Ратник

— Голыми на конях выгнал в степь. Чтобы на Русь в набеги ходить было не повадно. Но те еще людей в плен не угоняли и содомитам в их делах грязных не потворствовали. Поэтому поступил он с ними человечно. Пастухи же. Что с них взять? Тех же, у курганов, покарал страшно. И полон большой освободил, и коней добро взял. Так что теперь весь полк тульский о двуконь.

— Еще чего славного он сделал? — с ноткой сарказма поинтересовался Иоанн Васильевич.

— Мне того не ведомо. Разве что те смерды, которых он освободил, глупости новые про него болтают. Будто бы он призвал древних воинов восстать из своих курганов да изрубить супостатов. Но то россказни для дураков.

— А с дураками на Руси всегда было богато, — скривившись, словно от зубной боли царь.

Бояре еще немного поспрашивали гонца да отпустили отдыхать, ибо царь к нему явно потерял интерес. А как закончили беседу, к нему подошел один из воевод старших.

— Тихо Иоанн Васильевич, — произнес Иван Васильевич Большой из рода Шереметьевых. — Пока тихо. Может обойдется все?

— Тихо?

— Ну, разве этот паренек шалит. Но я то об Девлет Герае. Может он по этому лету у себя остался?

— Может и так. Но спешить не будем. Из Смоленска гонец прибыл?

— Нет еще.

— Ждем.

— Так наши люди сказывали, что Сигизмунд не собирается в поход.

— Ты думаешь, что он будет сидеть молча и ждать? Наверняка же уже все знает о наших делах.

— Ну… — развел руками Шереметьев.

— Государь, — обратился к нему подошедший ближе брат царицы. — А дозволь мне в Тулу съездить?

— Это еще зачем? — напрягся царь.

— Любопытно на этого Андрея посмотреть.

— Ехать тебе в Тулу для этого зачем? По осени в Москву вызову, коли жаждешь.

— А если он погибнет?

Он поманил брата супруги в сторонку, а потом поинтересовался шепотом:

— Зачем тебе это? — повторил свой вопрос царь. — Только не ври.

— Хочу посмотреть на него. Поговорить с людьми. Понять, чем он живет.

— Что ты задумал? — еще сильнее прищурился царь.

— Сестра попросила глянуть. Супруга твоя.

— Анастасия?

— Переживает она.

— Ладно, езжай, — раздраженно произнес Иоанн Васильевич. — Но как вернешься — сначала ко мне.

— Я возьму с собой из Коломенского полка людей?

— Кого?

— Дедов Андрея обоих со всей кодлой. Они наслушались всех этих слухов и хотят с парнем серьезно поговорить.

— Вот даже как? — повел бровью Государь. — Хорошо. Бери и выступай. Но если что учудишь — головой ответишь! Этот Андрей мне нужен живым. Живым и здоровым! Ты понял? Так что не шали. И этих, — махнул он неопределенно рукой, — в узде держи.

— Все сделаю как надо, — улыбнулся Даниил Романович. — Судя по слухам он очень полезный человечек.

— Вот тот и оно — по слухам, — тихо прорычал царь. — У меня уже голова пухнет от слухов об этом человечке. Была бы шишка?! А то ведь прыщик малый, а весь зад чешется… Вот ведь заноза!

* * *

Акакий остановился и помахал маленьким флажком, который держал у седла. Чтобы обходится без криков Андрей ввел в своем отряде примитивную сигнализацию небольшими цветными флажками. Закодировав всего несколько сигналов в очень простых, легко различаемых и считываемых жестах.

Вот этой мини-системой Акакий и воспользовался, показав, что впереди отряд условного противника. И они его заметили.

Немного подождали.

Акакий подал новый сигнал.

И Андрей, кивнув Кондрату, тронул своего коня, оставляя остальных жестом на месте.

Выехали.

Напротив, на удалении, наверное, километра, толпилась группа ловцов самая обычная на вид. И не спешила ни убегать, ни приближаться. Они стояли и наблюдали. Однако, как только из-за леса показался всадник в ламеллярной броне, держащий в руке копье с белым волком на маленьком красном прапоре, один из воинов-татар махнул рукой, что-то крикнул и пятерка ловцов куда-то резво поскакала.

— Хм… интересно… — произнес Андрей и, обратившись к Кондрату, спросил. — Что скажешь?

— Не понимаю. Они ведут себя странно.

— Уходим.

— Мы не будем сражаться? — удивился Аким.

— Будем. Но иначе. И начнем мы с игры. — Улыбнулся Андрей. — Игры с ними. Как кошка с мышкой. Ты разве не понял, куда он этих пятерых послал? Нас нашли. На нас объявлена охота. Разве это не прекрасно?

— Это ужасно! — с нескрываемым ужасом воскликнул Кондрат. — Если они навалятся толпой, то они нас растерзают!

— Если бык навалится на волка, то тоже его растерзает. Поэтому волк начинает с ним игру. Так ведь? А в каждой игре всегда есть тот, кто ведет партию, и тот, кого ведут. Чем больше жертве кажется, что она ведет игру, тем меньше она ее в действительности контролирует. Или ты думаешь, я отпускал тех голышом, а других сажал на колья просто так? Или просто так вышел в поход снова? Или, может быть, я с ума спятил, улыбаясь поведению этих козопасов? Они бык. Мы волк. И чтобы вонзить клыки в сочное, вкусное мясо нужно немного поиграть с этим быком.

— Но их ведь скоро будет много! Очень много!

— Чем труднее битва, тем слаще победа. Не так ли?

— Может быть будем, как и раньше, резать их по одиночке? Хорошо же получалось!

— Они — не воины. Они воры, тати, сволочь. Они ходят сюда грабить, в не воевать. Мы им дали отпор. Немного. Но обидно. И они знают, кто именно его дал. Поэтому теперь захотят нас сковырнуть. И если мы сможем ударить их еще сильнее, то многие из ловцов не пожелают соваться на Тулу год, два, а может и больше. Степь уважает только силу и считается только с силой.

— Но нас всего десяток!

— Разве нам это помешало там, у курганов? — криво усмехнулся Андрей. — Я не хочу кусать вола за пятку.

— Что ты задумал? — напряженно спросил Кондрат.

— Я пока не хочу рассказывать, чтобы не сглазить. — произнес Андрей, помахал рукой татарам и повернув своего коня, не спеша двинулся от них. Бросив через плечо: — А вы чего стоите? Отходим.

Поехал вперед и начал негромко напевать, старательно подражая горловому пению, насколько он вообще мог это сделать: