Рай беспощадный

– Трясучка?

– Да. Сперва впала в забытье. Ее лечить пытались, все те же жрецы. Она им отплатила черной неблагодарностью – переродившись, убила двоих, и когда поднялся шум, сумела уйти. Перемахнула через городскую стену. Если бы я не увидел это своими глазами, никогда бы не поверил. Банковский кассир. Попка полненькая, сама пухленькая – эдакая жизнерадостная пышечка. Плакала все время, косметика потекла. Так трогательно выглядела. В итоге два покойника и акробатические трюки, проделанные в блузке, короткой юбке и туфлях на высоком каблуке. Двигалась она как дикий зверь. Впрочем, зачем я это рассказываю – наверное, доводилось видеть?

Макс кивнул.

– Первый дикс, которого я увидел: навечно врезалась в память. А наутро за ней отправился целый отряд – решили поискать. Уж не знаю, с целью честной дележки или мести, но только не вернулся никто. Бронзовые люди не знали, что диксы чуют друг друга издали: Настя завела их в ловушку. К своим. Не знаю, как твари до этого момента не пронюхали о городе на холме и почему люди о них не узнали. Наверное, потому, что они облюбовали южное побережье – там их главный рассадник возник. Уж не знаю, почему им там так нравилось. Да и светляки поначалу работали слабо – людей прилетало очень мало. Примерно через месяц после моего исчезновения основная волна подошла, и всерьез началось. Настя оказалась тем спусковым крючком, который приводит в действие что-то большое и плохое. Например, пушку, которая может разрушить весь мир. И бронзовых людей накрыло. Ну и меня вместе с ними. Закончились безмятежные деньки… Поначалу, когда они еще не поняли, с чем столкнулись, большие потери понесли. Сперва пытались разыскать Настю, потом тех, кто ее искал, а затем тех, кто искал пропавших. А потом уже не пытались – другие проблемы возникли. Рыбаки не могли выйти в море – диксы кишели на каждом рифе; собирателям тоже работы не было: диксы за каждым кустом. Даже на огородах, что у подножия и на террасах устроили, невозможно было работать – только под охраной большого числа воинов. Каждый день кто-то пропадал, жрецы не успевали лечить раненых. Несколько солдат заработали тепловые удары – запеклись в своих бронзовых доспехах, потому что боялись их снимать. Дни, как назло, стояли очень жаркие и почти безветренные.

– И сколько было этих бронзовых людей? Если город построили, то, получается, много?

– Я не считал. Двести или около того.

– Почему они не очистили остров от диксов?

– Этого оказалось недостаточно. Воины пытались прочесывать заросли, но несли потери – затаившегося дикса трудно заметить, и если он выскакивал неожиданно, то без крови дело не обходилось. И еще мешали их суеверия и неготовность к схваткам с таким противником: они банально боялись. Их страх убивал. Твари тоже гибли, но к ним подходили подкрепления, а к нам нет. Всех новичков, которые ухитрялись добираться до города, убивали сразу – уже не оставляли в живых таких, как я и Настя. Но это не помогало – надо было сразу ставить там посты и перехватывать всех прибывающих. Упустили время. Наступил момент, когда мы перестали выходить за стены. Осада длилась долго. Диксы захватили весь остров, а мы удерживали лишь город. Вода там была – древние устройства ее поставляют очень много. Пресная и очень чистая. Наверное, система ирригации или охлаждения чего-то подземного – трубы какие-то возле стены выходят. Похоже, оба эти холма скрывают какие-то древние сооружения, все еще действующие. Наверное, это часть механизма, который нас сюда забросил. Я думаю, что все это море скрывает огромную машину, и мы видим лишь самые высокие ее детали, да и то изредка. Древнее устройство – затонувшее, заросшее кораллами. Сам оглядись – это какое-то ненормальное место. Оно совсем не похоже на земные рифы. Ты бывал на наших, земных рифах?

– Нет.

– А я бывал. Здесь все не так. Неправильно. На местных рифах много странного можно встретить – полезного и бесполезного. На Землях Ящеров повезло: там – полезное. Трубы выдают много воды – из-за нее внизу образовались большие озера и болота. Очень полезные устройства: жажда нам не грозила. Но – увы, еды они не выдавали. Мы съели запасы соленостей и копченостей, овощей и фруктов. Остались только кокосы. Бронзовые люди срывали их недозревшими и подолгу вымачивали в воде, чтобы получить качественное волокно. Вот этими вымоченными орехами мы питались последний месяц. И я скажу тебе откровенно – с тех пор меня воротит от кокосов. Я даже ругаюсь будто грузчик, когда приходится их есть. А тогда чуть ноги не протянул. Может, они и сытные, но сомневаюсь – ослабли мы сильно. А вот диксы слабее не становились. Каждый день прощупывали нашу оборону, и, если находили хоть малейшую лазейку, проливалась кровь. Бронзовые люди были хорошо вооружены, но воины не могли справиться с нашествием монстров, не боящихся боли. Проигрывали войну. И когда это поняли все, то решили идти на прорыв. К берегу. К кораблям. Уйти отсюда. К сожалению, один использовать было невозможно – вытащенный на сушу, наполовину разобранный. Зато второй оставался на плаву: подними паруса, поработай веслами – и Земли Ящеров останутся далеко за кормой. Вот только припасов на нем не было, да и места немного – трудно всем разместиться. Но бронзовые люди понимали: далеко не всем удастся добраться до берега. А в итоге получилось еще хуже…

– Что – вообще никто не добрался? – не выдержал Макс.

– Не знаю… Сперва так и думал, но потом… Я ведь выжил? Почему бы другим не спастись? Воины охраняли жрецов с их реликвиями – для бронзовых людей четыре сундука были главной ценностью. Они готовы были умереть, но не бросить эту неподъемную рухлядь. А меня к ним ничто не привязывало, вот и сумел убежать. Когда мы спускались с холма, диксы нападали на нас со всех сторон. И даже сверху сыпались – забирались по ходу движения на деревья и прыгали в самый неподходящий момент. Каждый шаг мы поливали кровью. С самого начала стали выбрасывать груз – сетки, набитые кокосами. Но сундуки, эти гробы тяжеленные, берегли. На моих глазах дикс, прыгнув с пальмы, убил одного из носильщиков. Сундук упал, сломав ногу второму. Но нашлись другие – понесли дальше. Трудно идти с такой ношей – быстро не получалось. Я думаю, не будь этого груза, мы бы прорвались тогда. Уже на границе леса нас атаковала целая толпа. Никогда столько диксов в одном месте не видел. Они смяли строй воинов. Со всех сторон сдавили. Забирались на деревья, прыгали вниз, врезались в наши ряды с разбегу. Гибли десятками на копьях, но не обращали на это внимания. Мы, наверное, угодили в их главный рассадник. Диксов было так много, что я понял: это смерть. И побежал. Но не в сторону остатков строя, все еще пытавшегося прикрыть жрецов, а прочь – и от них, и от берега. В самую чащу. Тогда я ничего не соображал – меня вела интуиция. И она не ошиблась: диксы со всей округи сбежались на шум боя, и еще они не любили появляться в глубинах острова. Там территория ящеров – очевидно, единственные существа, которых эти твари в человеческом обличье боятся. Так что я легко прошел через опустевший лес и укрылся среди озер и болот. Так и спасся.

– Повезло, что ящеры не сожрали.

– Ящеры? Да их там очень мало. Мы, бывало, по два-три дня охотились впустую – они ловко прячутся в зарослях и норах.

– Я был там недавно – и следы видел свежие, и ящера дважды повстречал. Огромные оба. Один утащил нашего, второй забрал гота.

– Огромный ящер в мои дни был неслыханной редкостью. Я даже следов их никогда не встречал – только череп видел над хижиной главного охотника. Или мы путаемся в размерах?

– Я видел ящеров восьмиметровых, если не больше.

– Действительно громадные… Тебе, видимо, повезло на них наткнуться, или расплодились там в последнее время. А может, пришли с других островов или материка. Они ведь могут в море плавать, причем очень быстро – я один раз это видел.

– Материка?

– Да. Материка. Большой земли, с которой пришли бронзовые люди. Жрец показывал мне карту. Карту… – Глаза странного собеседника вспыхнули безумным огнем, он с неистовой горячностью вскрикнул: – Раз у тебя есть меч бронзовых людей, значит, ты тоже видел карту! Ты должен знать, где их искать! Запомнил место?! Скажи, если запомнил! Я не хочу быть здесь! Я хочу быть с ними! Их жрец вылечил меня от трясучки! Почти вылечил! Я все еще сгораю ночами, мне часто снится плохое, иногда я хочу пить кровь и есть сырое мясо! Я хочу вылечиться до конца! Скажи!!!

Дозорным не понравился шум. Один из них прикрикнул, но Бродягу это не остановило – все так же, взахлеб, продолжал говорить. Поспешно, будто в бреду:

– А хочешь – мы пойдем к ним вместе?! Не бойся – со мной ты не пропадешь! Я не стал диксом, но что-то во мне есть от них – ты же видишь! Я сгораю так же быстро, как они, ночью хорошо вижу и не знаю усталости! И я издали чую воду – я могу узнать о ней за день пути! Мы не умрем от жажды! И от голода не умрем – я легко нахожу ракушки на дне! Мы будем питаться королевскими мидиями – они и сырые очень вкусные! Мы дойдем до материка! Или до него нельзя дойти?! Я ведь не запомнил карту! Она странная, непривычная, а я был дураком! Ну нет у меня памяти на картинки! Нет!!! Ты не помнишь?! Есть путь по рифам или нет? Это очень важно – ведь без корабля мы не сможем переплыть море! Нам нужна карта жрецов!

Один из готов не выдержал, поднялся, неспешно приблизился, стукнул говоруна древком копья:

– Kufunga up! [16]

Немного подумав, стукнул еще и негра, а затем угрюмо покосился на Макса. Тот напрягся в ожидании удара, но пронесло – гот передумал или поленился. Так же неспешно вернулся назад.

– Чернозадый фашист, – тихо прошипел Бродяга.

Экзекуция на пользу пошла – сумасшедший огонек в глазах почти затух.

Максу очень хотелось узнать больше о его жизни на Большом острове. В словах Бродяги было много странного, невероятного, но рассказывал он с такими подробностями и так живо, что все казалось реальным, будто своими глазами увиденным. Каким бы он ни был психом, вряд ли смог сочинить такую правдоподобную историю, перекликающуюся с информацией от других людей. Да и не сумасшедший он. Разве что временами…

16

Заткнись! (суахили).

Эх, нельзя продолжать. Эта тема его заводит сильно, а готам не нравится болтовня пленников. Надо потише себя вести.

Чтобы отвлечь собеседника от волнующих его мыслей, спросил о другом:

– А за что этого негра с нами посадили?

– Не знаю. Он совсем дикий. Сейчас спрошу – я их папуасский немного понимаю.

Повернувшись к чернокожему, Бродяга, тщательно подбирая слова, произнес:

– Kushikamana wewe. Kwa ajili nini? [17]

Негр, продолжая все так же равнодушно-презрительно таращиться в бесконечность, ответил, чеканя каждое слово:

17

Тебя связали. За что? (суахили, искаж.).

– Kaa kwenye ato mara samadi kufun leo! [18]

– Что он сказал? – поинтересовался Макс.

– Я почти ничего не понял. Похоже, он нагадил там, где этого делать нельзя, и какой-то лев его сюда посадил. Вроде у готов есть вождь с такой кличкой. Бред какой-то несет – попробуй пойми этих черномазых. Зачем он вообще тебе понадобился?

Макс ответил вопросом:

– Что с тобой дальше будет?

– Со мной? Не знаю еще. Эти обезьяны не пожалели за Бродягой лодку прислать – серьезно все. А по пути еще это тело прихватили – он, похоже, провинился серьезно. Они своих штрафников не жалеют: ничего хорошего его не ждет. А может, и не штрафник – если черный, то необязательно гот. Если не соврал лодочник, то нас к Аттиле [19] везут. Перепутал! К Алариху! Попробуй запомни эти обезьяньи прозвища! Сами-то они понятия не имеют, в честь кого свои клички получили. Что с них взять – они еще с пальм не слезли толком. В общем, без разницы, к кому меня притащат: не думаю, что мне там сильно понравится.

18

Бессвязная фраза на смеси суахили и масайского, с искажением некоторых слов. Присутствуют упоминания пестрого навоза, льва, пребывания где-то и открытия чего-то. Очень вероятно, что африканец рекомендует собеседнику хранить молчание, так как разговаривать с ним он не намерен по причине того, что львы не общаются с непонятными созданиями, живущими в навозе.

19

Легендарный вождь гуннов.