Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой
Шрифт:
К тому моменту представители того же режима, как и тот, что арестовал Рауля Валленберга, захватили власть в Венгрии, и о Рауле забыли вплоть до зимы 1952–1953 годов, когда его имя вновь приобрело актуальность, на этот раз в страшном контексте. Готовился показательный процесс, который должен был продемонстрировать, во-первых, что Валленберга убили по наущению “Джойнта”, а во-вторых, что эта организация, финансировавшая его акцию по спасению евреев, была лишь прикрытием шпионско-террористической деятельности, направленной против Советского Союза и других коммунистических стран Европы. Вальдемара Лангле обвинили в том, что он был одним из лидеров разведывательной деятельности в Будапеште. Были схвачены и подвергнуты пыткам многие выдающиеся еврейские лидеры, работавшие с Валленбергом, в том числе Микша Домонкош, Лайош Штёклер и Ласло Петё.
Готовившийся процесс преследовал две цели: показать, что Валленберга и Лангфелдера нет в живых (и, таким образом, нет в Советском Союзе) и что подстрекателями убийства были лица на “зарплате” мирового еврейства, стремившегося, стремившимся нанести ущерб Советскому Союзу. Венгерский процесс, выражение растущего антисемитизма Сталина, был увязан с московским “делом врачей”. Оба процесса были остановлены после смерти Сталина в марте 1953 года.
Персоной грата в Венгрии Рауль Валленберг стал лишь в период политической оттепели в конце 1980-х. В 1988 году ему был поставлен новый памятник, а в 1999-м копия “Убивающего змею” установлена на том месте, где монумент должен был стоять, причем на постаменте с первоначальной надписью. В Будапеште было также установлено несколько памятных досок: на фасаде здания Hazai Bank (ныне британское посольство) и дома 16 по улице Бенцур (ныне австрийское посольство). Памятная доска в честь Вильмоша Лангфелдера установлена на доме 36 по бульвару Андраши, где он жил.
Стокгольм – Москва
В то время как в Москве осбуждали, как ответить шведскому правительству, семья Рауля тоже не бездействовала, пытаясь добиться ясности в вопросе о его судьбе. Зимой 1947 года его сводный брат Ги, учившийся в США, воспользовался случаем, чтобы информировать не только американскую общественность (в газетных статьях), но и президента Гарри Трумэна об истории брата. Письмо к Трумэну заканчивалось просьбой:
Учитывая очевидную неспособность традиционной дипломатии пробиться сквозь чащу бюрократии и непонимания, возможно, еще удерживающих моего брата в заключении – через два с лишним года после того, как он завершил свою инициированную Соединенными Штатами гуманитарную миссию, – прошу Вас, господин президент, помочь добиться фактов по этому делу [108] .
108
Washington Post (25.04.1947); New York Herald Tribune (27.04.1947); недатированное письмо Гарри С. Труману в Palestine Post (18.04.1947).
Одновременно Май фон Дардель пыталась действовать через Красный Крест. Она написала письмо в советский Красный Крест, а Фольке Бернадот обратился в комитет Международного Красного Креста. Когда все попытки оказались безрезультатными, фон Дардель 26 июля написала письмо непосредственно “могущественному правителю Советского Союза”, генералиссимусу Иосифу Сталину. В письме она описала борьбу сына за спасение будапештских евреев во время нацистского террора. Она сообщила также о ноте Деканозова и о “радостной новости” госпожи Коллонтай в феврале 1945 года. Далее она писала:
С тех пор прошло два с половиной года, а власти Советского Союза так и не дали никаких дополнительных сведений о нем. Мое доверие к могущественному Советскому Союзу все это время было так велико, что, несмотря на свое великое беспокойство, я была убеждена, что однажды смогу вновь увидеть Рауля.
Поскольку я предполагаю, что задержка с его возвращением домой объясняется недопониманием нижестоящих органов, я обращаюсь теперь к правителю Советского Союза с просьбой, чтобы моего сына отправили обратно в Швецию к его тоскующей матери.
Письмо должен был вручить Сталину шведский посол в Москве Рольф Сульман, но этого не произошло. Сульман получил письмо одновременно с нотой Вышинского, в которой говорилось, что Рауль “нам неизвестен”. Посоветовавшись с МИДом, он решил не передавать письма Май фон Дардель, которое “было сформулировано исходя из ситуации, что
советские органы не отвечают на шведское обращение по этому делу”. В письме к матери Валленберга он добавил: “Я убежден, что советские власти предприняли серьезные усилия, чтобы добиться ясности относительно судьбы Вашего сына, и сожалею, что результат оказался отрицательным”.Если нота Вышинского была встречена без критического разбора шведскими МИДом и прессой, то семья Рауля и неутомимый Рудольф Филипп отказывались верить этим сведениям. Ведь от сокамерника Лангфелдера Эрхарда Хилле было известно, что Рауль находился в Лефортово! Поэтому они не оставили усилий, чтобы добиться ясности в том, что уже превратилось в “дело”. В ноябре 1946 года семья получила пожертвование в размере 2500 долларов (по современному курсу около 50 тыс.) от “Джойнта” на проведение изысканий по поводу судьбы Рауля, и летом 1947 года появилось объединение, состоящее из нескольких обществ и организаций.
В середине июля в советское посольство в Стокгольме была передана адресованная Сталину петиция с призывом освободить Валленберга. Ее подписало 60 тыс. членов 17 шведских женских организаций.
Образование этого объединения в корне изменило общественное мнение в отношении дела Валленберга. Помимо МИДа и прессы теперь существовала организация, делавшая все возможное, чтобы добиться правды о его судьбе. Для МИДа, по естественным причинам предпочитавшего более дипломатические методы, организация стала постоянным раздражителем, и отношения между ней и министерством временами бывали весьма прохладными. Для Пера Ангера, который с 1948 года отвечал за дело Валленберга в МИДе и во многом разделял взгляды организации, возник конфликт лояльности, и в январе 1951 года он отказался от задания.
Следствием напряженной атмосферы, царившей в те годы, стала судьба книги венгерского журналиста Йено Леваи “Рауль Валленберг: герой Будапешта”, которая вышла в 1948 году сначала на венгерском, потом на шведском. Леваи имел в свое время шведский охранный паспорт, хорошо знал деятельность Валленберга в Будапеште, его книга тщательно документирована. Но автор был сторонником нового, коммунистического режима и поддержал тезис радиостанции “Кошут” о том, что Валленберга убили нилашисты. Хотя этот пассаж был вычеркнут в шведском издании, Ги фон Дардель и настроенный резко антикоммунистически Рудольф Филипп вынудили издательство отозвать все экземпляры книги из книжных магазинов и уничтожить остаток тиража. Та же судьба постигла книгу, написанную Ларсом Бергом и изданную в следующем году, – “Что случилось в Будапеште?”. Спорным в этой книге было откровенное изображение ее автором бесчинств Красной армии после оккупации Будапешта, грабежей и изнасилований. Книга едва успела попасть на прилавки магазинов, как полностью исчезла. Видимо, только около 300 экземпляров дошли до читателей. Что стояло за этой молниеносной акцией, советские агенты или шведские интересы (семьи или МИДа), остается неясно.
Май и Фредрик фон Дардель.
С приходом Арне Лундберга на пост первого заммистра иностранных дел в 1951 году многое изменилось и в работе с делом Валленберга, и в отношениях МИДа с семьей Рауля и их организацией. Осенью 1952 года Раулю Валленбергу была присуждена королевская медаль Illis quorum “За самоотверженную и успешную деятельность, которую он осуществлял в чрезвычайно трудных условиях 1944 – начала 1945 года ради преследуемых евреев Венгрии”.
В 1950-е годы появился целый ряд свидетельств немецких и итальянских военнопленных, что позволило шведскому правительству поставить СССР перед лицом неоспоримых доказательств того, что Рауль Валленберг в 1945–1947 годах находился в тюремном заключении в Советском Союзе, несмотря на заверения Вышинского в обратном. Давление имело результатом новую советскую ноту в феврале 1957 года, “Меморандум Громыко”, названный так по фамилии тогдашнего министра иностранных дел Советского Союза Андрея Громыко. В нем цитировался рапорт Смольцова о смерти Валленберга. В меморандуме говорилось, что документ был найден в архиве санитарной службы Лубянки. Вину за арест и смерть Валленберга возложили на органы безопасности и особенно на Виктора Абакумова, в 1953 году осужденного и расстрелянного за свою “преступную деятельность”.