбежал Антоний! Впрочем, о мёртвых или хорошо, или ничего…

Пехотинцы срезали кожаные застёжки с панцирей для быстроты и бросались в воду. Гребцы следовали их примеру.

Бирема быстро набирала воду и дала дифферент на нос. Когда наклон стал велик, по палубе вперёд покатилось всё – брошенное оружие, бухты канатов, бочки. Пламя на палубе стало шипеть и гаснуть.

Судно не потонуло, а, уткнувшись носом в неглубокое здесь дно, замерло. Над водой возвышалась половина корпуса с кормой.

Но не все члены экипажа и пехотинцы добрались до берега. Неглубоко, вода чистая – дно видно, и водоросли на нём. А до дна – десяток метров. Кто не умел плавать – а таких было подавляющее большинство – утонули. Уцелели трусы – в панике они вцепились в ограждения бортов, деревянные детали. Однако судно под воду не ушло, тем они и спаслись.

К тонущему судну направились рыбацкие лодки. На берегу начал собираться народ.

Глава 8. Возвращение в столицу

Ещё когда лодка была отрезана от берега, Илья видел, что берег пустынен. Откуда же тогда взялся народ? Хотя были пастухи, виноградари, огородники. Да и рыбацких лодок в прямой видимости хватало.

Илья добрался до берега, ему помогли выбраться из воды сердобольные провинциалы, стали сочувствовать. Боя на лодке никто из них не видел, её заслонял корпус биремы, и его сочли спасшимся с тонущего судна.

Илья не стал отрицать. Он уселся на камень и посмотрел на судно – жив ли Корнелий? Или в суматохе пожара, а потом и потопления судна о понтифике забыли? Он был связан и вряд ли мог стоять сам, даже если умел плавать. Илья посочувствовал пожилому Корнелию: захлебнуться в воде, ощущая свою полную беспомощность – страшная участь.

Однако капитан сразу понял, что пленник – ценный и нужный для Рима и императора человек, иначе зачем бы примчался на судно взволнованный и запыхавшийся примапил? Для капитана пленник – как весомый аргумент в свою защиту. Большая часть команды, воинов и сам Антоний погибли, и можно сказать квесторам и преторам, что примапил приказал преследовать лодку на мелководье, из-за чего бирема и потерпела кораблекрушение.

Примапил мёртв и ничего не сможет сказать в своё оправдание, поэтому капитан сам притащил связанного пленника на корму. А когда на помощь подплыли люди, передал его в руки рыбаков и спрыгнул сам.

В том, что гибель судна и людей будут расследовать, капитан не сомневался и уже мысленно построил линию защиты. Если бы это произошло в открытом море, в бурю или при нападении пиратов, было бы объяснимо. Но – у италийских берегов, в Тирренском море, где каждая отмель известна всем капитанам? Для того и существуют квесторы, следователи уголовного сыска, и преторы, ведавшие судопроизводством. Они были и в армии, и в гражданской жизни.

О спасении Корнелия Илья не подозревал, но ему нужно было как можно быстрее покидать это место, поскольку на берег уже стали вытаскивать немногих спасшихся с корабля. Они сейчас в шоке, нахлебались воды, но все или многие из них видели его в лодке, особенно когда Илья дразнил и обзывал Антония. Выбравшись на берег, Илья оказался практически безоружен, у него оставался только нож в ножнах. А людей на берегу всё больше, от такой массы не отобьёшься, и его можно легко схватить. Набросят рыболовную сеть, повалят – и… Капитан на него имеет зуб – ведь это Илья устроил пожар, из-за него бирема получила пробоину.

Отдышавшись, Илья поднялся и побрёл по берегу.

Один из рыбаков покачал головой:

– Умом тронулся парень, а ещё на военном судне служил! У рыбаков каждый месяц кто-нибудь да отправляется в мир Нептуна.

А Илью одолевали печальные мысли. Корнелия не выручили, группа погибла – пять молодых парней сложили свои головы! Если его и не обвинят напрямую, то всё равно будут осуждающе смотреть в спину: не справился, не смог, парней погубил! А что он мог противопоставить биреме? Лодка – не крейсер.

Но мысли всё равно угнетали. Лучше бы он погиб вместе со своими парнями, тогда бы никто не плюнул ему вслед – мёртвые сраму не имут… Впрочем, он собирался рассказать пастору всю правду, ничего не утаивая, а там пусть думают, в чём его вина.

До Рима он добирался долго, пешком. В первой же деревушке купил новую тунику. Немного денег у него сохранилось – как и нож в ножнах на поясе. Питался он по дороге скудно, чтобы хватило денег. По дорогам идти было опасно – сам видел заставы с легионерами.

Лодки не было, как и денег на её аренду. Но Илья был упорен, терпелив, и к исходу десятого дня впереди показался Вечный город. Наступали сумерки, и улицы Рима пустели.

Закоулками Илья прошёл к арендованному дому, постоял на другой стороне улицы, понаблюдал… Ничего подозрительного. Однако после неудачи Илья стал осторожничать. Он и раньше не проявлял беспечности, а теперь стал просто подозрительным.

Римляне нанесли ему жестокий удар. Группа погибла, папа остался в их руках. Немного согревало душу сознание, что парни не остались неотомщёнными. Из сотни человек на биреме спаслись едва ли три десятка, да и корабль разбит. Только уязвлён Илья был, ведь по всему получается – не справился. Однако надо идти домой, там молодая жена ждёт.

Илья постучался, и из-за двери раздался голос Нуби:

– Кто так поздно?

– Это Илия, открывай!

Старый слуга распахнул дверь во двор.

Услышав знакомый голос, из дома буквально вылетела Немезида – босиком и в одной столе. Она бросилась Илье на шею и крепко прижалась и принялась горячо целовать, приговаривая между поцелуями:

– Вернулся! Живой!

Нуби закрыл дверь и поплёлся мимо, старательно отворачиваясь, дабы не стеснять их.

– Идём в дом, я так соскучилась… Нет, погоди! Ты, должно быть, голоден?